Успокоившись, Таня вновь присела у огня. Спать больше не хотелось. За окном у Башни перекликались сторожевые циклопы. Приближалось утро.
Глава 3
МНОГОЭТАЖКА НА БРОЙЛЕРНЫХ ОКОРОЧКАХ И ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ
Ближе к полудню вся школа волшебства собралась на главном драконбольном поле. Правда, для гонок на избушках его пришлось слегка переоборудовать. Магический защитный купол был снят, а на песчаной арене размечены дорожки.
Вокруг поля стояли циклопы, которых Поклеп нагнал следить за порядком. Циклопы позевывали и, опираясь на дубины, тревожно косились на Усыню, Горыню и Дубыню. Дубыня выглядел молодцом, хотя нос у него и сместился несколько на сторону, а вместо одного из передних зубов появился хорошо вентилируемый просвет.
На трибунах почти не было свободных мест, разве что на самом верху, откуда, кроме облаков, из которых то и дело выглядывали шаловливые купидончики, пробравшиеся на матч без билетов, все равно ничего увидеть было нельзя. Между рядами витали прозрачные силуэты привидений.
Поручик Ржевский раскланивался со знакомыми, половина из которых пытались запустить в него Дрыгусом-брыгусом.
Безглазый Ужас, прикативший на гонки в Инвалидной Коляске, угощал всех желающих конфетками, на которых были изображены череп и скрещенные кости. У Недолеченной Дамы на шее висела колонковая муфта, выглядевшая так, словно из нее выщипали уже три десятка кисточек, а челюсть была подвязана полотенцем.
– Зубы болят! – жаловалась она всем.
И горе тому, кто спрашивал «где?».
– ВОТ! – отвечала Дама, с явным удовольствием извлекая свою челюсть из муфты.
Сострадательный зритель невольно кривился, а Дама, заметив это, принималась колотить его призрачным зонтиком и визжать:
– Нет, вы видели этого сухаря! Хам! И подержать не хочет!
Таня и Ванька Валялкин сидели на первом ряду недалеко от судейской скамьи. Баб-Ягуна, который больше всех суетился с перетяжками, с ними не было. Сарданапал спохватился, что у гонок нет комментатора, и пересадил Ягуна на комментаторскую вышку, чем-то похожую на вышку волейбольного судьи. С нее Ягуну было видно куда как лучше, правда, приходилось тарахтеть без умолку. Но с этим-то он справлялся.
Сидевшая рядом Гробыня, бесцеремонно занявшая место Ягуна и вертевшая головой по сторонам, толкнула Таню локтем.
– Гроттерша, смотри! Тридцать три богатыря! Вот бы кого охмурить, а?
– Тебе надо – ты и охмуряй! – буркнула Таня.
Она недоверчиво оглянулась на трибуну, на которой, в чешуе златой горя и изучая афишки с расписанием забегов, восседали красавцы молодые, великаны удалые. Несмотря на то что ей часто приходилось о них слышать, видела она их впервые.
– А почему они одни? Где дядька Черномор? – спросила Таня.
Гробыня покрутила указательным пальцем у виска и молча показала на место главного судьи, которое занимал академик Черноморов.
Спохватившаяся Таня прикусила язычок. Это ж надо было так сесть в лужу, да еще перед кем!
– Дорогие зрители! С вами снова я, всеми любимый и многих раздражающий Баб-Ягун. Обычно вы можете любоваться мной на поле, когда я отважно вхожу в штопор на ревущем пылесосе. Но это на драконбольных матчах. Сейчас же я, мудрый и отважный, как античный бог, нахожусь на комментаторской вышке! О! Вот я уже вижу на пятом ряду трогательно кислое, некрасивое лицо моего лучшего друга Демьяна Горьянова! – рубиново пунцовея ушами, начал Баб-Ягун.
– Чтоб ты треснул! Античный бог! – зеленея от злости, фыркнул Демьян Горьянов.
Защитная жилетка Баб-Ягуна затрещала, успешно отразив сглаз.
– Передо мной на стартовой полосе толпятся избушки. На каждой стараниями Поклепа Поклепыча натянута полотняная полоска с ее номером – от 1 до 13. Разумеется, это очень мудрое, я бы даже сказал, прозорливое решение тибидохского завуча. Вдруг бы мы с вами перепутали чукотский чум с Многоэтажкой или украинской хатой? – съехидничал Ягун.
Жилетка снова затрещала – громко и истерично, как зудильник. На этот раз ей пришлось справляться с куда более сильным сглазом. Ягге строго округлила глаза и погрозила внуку кулаком. Поклеп Поклепыч недовольно потер переносицу и отвернулся.
Баб-Ягун, как многие великие ораторы, порой забывавший, о чем он только что говорил, посмотрел на ладонь, радуясь, что подстраховался шпаргалкой.
– Избушки на Курьих Ножках – очень редкий мифологический вид, относящийся к роду зооморфных бесфундаментных строений. Новая избушка может вылупиться не чаще, чем раз в сто лет. В лесной полосе России – а больше нигде они не обитают – их осталось так мало, что они давно занесены в Охранную книгу. Именно поэтому, привлекая внимание к этому уникальному виду, в Тибидохсе и решили проводить ежегодные смотры.
– Не занудствуй, Ягун! Я прямо обрыдалась от умиления! Ути-пути, бедненькие домики! Чтоб они тебе на язык наступили! – с места крикнула Гробыня Склепова.
Ягун испытал сильное желание запустить в нее боевой искрой.
– Я своей бабусе верю. Она говорит, что Избушка на Курьих Ножках не просто маленький деревянный дом с печью. Это еще и друг. Настоящий друг на столетия. Когда у нас избушку угнали, Ягге едва не умерла от огорчения. Ясно тебе?
– Ясно. Кое-кто был ходячим пылесосом, а стал заядлым избятником. Не сегодня-завтра заведет инкубатор и наплодит полный Буян пинающихся домиков, – вновь крикнула Гробыня.
Гуня Гломов и Демьян Горьянов противно заржали.
Баб-Ягун сообразил, что переругиваться на весь стадион не имеет смысла, и быстро сменил тему.
– Первые международные гонки на избушках состоят из трех этапов. Начальный этап – ориентирование на местности, второй – джигитовка, третий – полоса препятствий. Победитель выявляется по сумме баллов по результатам всех этапов, – объявил он.
Шурасик так поспешно принялся строчить в блокнотике, что затупил карандашик. Остальные девять тысяч девятьсот девяносто девять зрителей записывать не стали, а доверились памяти.
На поле, начальственно надувая щеки, вышел Поклеп Поклепыч.
– Избушки, слушай мою команду! Равняйсь! Смирна! Нале-направо! Кругом! – деловито скомандовал он.
Избушки отнеслись к его словам с полным пренебрежением. Ни одна не стронулась с места. Кругом повернулась одна только Многоэтажка на Бройлерных Окорочках.
– Умница! Хорошая девочка! – покровительственно уронил Поклеп и вдруг завизжал: – Эй! Что ты делаешь?
Он запоздало сообразил, что Многоэтажка повернулась потому, что ей вздумалось забросать его песком. А стоя задом, загребать песок было куда удобнее.
Трибуны захохотали. Сконфуженный Поклеп поспешил ретироваться. Русалка, которую он по обыкновению доставил на гонки в бочке, ударила хвостом и обдала Поклепа водой. Завуч стал гораздо чище, зато сразу пропах рыбой.
– Прылестно! Просто прылестно! – скривившись, сказала брезгливая Зубодериха. Она зажала платочком нос и поспешно перебралась на другую скамейку.
Русалка оскорбленно плеснула ей вслед, но промахнулась, и вся вода попала на Риту Шито-Крыто. Шито-Крыто была не в претензии. Она с трех лет обожала маринованную сельдь, запах которой был близок к русалочьему.
– Лукерья-в-голове-перья! Номер первый! Прошу любить и не жаловаться, ежели кого по ошибке сглазят! – объявил Баб-Ягун.
Из избушки выскочила дряхлая, но очень резвая старушонка. Правая нога у нее была костяная, а из нижней челюсти рос желтый зуб. Зуб был один-единственный, зато таких размеров, что его было видно даже с предпоследнего ряда.
Лукерья-в-голове-перья молодцевато свистнула, вселив легкую зависть даже в Соловья О.Разбойника.
«Теть Луш! Я ж просил! Пускай бы думали, что я сам научился!» – недовольно пробормотал Соловей Одихмантьевич.
– А ну-ка, избушка! Встань к лесу задом, ко мне передом! – скомандовала Лукерья-в-голове-перья.
Избушка немедленно заскрипела, содрогнулась от крыльца до ставен и от ставен до крыши и стала задумчиво отыскивать лес, ворочая во все стороны единственным окошком с геранью. После непродолжительных поисков лес был обнаружен. Правда, при этом выяснилось, что Лукерья-в-голове-перья и лес находятся в одной стороне, поэтому встать к Лукерье передом, а к лесу задом положительно невозможно.
Выходя из положения, избушка стала обегать хозяйку, чтобы оказаться между ней и лесом, и едва не затоптала младшего арбитра из бывших шаманов.
– Стоп! – закричал Сарданапал. – Не засчитано! Следующий!
– Ах так? Ничего! На джигитовке отыграюсь! – сказала Лукерья.
Стуча костяной ногой, она забралась в избушку и сердито хлопнула дверью.
Вслед за незадачливой Лукерьей выступили Глашка-простоквашка, Матрена Большая, Матрена Меньшая, Солонина Андреевна, Аза Нафталиновна и другие участницы. Ориентирование на местности далось избушкам с разным успехом. Лучше других с первым этапом справились чукотские чумы. Они находили не только лес, скалы и Тибидохс, но даже определяли по солнцу стороны света и четко показывали оленьими копытами, где экватор. Многоэтажка на Бройлерных Окорочках тоже прошла ориентирование вполне достойно. К сожалению, при этом пострадали еще два шамана и один джинн, суетившиеся вокруг с рулетками.
