С февраля КВЖД и ее ветка ЮМЖД, что шла к Порт-Артуру, стали использоваться исключительно военными, которые бесперебойным потоком направляли сюда эшелон за эшелоном, в которых ехали призванные из запаса солдаты, а в теплушках везли коней, боеприпасы, снаряжение и многое другое. А вот в обратный путь порой уходили полупустые вагоны, и то не так часто, как хотелось. В результате на железнодорожных путях Дальнего скопилось полтысячи вагонов и платформ, несколько десятков паровозов. И выпихнуть их за перешеек оказалось проблематичным занятием даже для него — составы просто не пропускали.
Да, война нарушила планы многих, особенно сильно ударила по замыслам градоначальника. А ведь опираясь на поддержку всесильного Витте, Сахаров смог сделать ошеломившую многих карьеру. Ведь кто он был раньше — самый обычный армейский штабс-капитан, пусть и окончивший инженерную академию. Но стоило уйти в запас и воспользоваться протекцией Сергея Юльевича, став его правой рукой на арендованном у китайцев Квантунском полуострове, как дела сразу же пошли в «гору».
Владимир Васильевич построил Дальний, самолично проектировал город, пригласив толкового архитектора. И уже до начала строительства первых домов сколотил себе весьма приличное состояние. Все просто — казна выкупала землю под строительство у китайского населения по баснословной цене в 136 рублей за десятину. А потом стоимость дошла до двухсот рублей. Всего приобретено без каких-либо эксцессов около 70 квадратных верст — 8 тысяч десятин. В три раза больше, чем планировалось к покупке по первоначальному плану, и на то были причины.
Все дело в том, что посредником со стороны китайцев являлся небезызвестный Тифонтай, оттого немилосердно задрана цена — ведь за все щедро платила казна. То есть министр финансов Витте, и не из собственного кармана, понятное дело. А затем контрагент возвращал долю, часть которой перепадала и Сахарову. И подобные махинации затрагивали буквально все — оттого по бумагам от порта и города Дальнего пока были одни убытки, хотя все обстояло совсем не так.
Зато на берегу теплого моря, на пустынном прежде месте, вырос настоящий европейский город — с широкими проспектами, с великолепно разбитыми парками, с кирпичными зданиями, которые строились по всем архитектурным канонам. Население сейчас больше сорока пяти тысяч, хотя запланировано все сто. Но русских жителей едва две тысячи, столько же европейцев, а все остальные китайцы, что хлынули сюда валом. Правда, с началом войны число последних уменьшилось вдвое, но все равно хватало с избытком. И всяких «туземных» дельцов в достатке — Сахаров охотно давал им разрешения на строительство, но только, чтобы их дома отвечали европейским стандартам. И в накладе сам никогда не оставался, щедрая «благодарность» от них была обязательна…
— И я рад вас видеть, Владимир Васильевич, — генерал удобно расселся в мягком кресле, а Сахаров позвонил в колокольчик. Вышколенный лакей тут же принес на серебряном подносе две чашечки горячего чая, от которых шел парок. За эти два месяца лихорадочного строительства, градоначальник хорошо узнал пристрастия Фока, и хотя сам был не любителем зеленого чая, но тут воленс-ноленс приходится соблюдать ритуал.
— У меня к вам большая просьба, очень потребно это имущество, причем без него оборона позиций будет не столь эффективна, как бы мне хотелось. На складах в Порт-Артуре этого нет!
Генерал Фок не любил пустопорожние разговоры и сразу приступал к делу. Вот и сейчас старик достал листок и положил его перед градоначальником. Сахаров взял его в руки, и по мере чтения сам едва удержался от ненужных восклицаний.
— Мне нужен весь электрический провод, телефонная станция, что у вас есть в запасе, вместе с аппаратами. Вагон с генератором — он стоит в порту, гальванические батареи. И это нужно провести как потребное для укреплений — вы сами знаете, что там много новинок, включая фугасы, взрываемые по проводам. Но хотелось бы большего…
Сахаров постарался сделать свое лицо непроницаемым — генерал желал слишком многого, причем того, что стоило весьма приличные деньги, целое состояние. Он умел быстро считать деньги, и с учетом требуемой контрагентами продажной цены, моментально осознал, что контролер казначейства наотрез откажет в такой покупке, потребует закупок казенного имущества, которого, понятное дело, никто не отправит, ибо взять его невозможно ввиду полного отсутствия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я все понимаю, Владимир Васильевич, а потому взгляните на эти рисунки. Поверьте — эти штуки скоро станут потребны в войсках в огромных количествах, а после войны их будут охотно закупать в иностранных армиях. Вам только надо будет оформить патент по всем правилам.
Сахаров взял листки, и, не скрывая здорового скептицизма, стал рассматривать. Но разве может этот старик придумать что-либо интригующее, он ведь с ума выжил, в детство чуть ли не впал, сны рассказывать принялся — сегодня с утра ему уже передали записку. Один из офицеров присутствовал вчера на откровенном разговоре, когда Фок поделился своими сновидениями, и по-дружески о том поведал градоначальнику.
— Но это же…
Сахаров был толковым военным инженером и сразу оценил рисунки, чертежи и пояснительный текст. Ручная граната — простая чугунная отливка с ребристыми квадратами, снаряженная взрывчаткой. Запал имеет простейшую конструкцию, изготовить который в железнодорожных мастерских можно без всякого труда, материалов в достатке, как и рукастых мастеровых. А корпуса можно отливать тысячами в литейном цеху, он сейчас простаивает. И чугуна на год вперед припасено — ведь всю Маньчжурию собрались котлами обеспечивать, ведь китайцев прорва, и все есть хотят.
Второе устройство оказалось миной, предназначенной для истребления вражеской пехоты. Маленький ящик, как пенал гимназиста, набитый взрывчаткой, и взрыватель двух типов — химический на кислоте, и с капсюлем. Наступил на такую штуку, и она рванула под сапогом или ботинком.
Сахаров покачал головой, потрясенный — он не ожидал, что генерал Фок до такого додумается — недаром граната Ф-1 названа. Простая штука — кинул ее во вражеских солдат, и они будут считать покойников. Любой штурм горы Наньшань можно отразить — кидай сверху эти гранаты — у японцев охота атаковать сразу пропадет. И как военный инженер тут же отметил слабость мины, вслух высказав свое мнение.
— Взрывчатки в мине мало. От подрыва солдата не убьет, а ранит, ногу покалечит. Ту увеличить размеры нужно, тогда заряд вдвое больше будет, и намного мощнее…
— Не нужно! На солдата не смерть воздействие имеет, а ранение, с болью и криками сослуживца. Как и то, что он калекой останется, которого лечи и пенсию плати — сплошные убытки для казны. А еще раненого выносить с поля боя нужно — а, значит, двое здоровых на время в тыл уйдут. И пехоту заставить в атаку пойти труднее будет для офицеров, если все узнают, что под ногами такие штуки могут взрываться. Врага жалеть никак нельзя — тут не до благородства. Все способы хороши, что к деморализации противника ведут, да и серьезные потери ему причиняют.
Сахаров уткнулся взглядом в покрасневшие глаза генерала и невольно содрогнулся — на него смотрела сама смерть, безжалостная и неотвратимая, та самая, которая ни перед чем не остановится…
Глава 7
— Владимир Васильевич, через пару месяцев эти самые гранаты потребуются армии в большом количестве — их эффективность моментально оценят, ведь каждый солдат сможет носить при себе в сумке, скажем так, «карманную артиллерию». Причем, и цене дешево, пусть относительно, простую по конструкции и в изготовлении.
Александр Викторович усмехнулся — сегодня он смог контролировать эмоции настоящего Фока намного лучше, да и чувство эйфории было уже не столь ярким. По задумчивым глазам своего собеседника он хорошо видел, что тот просчитывает возможные барыши с сего «предприятия» и решил немного помочь ему, благо момент был удобный. Он прибыл в Дальний ранним утром и за это время успел оценить русский город, в отличие от японского, который увидел в 1945 году.
