сентября у него уже месяц ничего не было. Он не знал, что с этим делать. Он не хотел звонить в кинокомпанию, что казалось ему излишне суетливым занятием. Он подумал, что подождет немного.
Он ждал неделю, а потом ему было все равно, суетливо это или нет.
Девушка на коммутаторе соединила его с секретаршей. Секретарь соединила его с неким мистером Шталем.
Хьюстон слышал об этом мистере Штале; он думал, что тот был одним из руководителей компании. Он был несколько поражен тем, что так быстро оказался связанным с великим человеком.
"Кто это?" - спросил тихий голос.
‘Мистер Хьюстон, по поводу Хью Уиттингтона", – услышал он голос секретаря на линии.
‘О, да. Мистер Хьюстон. Я провожу день на телефоне ’, - сухо сказал голос американца кому-то на заднем плане. ‘Мы получили телеграмму, мистер Хьюстон. Я подумал, что вам будет интересно это услышать. - Он начал читать телеграмму мягким, спокойным тоном, прежде чем Хьюстон как следует осознал ее смысл. Казалось, что группа из шестидесяти шести человек была замечена под западным склоном горы; они были на неровной тропе, которая соединялась с торговым путем. Еще не было известно, заблокирован ли этот маршрут.
‘Подписано Листер-Лоуренс", - сказал Шталь. ‘ Он британский представитель в Калькутте и наш единственный источник информации на данный момент. Конечно, мы отправляем человека на границу как можно скорее, но пройдет день или два, прежде чем мы что-нибудь услышим. Землетрясение разрушило все телеграфные линии.’
‘ Землетрясение, ’ ошеломленно сказал Хьюстон и почувствовал, как телефон у его уха задрожал.
"По-видимому, это был довольно тяжелый удар. Мы предполагаем, что это перекрыло им путь назад, и они собираются обогнуть гору. Тем не менее, мы настроены очень оптимистично. С местными людьми, нанятыми там, наша партия должна прийти к шестидесяти шести ... .’
Разговор продолжался, возможно, еще минуту или две, и Хьюстон дал необходимые ответы, но впоследствии не мог вспомнить, что еще было сказано. Вскоре он положил трубку и ошеломленно уставился на нее.
Это было первое, что он услышал о землетрясении.
Хью было 8, а ему 10, когда они впервые поняли, что в них есть что-то немного другое. Это было, когда он уехал в школу-интернат, а Хью был слишком мал, чтобы последовать за ним. Он был болен весь семестр, и Хью тоже был болен, и его забрали из той школы, и эксперимент никогда не повторялся. Он думал об этом во время войны, когда однажды они расстались на пятнадцать месяцев без каких-либо неприятных последствий. Но ни один из них не подвергался реальной опасности во время войны. Теперь у него было ощущение опасности.
К концу сентября он услышал гораздо больше о своем брате. Он слышал, что он в безопасности, что съемочная группа отдыхает в деревне, но что их возвращение может задержать три жертвы, ни одна из них, однако, не очень серьезная.
Все это он услышал в трех разговорах с секретаршей Шталя, молодой женщиной по имени Лесли Селлерс, с которой у него теперь были наилучшие телефонные отношения.
Она снова позвонила ему в понедельник в начале октября, в школу, и спросила, как он себя чувствует. Хьюстон сказала очень хорошо и поинтересовалась, какие у нее новости.
‘Самый лучший, чудо-мальчик", - сказала молодая женщина. ‘Они на обратном пути. Босс вчера вечером получил сообщение от Листер-Лоуренса, и он ожидает звонка от Радкевича завтра в ближайшее время. ’
Хьюстон перевел дыхание; Радкевич был директором подразделения, и это действительно было новостью.
Он сказал: ‘Откуда он будет звонить’.
‘Из Калькутты. Для них там заложен самолет, так что они должны быть дома очень скоро. Я подумал, тебе будет интересно узнать.’
‘Что ж, спасибо. Большое спасибо.’
‘И это все, что приносящий радостную весть получает – благодарность?’
‘Что еще ты имел в виду?’
‘О, я бы оставил это тебе. Ты мог бы сказать мне, когда мы встретились. Мы еще не сделали этого, не так ли?’
Ее голос был неприятно слышен в общей комнате для прослушивания. Хьюстон тихо сказал: "Возможно, первым делом нужно было бы организовать это. Когда вы предлагаете?’
Она рассказала ему о своем предложении, и пару ночей спустя он впервые встретился с ней.
Она ждала на углу Уордор-стрит, маленькая, хорошенькая, живая, дрожащая в своем меховом воротнике в порывистый вечер. Она, не стесняясь, взяла его под руку, и они вошли в Сохо.
- Так ты художник? - спросил я.
‘Это верно’.
‘ Ты не очень похож на Хью, не так ли?
‘Мы только наполовину братья’.
‘Интересно, кому досталась лучшая сделка’.
Она нравилась Хьюстону. У нее был косой взгляд, который был провокационным, но не вызывающим; маленькое подвижное лицо эльфа. Они свернули к Дженнаро, и, разглядев ее более отчетливо при свете, он удивился, почему никогда не встречал ее. Он встречался с большинством людей, с которыми работал Хью. Он спросил ее об этом.
"О, хорошо", - сказала она. ‘Я не из тех девушек, которые любят соревноваться’.
‘С кем бы вы соревновались?’
‘Шейла, не так ли?’
‘Шейла?’
‘Шейла Вулферстон’. Она взглянула на него. ‘ Ты знаешь о ней.
Он мог смутно припомнить Шейлу на вечеринке, но он не знал, что там было, в частности, знать о ней.
Он сказал: "Вы хотите сказать, что они очень дружелюбны?’
- Именно это я и имею в виду.
‘Она работает в офисе?’
‘ Да. Что ж. Не только сейчас. Она там со сломанной ногой. Ты действительно не знал? ’ спросила она, с любопытством глядя на него.
‘ Нет, - беспечно ответил Хьюстон, но он был странно встревожен. Он удивился, почему Хью не упомянул о девушке.
Но он наслаждался вечером; и он думал, что она нравится ему больше, чем большинство друзей Хью. Он отвез ее домой, в Мейда-Вейл, и некоторое время слонялся в холле многоквартирного дома.
"Возможно, теперь мы будем чаще видеться друг с другом", - сказала она.
‘ Да. Мне бы это понравилось.’
‘Единственное, в данный момент моя жизнь немного сложна’.
‘ И моя тоже.
Они посмотрели друг на друга, улыбаясь.
Хьюстон наклонился и поцеловал ее. Он
