— Ты права, но я же не могу от него отвернуться. Он хороший мальчик, просто… это переходный возраст.
Боже, что ты несешь, Барбара! Какой еще переходный возраст? Это уже зрелое хамство! Как ты могла не заметить, что маленького мальчика уже давно нет, а рядом с тобой взрослый ублюдок, не знающий границ в оскорблении и унижении? Тебе нужно скинуть розовые очки, пока не поздно! И в этом я попробую тебе помочь!
Барбара перестала лить слезы, быстренько привела себя в порядок, переоделась в бежевое платье-карандаш и элегантные туфли. Я с удовольствием приняла ее предложение о подвозке меня в школу. Дорога с ней была куда интересней и веселей, чем со вчерашним водителем. Она довезла меня до главного входа, сунула мне в карман рубашки пару баксов с примечанием «на обед», и отпустила в суровые будни.
Первый учебный день, мягко сказать, не удался, может, второй будет лучше. Занятия, практические работы и различные диктанты моментом влились в мою жизнь, теперь кажется, что все так и было. На удивление большая часть ребят в классе оказались весьма приветливыми, конечно, есть и исключения, смотрящие себе только на нос. Аарон уже с самого утра начал терроризировать меня своим вниманием. Ни на секунду избавиться от него было невозможно, такое чувство, что у парня дефицит дружбы. Единственное место, где не было его стеклянных глаз, это женский туалет, но уверенной наверняка, что, войдя в очередную кабинку, Холл не будет привязан к унитазу, я не была. На последнем часе физики, мой телефон принес маленькую приятную весточку от Барбары: «встречу после занятий, у меня есть для тебя сюрприз». Хоть не придется добираться самой. Звонок «свободы» ласкает мои уши, и я стремительно продвигаюсь к выходу.
— Ким, подожди, я с тобой, — Аарон привязывается ко мне, словно моток веревки.
— За мной приехали, я спешу, — мы выходим на улицу, оглядываю округу в поисках знакомого автомобиля.
— Твой парень должен тебя забрать? — Аарон отводит взгляд в сторону, чтобы не столкнуться с моим удивлением.
— Нет, — улыбаюсь я. — Моя… — мой голос прерывается. А кто моя? Моя Барбара, мой опекун? Или как будет правильно сказать, чтобы не привлекать внимание?
— Кимберли, — шикарная блондинка с утонченной фигурой выскочила из машины и помахала мне.
— Ну, мне пора, увидимся завтра на уроках, — произношу я.
Подхожу к блонди и мило улыбаюсь в ожидании сюрприза.
— Дорогая, мы едем по магазинам! — громогласно вопит моя опекунша.
— Как здорово, — неправдоподобно обрадовалась я. Хорошо, что блонди не заметила моей плохой актерской игры.
Машина мгновенно доносит нас до торгового центра, кишащим народом и залами с одеждой. Отдел за отделом, примерка за примеркой, и мои силы на исходе. С мамой мы часто бывали в магазинах, но мы больше любили отделы, где есть большой выбор джинсов и толстовок с футболками, платья это совсем не про меня. Но Барбару не переспоришь, она запихивала мне в примерочную различные девчачьи штучки, которые подчеркивали мою ужасную фигуру. Я не могу носить открытую одежду хотя бы потому, что мне это не идет, а не менее важная причина — без длинных рукавов заметны все мои увечья. За несколько часов я так и не смогла ничего выбрать, к тому же мне не хочется, чтобы Брауны тратились по ерунде.
Мы уже возвращались домой, когда Барбара вынула из бардачка коробочку с серебряным кулоном в виде сердечка.
— Я не могу его принять, — лепетал мой язык, но глаза уже горели и хотели примерить на мою тонкую шею.
— Тебе придется его принять, ты просто ОБЯЗАНА, — блонди ведет машину и, упираясь в руль, требует от меня подчинения.
— Спасибо, очень красивый, особенно лебедь на гравировке.
— У тебя очень красивая улыбка, я бы хотела видеть ее чаще, — произносит Барбара, заставив меня смущаться.
Моя улыбка это крайняя редкость, это и улыбкой-то назвать сложно, скорее остатки, которые иногда проявлялись. Все мои положительные эмоции умерли в тот день, когда не стало моих родителей, и все, что могло показывать теперь мое лицо — лишь легкие ухмылки и театральную мимику, которая не имела никакого отношения к тому, как чувствую я себя на самом деле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Приезд в дом начался с того, что моя голова рожала безумный план по свержению «Холодного короля», пора сместить эту хамскую «власть». Я поднялась в свою комнату, быстренько переоделась: серый пуловер и леггинсы, и уже намеревалась привести свой план в действие. Но сейчас слишком рано! Для подготовки мне понадобится всего лишь пачка слабительного и новая бутылка воды, которую Крис попробует уже завтра утром. Может и по-детски, зато действенно!
Вечер унес меня в «мир знаний», домашние задания в новой школе меня не щадят. Такова участь каждого подростка, но высокие требования элиты заставляют меня работать на износ.
Легкий стук в дверь раздался, едва мой карандаш успел прикоснуться к очередному интегралу.
— МОЖНО? — Усталый Джон вошел в мою комнату и с некой учтивостью поздоровался со мной.
— Конечно, — какая-то неловкость завладела мной, когда с Барбарой такого не происходит.
— Хотел извиниться за то, что у нас так и не было времени пообщаться, обсудить детали.
— Не переживайте, я все понимаю. У вас работа и своя семья, которой тоже нужно внимание.
— Ты очень хорошая девочка, Ким, — улыбается Джон, — Светлая, твои родители гордились бы, что у них такая дочь.
— Спасибо, — пропищала я. Слезы уже подступают к границе, плотина еле выдерживает наплыв чувств.
— Извини, я сглупил, напомнил… — Старший Браун приложил к голове руку и смял свои волосы ладонью на нервной почве.
— Это уже не так больно… скорее, это уже просто тоска…
— Я скучаю по нему, по твоему отцу. Без его советов и порою глупых фраз, скучно. Иногда хватаюсь за телефон, чтобы позвонить и спросить банальное «Как дела?» — взгляд опекуна провалился в бездну, словно этого мира не существует, есть только тот, где живут воспоминания. — Но на другом конце трубки будет только тишина, безмолвное молчание…
У меня нет сил на такое отвечать, мои раны слишком свежи, чтобы заново их вскрывать. Каждый день без любимых мамы и папы дается мне с трудом, я заставляю себя жить, заставляю дышать и хотя бы функционировать, как организм, ради них.
Джон уходит, оставив меня одну, очередное мрачное состояние, мне нужно утешение… Но я не прибегну к острой пластине!
*****
В час ночи я спустилась по лестнице вниз, осторожно ступая на пол, чтобы дощечки не издавали никаких предательских звуков. Приблизившись к столовой, я поняла, что «план» провальный. Крис сидел за столом, с голым торсом и в пижамных штанах, попивая чашку кофе, на столешнице в блюдце тлели остатки сигареты. Парень посмотрел на меня и в момент усмехнулся. Я сделала непринужденный вид, подошла к холодильнику, достала яблоко, помыла его под краном и жадно надкусила.
— Не хорошо брать чужие продукты, — буркнул парень.
— Что-то я не заметила, что яблоко подписано, — кусаю еще кусок.
— Значит, нужно все подписывать и обозначать знаками, чтобы ты поняла, что ты лишняя на этом празднике жизни, и дом не твой, и продукты, и комната.
— Вот оно в чем дело! У маленького сопляка отобрали комнату, и он устроил бунт, — в моих фразах нет пощады. Если бы Крис не был таким уродом, я бы никогда такого не сказала, но обида за себя и за тех других, кого он унижал, берет надо мной верх.
— Ты бы следила за выражениями, — парень со спокойным хладнокровием делает глоток кофе и устремляется в свой айфон.
— А то что? — пылкость вырывается из меня, еще немного, и он стухнет.
— Ты же не хочешь, чтобы я начал еще больше уделять оскорблениям в сторону твоей жалкой душонки. Так что не лезь ко мне, а то снова начнется круговорот событий, которые приведут к чему-то похуже, чем краска в душе.
— Напугал! Ты просто трусливый идиот, который поступает нечестно!
— О какой честности ты вообще говоришь, маленькая сиротка? — парень откидывает свой телефон на столешницу и уделяет все внимание мне.
