Она рассказала Лоре, какие дома у других членов семьи и где они живут остальную часть года — в основном в Нью-Йорке, Калифорнии и Бостоне. Она рассказала ей, кто где учился, кто работал и где и кто большую часть времени проводил в Европе.
Постепенно Лора нарисовала себе картину всей семьи, хотя не встречала почти никого из них. Оуэн был в Канаде, навещал друзей, Аса с семьей приедут из Бостона не раньше, чем через неделю, сестра Ленни Барбара Дженсен, ее муж Томас и сын Поль возвращались из Европы через две недели, другие приехали на Кейп-Код, но катались на яхтах, брали уроки пилотажа или делали покупки, и когда приезжали к Феликсу и Ленни на ужин, то Лора уже уходила или работала на кухне, пока им прислуживали другие.
— Ты тоже можешь подавать, — сказала Роза, изучающе осматривая ее. — Ты неплохо выглядишь, ловкая и аккуратная, у тебя приятная улыбка, хотя ты редко улыбаешься, и если кто-нибудь просит тебя что-то сделать, ты это запоминаешь. Какая у тебя память! Я рассказала Ленни, что ты запоминаешь все за один день и что я не встречала подобной памяти.
Лора вспыхнула и отвернулась, резко упершись локтями о стол.
— Дерьмо, — пробормотала она.
— Но ты пока не готова к этому, — продолжала Роза. — Тебя нужно многому научить, многое исправить и пригладить. Настоящая леди никогда не использует вульгарных слов, моя юная мисс. Настоящая леди не теряет самообладания, а я замечаю, что ты иногда готова вспылить. Тебе нужно многому научиться. Ты увидишь, что эта семья любит, чтобы все делалось, как положено, а ты не знаешь, с какой стороны обслуживать или забрать тарелку, как подать чистый нож или когда долить стакан с водой. Меня удивляет, как все эти люди писали о тебе все эти необыкновенные вещи, конечно, если только им нравилась твоя улыбка…
Лора опять вспыхнула и снова сосредоточила все внимание на красном перце.
— Я не прислуживала, я работала на кухне.
— О Боже, — ласково сказала Роза, — ты никогда не работала на кухне, моя маленькая Лора, на приличной кухне. Ну, конечно, если только говорить о посуде и полах. — Она смотрела на Лору. — Тебе не нужно беспокоиться, я не собираюсь рассказывать об этом кому-то или задавать вопросы. Я сама была в таком же положении, ты знаешь, много лет назад, бедная и голодная, готовая выполнять любую работу, которую предлагали. Я уверена, что ты добросовестно работала на этих людей, и уверена, что ты им нравилась, поэтому они написали все эти письма. Ты увидишь, у меня хорошее чутье, и оно подсказывает, что тебе можно доверять.
Рука Лоры соскользнула, и она порезала себе палец.
— Проклятье! — вскричала она, с силой отбрасывая нож. Глаза были полны слез. Она хотела броситься к Розе и забыться в ее мягких, теплых руках, сказать, как это замечательно — быть на ее теплой кухне, слушать ее голос и знать, что тебе верят. Но она должна была сдерживаться и держаться на расстоянии от Ленни и Эллисон. Она не могла ответить тем же доверием, она не могла себе позволить любить кого-нибудь из семьи.
Она была здесь, чтобы обокрасть эту семью. И ни на минуту не могла позволить себе забыть об этом.
В холле было тихо и прохладно, и Лора скользила бесшумно по деревянному полу, открывая двери, быстро осматривая комнату, потом закрывая и переходя к следующей. Она уже составила план первого этажа, не было чертежа только дома Оуэна в одном конце, так как она никогда не бывала там. Но она уже изобразила кухню, которая была на другом конце, и весь дом, который располагался между этими двумя сторонами, включая длинную веранду дома и широкую галерею, полностью застекленную, которая тянулась с другой стороны дома и через которую можно было пройти в гостиную, столовую и небольшой уютный кабинет.
Сейчас она впервые попала на второй этаж. Комнаты для гостей располагались в дальней части дома (в каждой была ванная), затем комнаты Эллисон, которые занимали восточную часть дома, — больше, чем вся их квартира в Нью-Йорке, затем кабинет Феликса, спальня, туалетная комната, потом гостиная Ленни, туалетная комната, ванная и ее спальня в западной части дома.
Лора хотела попасть именно в спальню. Бесшумно она открыла дверь спальни и проскользнула внутрь, беглым взглядом охватив всю комнату, отметив про себя, что отделка апартаментов цвета морской волны и слоновой кости, бежевые ковры на натертом до блеска полу, в следующей комнате кровать с шелковым покрывалом цвета моря и в кружевах цвета слоновой кости. В комнатах царили прохлада и покой, они напоминали саму Ленни. Лора представила себе, как бы это было: приходить к маме вот в такие комнаты, удобно устраиваться и говорить о проблемах, которые тебя волнуют.
Хорошо, у меня этого никогда не будет, вот и все. И это не имеет никакого значения. Я уже выросла из всего этого.
Ей нужно было спешить. Она более внимательно осмотрела просторные комнаты. Стол в гостиной, кофейный столик и бюро — все они были с ящичками. В спальне и примыкающей туалетной комнате было четыре бюро и туалетный стол, тумбочки, стоящие по бокам кровати, и шкафы, которые тянулись во всю стену. Быстро и тихо Лора открывала их, тонкие пальцы скользили по шелку, кружеву и полотну, не нарушая ни единой складочки; она заглядывала под мебель, не сдвигая ее; она проверила картины, висящие на стене, не сдвинув их.
Ничего, ничего нет… Где она может хранить их?.. Здесь нет сейфа.
Потом она подошла к последнему шкафу, и он оказался запертым.
Наконец-то!
Она встала на колени. Она сможет открыть его, она делала это столько раз. Она опустила руку в карман, чтобы достать маленький набор стальных зубочисток, который Бен подарил ей на день рождения, и в этот момент дверь гостиной открылась.
— Какого черта! — услышала она голос Эллисон. Она стояла в проеме двери, и ее взгляд сразу же изменился, как только она узнала Лору. — Воровка! — в насмешливой тревоге вскричала она. — Как страшно! Но я знаю тебя! Ты — новая помощница Розы… да?
Лора кивнула. Она вскочила на ноги и, почувствовав слабость в коленях, облокотилась о шкаф. В горле было сухо, сердце безумно билось. Она сунула сжатые кулаки в глубокие карманы своей формы, чтобы спрятать зубочистки, которые сжимала в дрожащих руках. Роза сказала, что Эллисон должна вернуться из Мейна не раньше следующего дня, а все остальные были на яхте Феликса.
Здесь никто не должен был появиться до вечера.
— Но что ты делаешь в комнате моей матери?.. Лора, не так ли? Мы что, теперь стали готовить обед здесь? Или ты искала столовое серебро моей прабабушки, которое она привезла из Австрии? Это не здесь, Роза могла бы сказать, что оно лежит в комоде в столовой.
