Яромир в ответ пихнул его. Они еще дважды друг друга толкнули, а потом вдруг расхохотались и обнялись так, что кости затрещали.
– А мне тут уже добрые люди шепнули, цо меня какой-то цолт ищет, спрашивает по всему торжищу, – гыгыкнул детина. – Ну я и думаю – пойду гляну, кому там Вася понадобился. Не охерацыть ли его там на всякий слуцай. А это вовсе и не цолт оказался, а ты, Яромирка! Цо, как живешь-можешь?
– Сам здоров, и тебе желаю. Ты, говорят, в Ерусалим об этом годе ходил?
– Было дело! – подбоченился детина. – Я теперь, поцитай, целый паломник, не хвост свиняцый! Уважай меня! А ты цего поделываешь? Это кто с тобой?
– Это Иван Берендеич, – представил княжича оборотень. – Тоже не хвост свинячий – тиборского князя брат!
– А, который Ванька-дурак? – гоготнул детина. – Слыхал, как не слыхать!
– Яромир, а это кто такой? – обиженно спросил Иван.
– А это, Вань, Васька, сын Буслая, – с удовольствием представил и детину оборотень. – Богатырь, дебошир и пустобрех.
– А-а… – протянул Иван.
Про Буслаева-то он тоже слыхал. Как не слыхать? Про него на Руси, почитай, только глухой не слыхал. Василий Буслаев – плоть от плоти Новгорода, кровь от крови. Всю жизнь пробуянил на площадях, во главе толпы. Свергал князей и тут же призывал новых, а потом и тех тоже свергал. Чуть ли не каждый год менял власть, живя в этом безумном людском водовороте, дыша им и питаясь.
В этом весь Васька Буслаев.
– Ну цо, Яромирка, как тебе мой Новгород? – окинул рукой Буслаев так, словно и в самом деле владел всем городом. – Красиво ли? Душевно ли?
– Городок ничего, добротный, – сдержанно похвалил Яромир. – Только вот не растет ничего. Что это у вас тут деревьев так мало? А те, что есть – кривые какие-то, скособоченные…
– Так церквы же повсюду, – пожал плечами Буслаев.
– И что? – не понял Яромир.
– Попы деревья грызут.
Яромир открыл было рот, но тут же снова закрыл, так и не найдя, что на этакую бредень ответить.
– Ты какими судьбами у нас, Яромирка? – осведомился Буслаев. – По делу, аль так, в гости?
– По делу. Сытинича навестить надо, покалякать о всяком.
– И-и, сдался тебе этот скаред!.. – протянул Буслаев. – Айда со мной луцсе!
– А ты куда путь-то держишь, Вася?
– А путь я держу во игорный дом, да питейный дом, да блудилище. Дела у меня там важные, да неотложные. Айда со мной!
– Дела-то у тебя хорошие, нужные, – похвалил Яромир. – Да только недосуг мне.
– Ну как знаешь, не поминай лихом тогда. Может, пересецёмся еще на кривой дороженьке…
– Ты погоди-ка еще минуту, Вась, – попросил Яромир. – Я тебя вот чего еще спросить хотел… До тебя Финист долетал?
– Финист-то?.. – задумался Буслаев. – Не, с прошлого года его не видал. А цего?..
– Эхма… – огорчился Яромир. – Так ты и не знаешь, выходит, еще ничего…
– А цего мне знать-то? Ты, Яромирка, не юли, говори как есть!
– Да тут, понимаешь… – начал Яромир и запнулся, уставившись куда-то в сторону.
Иван глянул туда же – и разинул рот. На почти уже опустевшее торжище выезжали всадники. Немецкие витязи в белых плащах с крестом, числом не менее двух дюжин. Первым молодой… этот уж точно княжич, коли не сам князь! В золоченой броне, рыжий конь тоже в золоченой сбруе, на голове шелом с перьями, на плечах корзно алое. Собой красавец писаный, только вот нос длинноват.
Однако уставились так Иван с Яромиром не на немецкого князя, а на того, кто скакал подле. На огромном лохматом битюге восседал кривоногий коротышка с песьей головой. Весь шерстистый, свирепого облика, но одет как человек, копьецом потрясает.
– Эхма, Яромир, ты глянь, какое диво! – ахнул Буслаев. – Псоглавец, ей-ей!
Две дюжины витязей ехали во всю ширь площади. Подбородки задирали так, словно их взнуздали. На новгородцев никто лишний раз не глядел – а вот те таращились жадно, с любопытством. Все прижимались к стенам, давая путь всадникам.
Все, кроме Васьки Буслаева. Этот даже не подумал посторониться. Напротив, каким-то образом стал занимать еще больше места – и будто невзначай задел плечом конскую грудь. Да не какого-нибудь коня, а рыжего, на котором сидел наиглавнейший.
Немецкий князь сверкнул глазами и понудил коня идти вперед – так, что Буслаева шатнуло. Тот расплылся в довольной улыбке, жалостливо загундосил, словно ему переломили руку, и одним резким движением… вытянул князя из седла!
Тот шмякнулся, как мешок с пшеном. Но тут же вскочил, сорвал перчатку, шваркнул ею Буслаева по щеке и возопил:
– Я есть Бэв д’Антон, сын графа Ги! Вы оскорбили меня, месьё!
– Это цо за набег?! – возмутился Буслаев, от души бия немца кулаком в рожу. – Ты на кого хрюкнул, кабан заграницный?! Размахался тут своей варежкой!
Немецкие витязи резко натянули поводья. Сразу четверо устремили на Буслаева копья, еще трое соскочили с седел, вытягивая из ножен мечи. Псоглавец издал сдавленный рык.
Однако их вожаку помощь и не требовалась. Мотнув головой и подвигав туда-сюда челюсть, он сам что есть сил шарахнул Буслаева. Детина подался назад, удивленно гэкнул и схватился за кистень. Немец взялся за узорчатую рукоять.
Еще секунда – и быть сече.
– Эй, эй, спокойно, спокойно!.. – встал между этими двоими Яромир. – Василий Буслаич!.. Бова Антоныч!.. Утихомирьтесь!.. Что вы на ровном-то месте вот так сцепились?
– Ты кто есть таков? – хмуро спросил немец.
– Яромиром прозываюсь, – чуть поклонился оборотень. – Ты, Бова, со мной не знаком, зато брата моего знаешь.
– Кто есть твой брат?
– Финистом его звать.
– О, вы есть брат месьё Финиста, – поджал губу Бова. – Я приехал сюда по его просьбе. Он многое рассказывал о своих братьях.
– Так цо, драться не будем? – разочарованно убрал руку с кистеня Буслаев. Из разбитого носа у него кровило. – Ты его знаешь, Яромирка?
– Это, Вася, сам Бова, – представил немца Яромир. – Королевич из франкских земель, большой человек. Много где бывал, много чего видал. В драке не хуже тебя будет. И не один здесь. Это хорошо, что ты не один, Бова.
– Я взял с собой несколько рыцарей, – холодно произнес Бова. – Ваш брат говорил, что они не будут бесполезны. Я здесь как доверенное лицо Теодориха Турайдского и представитель братства меченосцев, воинов Христа.
– И это ты что, в Тиборск теперь?! – догадался Иван. – Брату моему на помощь?!
– Ты кто есть таков? – смерил его внимательным взглядом Бова.
– Так княжич я! – оскорбился Иван. – Природный! Сын князя Берендея, Иван!
– О, вы есть брат герцога Глейфа, Жан-Идиот. Слышал о вас.
– Чего?.. – заморгал Иван. – Яромир, это каким словом он меня назвал?..
– Это по-немецки, не обращай внимания, – отмахнулся оборотень. – Так вот, Вась, тебя это тоже касается. Финист, видно, тебя не сыскал… уж не знаю, где он сам сейчас… запропал куда-то… Мы к тебе с делом. И к тебе тоже, Бова… но ты уже все знаешь. Кстати, а что это за псоглавец при тебе?
– Это есть Полкан, – представил страхолюда Бова. – Он есть совсем дик, по-нашему говорить не может, но друг мне верный.
Псоглавец вновь издал сдавленное рычание, с подозрением глядя на Ивана, Яромира и Ваську Буслаева.
На Яромира – особенно подозрительно.
– Это ты как себе такого друга-то залучил? – прищурился волколак.
– Победил на дуэль, но не убил. Полкан теперь предан мне, как le chien… пес.
– Ух какой!.. – сделал рот буквой «он» Иван. – А погладить его можно?
– Без руки останешься, – предупредил Яромир. – Псоглавцы – народ недобрый.
– Не есть согласен с вами, – возразил Бова. – Мать-церковь учит нас, что среди псоглавцев был такой предостойный месьё, как святой Христофор. До крещения он звался Репрев и был груб, свиреп и язычник. После же прославился славными деяниями, принял мученическую смерть и был причислен к лику святых.
– В семье не без урода, – пожал плечами Яромир. – Вон, нынешний вожак псоглавцев тоже Репревом зовется. У них это имя каждый пятый носит. Но сомнительно мне, что его к лику святых причислят…
Полкан что-то неразборчиво проурчал. Буслаев, с вызовом глядящий на обступивших его немецких витязей, подбоченился и спросил:
– Так цо ты там мне сказать-то хотел, Яромирка?
Яромир почесал в затылке и изложил последние вести с восхода. Про вконец потерявшего совесть Кащея, про убиенного князя Игоря и разоренный Ратич, про пожженный Горынычем Владимир…
Бова слушал молча – ему уже все рассказал Финист. Именно поэтому граф д’Антон и пустился в путь с дружиной христовых воинов – постоять за людской род, совершить подвиг.
Добрый аббат Теодорих просил непременно прислать из Тиборска голубя с подробным письмом и обещал отправить еще рыцарей, буде окажется, что русам не выдержать натиска. Мудрый монах понимал, что если беда и в самом деле значительна, следующими после русских герцогств станет Ливония. Рижское епископство слишком мало и слабо, в одиночку оно точно не выстоит.
