Войдя внутрь, женщина увидела, что находится в небольшой пещере, в которой было еще несколько дверей, по всей видимости, ведущих в другие помещения. Окон не было, но несколько факелов, укрепленных на стенах, давали достаточно света, чтобы рассмотреть убранство пещеры.
Вдоль стен стояли широкие скамьи, скорее похожие на невысокие столы, под потолком проходило несколько деревянных балок со свешивающимися вниз цепями и кожаными ремнями, на одной из стен была прикреплена полка, уставленная множеством кувшинчиков и флаконов, а чуть пониже на выступающих из камня железных прутах были развешаны пучки трав, звериные шкурки и еще много других предметов, из которых Сиэри показались знакомыми только Две многохвостые плети с узорчатыми рукоятками да круглый бубен, сделанный из тонкого деревянного обруча с натянутой на него кожей.
— Подойдите! — приказал шаман и указал Сиэри на небольшое каменное возвышение посреди помещения, чуть выступавшее над полом. Она повиновалась и встала, куда указал ей черноволосый человек. Тот пододвинул одну из скамеек поближе к возвышению и коротко бросил:
— Раздень девочку и поставь ее сюда!
Сиэри снова повиновалась, словно не отдавая себе отчета в своих действиях. Ална, напуганная необычностью происходящего, встала на скамью, куда указал шаман, и напряженно глядела на него широко раскрытыми глазами. Тот отошел на несколько шагов и посмотрел на стоящих рядом мать и дочь. Удовлетворенный увиденным, он вновь приблизился к ним и, взяв обе руки девочки, поднял их вверх и прикрепил к кожаным петлям, спускавшимся с одной из балок.
— Теперь ты! — повернулся он к женщине.
Сиэри застыла от неожиданности и открыла, было, рот, собираясь сказать шаману, что она совершенно здорова и приехала показать дочь, но под взглядом черных блестящих глаз оробела и медленно, вещь за вещью, сняла с себя все до последней нитки. Колдун продолжал внимательно наблюдать за ней, отчего у женщины начали дрожать руки, и она долго не могла расстегнуть последнюю застежку.
— Хорошо! — сказал шаман, когда Сиэри осталась стоять перед ним совершенно обнаженной, и было непонятно, к чему это относилось: к тому, что она, наконец, выполнила его приказ или к оценке ее тела, открытого взору этого непонятного, наводящего ужас мужчины.
Сиэри находилась в странном оцепенении и даже не пыталась прикрыться, а стояла, опустив руки на бедра и позволяя шаману осматривать цепкими холодным глазами ее нагое и беззащитное тело. Затем тот, не говоря ни слова, подошел к женщине и, подняв ее руки, прикрепил кисти к кожаным петлям. Теперь и мать, и дочь оказались в одном положении.
Смущенная пристальным взглядом шамана, Сиэри, тряхнув головой, перебросила часть своих густых волос со спины вперед. Медно-желтый водопад заструился по ее плечам и груди, но шаман подошел к ней и, убрав волосы назад, стянул узлом. Потом он принялся осматривать обнаженные тела подробно и не спеша ходил вокруг и вглядывался, словно стараясь найти в матери и дочери какое-то сходство или, наоборот, то, что отличало одну от другой. Особенно внимательно он рассматривал каждую обнаруженную родинку или пятнышко на коже.
Сиэри и Ална стояли молча, не смея пошевелиться, все время, пока взгляд черных глаз скользил по их телам, иногда останавливаясь — тогда шаман бормотал себе под нос непонятные слова. Наконец он развернулся и, подойдя к полке, снял оттуда несколько глиняных плошек. Расставил их вокруг возвышения и, налив в сосуды какую-то жидкость, поджег ее. Каждая плошка превратилась в светильник, озаривший женские тела зеленоватым, слегка мерцающим светом. Потом шаман снял со стены бубен и, ударяя в него и подпрыгивая на каждом шагу, принялся кружиться в медленном, но все убыстряющемся танце. И запел тонким и пронзительным голосом — от этих звуков по телу матери и дочери побежали мурашки, и они ощутили холод окружавшего их воздуха.
Огонь в плошках стал гаснуть, и вместо света из них начал подниматься зеленый дурманящий дым, постепенно окутавший все таким густым туманом, что совершенно скрыл от взгляда женщин сначала стены пещеры, а потом и самого шамана. Только глухие удары бубна и стук ступней о каменный пол выдавали его присутствие. Через некоторое время Сиэри не смогла различить даже дочь, стоявшую в одном шаге слева, сознание ее стало меркнуть, как будто она проваливалась в сон. Женщина больше не чувствовала своего тела, ее слух и зрение исчезли в зеленом дыму и последнее, что она ощутила, — это прикосновение к телу чьих-то холодных и влажных рук.
Внезапно вспыхнуло яркое сияние, озарившее все вокруг, но это была уже не пещера шамана, а осенний лес: голые стволы, покрытые светлой скользкой корой, тянули в разные стороны корявые ветви. Сиэри стояла среди зарослей на мокрых прелых листьях и чувствовала, как ее обнаженное тело окутывают влажные испарения.
Света солнца, да и самого неба она не видела — все скрывал густой светящийся туман, и в этом струящемся мареве взгляд мог проникнуть лишь за ближайшие два-три ствола, но там вновь громоздились деревья, протягивающие к женщине свои скрюченные лапы-ветви.
Она оглянулась, ища Алну, но дочери рядом не оказалось.
«Где же она?» — Женщина поворачивала голову в разные стороны, но не различала ничего, кроме поблескивающих стволов.
Сиэри несмело сделала несколько шагов вперед, потом вернулась на прежнее место, как ей показалось, и вздрогнула — на прелой лиственной подстилке не оставалось следов ее босых ног.
— Ална! — громким шепотом попробовала окликнуть дочь Сиэри.
Ответом ей была тишина.
— Ална! Доченька! — повысила она голос, но густой и влажный туман поглотил ее слова, и женщине показалось, что ее крик не разносился Дальше, чем на несколько шагов.
— А-а-а-лна-а! — закричала женщина во всю силу своих легких и увидела, как светящийся туман слегка дрогнул под напором выдохнутого воздуха.
— …аал… наа… — чуть слышно донеслось откуда-то, и Сиэри не могла понять, то ли это откликнулась дочь, то ли просто эхо играет с ней.
Глава V
Женщина пошла вперед к тому месту, откуда ей послышался голос дочери. Сиэри отводила руками мокрые скользкие ветви, и они, возвращаясь на прежнее место, обдавали ее влажными брызгами. Ноги по щиколотку утопали в листве, иногда она чувствовала под босыми ступнями корень дерева или камешек, и их прикосновение отдавалось на мгновение во всем теле острым уколом.
Вновь и вновь женщина звала Алну, но, кроме глухого эха, не получала никакого ответа. Вскоре ей показалось, что туман рассеивается. Действительно, воздух вокруг нее стал как будто суше и прозрачнее. Сиэри сделала еще несколько шагов и внезапно вышла из окутывавшего ее марева, словно раздвинула занавес. Частокол стволов и сплетение ветвей остались позади, и ее глазам открылась большая поляна, противоположный край которой терялся за стеной светящегося тумана. Женщина пошла вперед, оглядываясь вокруг в поисках дочери. Поляна была абсолютно пуста.
