– А правда, что с нашей стороны здесь только альпинисты воевали?
– Откуда же столько альпинистов наберешься, да еще в самый разгар войны? Их ведь надо по всем фронтам собирать. Никто же не предполагал, что немцы на Кавказ прорвутся. Что, заранее сформировать целые дивизии из одних альпинистов? Нет, воевали самые обычные солдаты. Были, конечно, и специальные подразделения, и целые полки, сформированные из альпинистов, но применялись они для специальных и особо сложных операций. Фильм «Белый взрыв» никто из вас не видел? Хотя вы фильмы шестидесятых – семидесятых годов и смотреть не станете... Там как раз и показывалась такая операция, когда альпинисты поднимались на снежник, чтобы взрывом вызвать лавину на немцев, оседлавших перевал.
– А вы оружия здесь не находили во время восхождений? – с горящими глазами спросил еще один паренек.
– Находили, конечно, – ответил Чистяков. – И с прошлой войны, и еще с царской кавказской войны. Кстати, и останки солдат находили. И наших, и немецких. Потом еще не разорвавшиеся снаряды и мины тоже находили. Кстати, сами ими и занимались. Не я, конечно, но у нас в МЧС есть спецподразделения по разминированию и особо опасным ситуациям.
– А что еще интересного здесь в горах находили? – снова спросила первая девчушка.
Чистяков понял, что пора разряжать обстановку, которую он сам напряг, попрекая сопливую молодежь незнанием отечественной истории и старых советских фильмов. Придется развлекать обычным способом, решил он.
– Много чего находили, – с показным равнодушием ответил Игорь. – Клады, например.
– Клады? – оживилась молодежь.
Вот так всегда, с сожалением подумал спасатель, про людей им неинтересно, события и подвиги им неинтересны, а про золотые побрякушки готовы слушать часами. Вот она, молодежь современная. Игорь не считал, что по возрасту он слишком уж отличается от своих слушателей, но то, что восемнадцати– и двадцатилетние интересуются больше материальными ценностями больше, чем духовными, его порядком раздражало.
– Конечно, не клады как таковые, – стал он рассказывать, – не закопанные в землю сундуки с дублонами. Находили то, что перевозилось через горы и каким-то образом здесь терялось. Или в пропасть срывалось, или под обвал попало. Кто-то свои ценности, например, перевозил, а кто-то государственные. В свое время здесь было много разбойников. Награбленное тоже находили.
– И много находили? – с горящими от возбуждения глазами спросил один из парней.
Чистякову невооруженным глазом было видно, что паренек уже готов участвовать во всевозможных экспедициях по поиску сокровищ в горах. Причем не в исторических целях, а исключительно в корыстных. Вот из этой среды и берутся «черные копатели», с сожалением подумал Чистяков. Найти, выкопать и загнать на черном рынке. Вот и весь интерес. А чье, как сюда попало, в связи с какими событиями – это им неинтересно. Даже если это жизнь и история целого региона.
– Нет, конечно, – ответил Чистяков, – не мешками и сундуками находили. Однажды нашли полусгнивший чемоданчик. В нем золотые и серебряные украшения, гнилое тряпье и бумаги. Наверное, какие-то акции, документы, ценные бумаги. Может, путешественник или ростовщик какой-нибудь погиб. Неизвестно, в результате несчастного случая, а может, и ограбили, кто-то из грабителей потерял чемоданчик. А может, сам со скалы сорвался. Например, когда его преследовала полиция. Находили и среди остатков вещей, иногда у человеческих останков. Надо сказать, что на Кавказе грабежом занимались всегда и с большим удовольствием. Они даже бандитами себя не считали. Просто такой образ жизни и такой вид, как это сейчас принято называть, «финансово-хозяйственной деятельности». Кто-то занимался сельским хозяйством, кто-то скотоводством, кто-то торговал, а кто-то грабил богатых. Так сказать, налог на богатство, взимаемый помимо государства. И все, надо сказать, с этим мирились. Даже полиция. Не трогаешь государственные учреждения и госслужащих, значит, на твои делишки смотрят сквозь пальцы. Как на малое стихийное бедствие, неизбежное и вполне типичное для этих «детей гор».
– Это что же, в те времена полиция тоже была продажной? – с усмешкой спросил один из туристов.
– А что вы хотите? – развел руками Чистяков. – Это же Россия. Здесь воровали и брали взятки всегда. Еще Петр Первый столкнулся с этой проблемой и попытался ее решить.
– Ой, как будто это так сложно! – ехидно заметила одна из девушек, юная блондинка.
– Ой, как будто это так просто! – передразнил девушку Чистяков. – Да будь ты самым честным, умным и порядочным президентом у себя там, в Москве. Контролировать-то надо деятельность каждого мало-мальски крупного чиновника. Причем не столько в Москве, сколько на местах. Каждого губернатора, начальника областного или краевого УВД и руководителя федерального округа. Это же миллионная армия! И для такого контроля нужна еще одна такая же. А где вы, милочка, найдете на миллион воров и взяточников миллион честных и неподкупных контролеров? Да половина из них через месяц вскроет темные делишки тех, кого проверяет, и будет иметь с них хороший кусок за молчание. Предполагая это, надо вводить еще и контроль за контролем. И до бесконечности. Так вся страна превратится в контролеров, а работать будет некому.
– Вот-вот, – хмуро заметил еще один парень, – а у нас на Сталина ополчились. Он-то нашел методы. Пусть жестоко, десять лет – за украденный дырявый мешок, зато порядок был в стране же-лез-ный.
– Ты так уверен? – удивился Чистяков. – А что ты об этом знаешь? Да знаешь ли ты, какой беспредел чинили те, кому было дано право принимать решения и карать? В них же не было ничего человеческого, как и в самой системе. Поймите вы, молодые и горячие, что любое отступление от хоть каких-то демократических принципов – это шаг назад в истории. Социальные и экономические проблемы решаются только своим специфическим путем, потому что они развиваются по своим собственным законам. Их нужно учитывать. Это долгий путь постепенных реформ, эволюционного развития, воспитания законопослушного населения. Человек сам должен понять, что жить в богатой и демократической стране ему самому, детям и внукам выгоднее, чем жить в темном беспредельном государстве, где можно безнаказанно украсть и убить. Сегодня ты, а завтра тебя. Перспективы никакой даже у одного поколения. Понимаете? Не бывает так, чтобы все и сразу.
Чистяков понял, что он слишком разошелся, но удовольствие от того, что высказался – получил.
– Ладно, заканчивайте привал. Собирайте свои манатки, а то дотемна не успеем вернуться. Объедки закопать вон под тем камнем, полиэтиленовые пакеты, пустые банки забрать всем с собой. В горах у альпинистов гадить не принято!
Игорь поднялся и сладко потянулся. Еще несколько часов – и дома. Горячая ванна, мыло, чистое белье и мягкий диван. Чистяков ценил удовольствие не только от восхождений, но и возвращение с гор. Для него был сладок не только процесс, но и отдых после него. Неплохо бы сходить по-маленькому перед последним спуском, решил он. Чистякову, как инструктору, не подобало справлять нужду рядом с молокососами. Ему надлежало поддерживать свой «божественный» имидж бесплотного существа, которое все знает, умеет, никогда не устает и не справляет естественных надобностей. На какое обожествление можно надеяться, когда ты сидишь за кустом рядом с новичком, со спущенными штанами и все такое прочее? Только авторитет терять!
Свои умозаключения на эту тему Чистяков громко именовал теорией. А когда однажды в разговоре с Борей Мостовым об этом проболтался, друг Боря навесил на Игоря ярлык носителя комплекса неполноценности. «Ты просто стесняешься, Игорек, – заявил тогда Боря, – но хуже всего то, что ты не борешься со своими комплексами. Не пытаешься их преодолеть, а ищешь им оправдание, да еще такое красивое, как теория. Тут, знаешь ли, Игорь, недалеко и до импотенции», – заявил тогда Мостовой и улыбнулся, когда Чистяков с энтузиазмом заорал «чур меня». Стеснение в интимных вопросах – первый признак возможной психологической импотенции. Чистяков друга выслушал, но остался при своем мнении – в некоторых вопросах он был еще упрямее Мостового.
Отойдя от лагеря метров на тридцать и демонстрируя походку человека, который отошел полюбоваться окрестностями, Чистяков приглядел большой валун, за которым он мог бы спокойно, без ущерба для имиджа, помочиться. И только когда спасатель уже застегивал штаны, его взгляд совершенно случайно наткнулся на тело. Первым делом Игорь подумал о том, что он увидел его лишь потому, что мочился. Только в этот глубоко интимный момент взгляд беззаботно скользит по окружающим предметам и схватывает мелкие, неприметные детали. Чистяков имел и на этот счет очередную и давнюю теорию. Например, в лесу, когда ищешь грибы, то можешь тысячу раз пройти мимо какого-нибудь белого груздя, спрятавшегося под шапкой листьев и сухой травы. Но стоит только остановиться для того, чтобы справить нужду, как блуждающий взгляд невольно выхватывает из общей картины заветную находку. Игорь с Борисом эту теорию даже как-то решились проверить под соответствующее настроение. Дело было под Самарой, куда спасатели летали в командировку. Они взяли с собой в лес четыре полу– торалитровые пластиковые бутылки «Жигулевского». Расчет был на то, что, потягивая пивко, друзья будут то и дело останавливаться, поскольку пиво является весьма эффективным мочегонным средством. Очень скоро красоты самарской Луки и три литра пива на человека своеобразно повлияли на эксперимент. Кончилось тем, что друзья бросили свою «тихую охоту», уселись на берегу Волги и прикончили все пиво. Под настроение.
