Сердце Джина застучало так, что отдавалось в ушах. Она рассмеялась и высунулась в окно.
— Ты сумасшедший!
— Я не сумасшедший, я — одинокий. Можно мне подняться? Здесь очень холодно!
Джина колебалась, помня о своем намерении забыть Кейза Форчуна.
— Уже очень поздно.
— Но ты же еще не спишь, — настаивал Кейз. — Пусти меня хотя бы погреться.
Джина никак не могла решиться. Может, там действительно холодно и он замерз?
— Ладно, — наконец решила она, — но только на минутку.
Закрыв окно, Джина собрала валявшиеся на полу бумажки. Ей не хотелось, чтобы Кейз увидел ее муки творчества. Услышав звук приближающегося лифта, она поспешила к двери, на ходу приглаживая волосы.
Кейз как раз выходил из лифта, когда она распахнула дверь. В джинсах и черном свитере под кожаной курткой он выглядел еще привлекательнее. Вспомнив про свой наряд, Джина смутилась и покраснела, поправляя выбившуюся прядь волос.
— Привет, красавица! — улыбнулся Кейз и, не дав ей вымолвить ни слова, подтолкнул Джину в комнату. — Семь дней, три часа и тридцать две минуты, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Вот как давно я хотел сделать это! — И, прежде чем Джина поняла его намерение, прильнул к ее губам.
«Я не хочу целовать его, — сказала себе Джина. — И не хочу, чтобы он целовал меня. Или все же хочу?»
Джина могла сколько угодно говорить себе, что никогда не пожелает увидеть его снова, только тело совсем не слушалось ее. Она купалась в волнах нежности, в тепле мужских рук, чувствуя, как они плавно скользят вдоль ее спины.
Девушка обвила его руками за шею. Поцелуй Кейза был пьянящим и волнующим. Раньше она и представить себе не могла, что может испытывать такое по отношению к мужчине. У нее сладко заныло внизу живота, и ей захотелось ощутить ненасытную страсть его губ, его рук, и испытать удовлетворение, которое только он мог дать ей…
— Я мечтал об этом всю неделю. — Голос Кейза звучал хрипло. — Почему ты не позвонила?
— Я… я еще не закончила рисунки.
Кейз взглянул на стол, где горела настольная лампа.
— Ты работаешь? Прости, я помешал тебе, — с извиняющейся ноткой произнес он.
Джина вздохнула.
— Ничего страшного, у меня что-то не получается.
Кейз посмотрел на нее, улыбаясь одними уголками рта.
— Думала обо мне? Поэтому и не можешь сосредоточиться?
Джине стало не по себе, ведь ему каким-то образом стали известны ее мысли.
— У тебя слишком высокое самомнение.
Кейз прижал ее к себе.
— А я все это время думал только о тебе, и ни о чем другом думать не мог.
Джина задохнулась от волнения, стараясь не вспоминать о том, что ей говорила Зоя.
— Это только слова.
Кейз наклонился и прошептал ей на ухо:
— Ну зачем мне врать тебе?
Еще час назад, да что там час, пять минут назад, Джина могла назвать ему сотню причин для лжи. Но теперь она не могла думать ни о чем, кроме его губ, и только ждала, чтобы он поцеловал ее снова.
— Кейз…
Даже когда она произносила его имя, он не отрывался от ее губ. Джина ощутила жар, который быстро распространялся по всему телу. Что с ней творится? Она услышала стон и вся съежилась, когда поняла, что этот стон исходит от нее. Джина лучше умрет, чем даст ему понять, как она неопытна или как нуждается в нем. Но он был слишком занят, исследуя языком глубины ее рта, чтобы почувствовать ее смятение.
Вот что означает настоящее желание, в изнеможении подумала Джина. Так вот, значит, как это бывает. Это словно электрический разряд в теле. Это дикая всепоглощающая страсть, которая заставляет женщину послать к черту всякое благоразумие и приличия. Сорвать одежду и броситься в объятия мужчины. Влечение, которое она сейчас испытывала, было ни чем иным, как естественным интересом чувственной женщины к сильному, мужественному мужчине.
Всем своим существом Джина ощущала, как напряженно пульсирует ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежит по жилам кровь. Понимая, как близка она к потере контроля над собой, Джина постаралась взять себя в руки. Она не отдаст себя Кейзу. Не может. Она знает, сколько боли может причинить такой человек. Джина уперлась ему руками в грудь.
— Нет, Кейз, нет.
— В чем дело, Джина? Ты же хочешь этого, мы оба этого хотим!
— В данном случае это не имеет значения. Я берегу себя для человека, за которого выйду замуж. — Джина покраснела от смущения.
У Кейза на лице отразилось замешательство.
— Ты девственница? Ну что ж, это несколько меняет дело.
— Послушай, — разочарованно произнесла Джина, — если ты здесь только ради секса, можешь уходить. Я должна работать.
Кейз подумал одно мгновение, потом сбросил куртку.
— Я остаюсь с тобой.
Джина в изумлении проследила, как он прошел к ее столу, взял рисунок, над которым она работала, и присел на стул, рассматривая его. Джина подошла и встала рядом с Кейзом.
— Лягушонок должен быть печальным, — пояснила она ему рисунок. — По сюжету рассказа он только что потерял своего лучшего друга. Но у меня что-то не получается так, как нужно.
Кейз взял карандаш и протянул Джине.
— Покажи мне.
Джина спрятала руки за спиной. Она всегда рисовала в одиночестве, это было своего рода таинством, которому не требуются зрители.
— Я не люблю, когда смотрят, как я работаю.
Кейз подвинул ее вплотную к своим коленям.
— Обещаю, что не буду смотреть.
Джина взяла карандаш из его рук и, надеясь, что быстро от него отделается, быстрыми движениями набросала на листе лягушонка Тимоти, опустив ему на рисунке уголки рта. Затем внимательно вгляделась в то, что получилось, и ее вдруг озарило, в каком направлении ей двигаться в своей работе.
— Ну, вот же! — воскликнула Джина, бросившись Кейзу на шею. — Вот-то, что нужно, то, что я никак не могла понять!
Теперь ее больше не волновало присутствие Кейза. Она повернулась к рисунку, и ее карандаш быстро и уверенно запорхал по бумаге.
Джина проснулась от яркого солнечного света и лениво потянулась. Ощутив невероятный прилив сил и вдохновения, она проработала всю ночь и завершила все четыре иллюстрации. Последние штрихи были сделаны почти на рассвете, и она рухнула в кровать прямо в одежде. Кейз после этого сразу ушел, а у Джины не было даже сил посмотреть на часы. Она только помнила, как он заботливо укрыл ее одеялом, поцеловал в щеку и пожелал доброй ночи.
Она натянула одеяло до самого носа, чтобы скрыть улыбку. Неужели Кейз просидел здесь всю ночь, поддерживая ее творческий энтузиазм, и ни разу не пожаловался на усталость? Над первыми двумя иллюстрациями она работала стоя, а когда почувствовала усталость, он посадил ее к себе на колени, обнял за талию и держал так, пока она не закончила работу. В его поведении не было ни капли эгоизма, он ободрял и поддерживал ее. Да если бы не он, вообще неизвестно, справилась бы она с заданием или нет. Ведь это он помог ей найти нужные образы и эмоции для завершения иллюстраций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
