Эмоции не равнозначны суждениям, которые мы о них выносим, а также действиям, которые они порождают. Мы обнаружили, что многие называют эмоциями лишь несколько переживаний – их список часто ограничивается страхом, любовью, ненавистью, радостью, счастьем и печалью. Остальное – лишь описательные слова. Но ответственность, целеустремленность, амбиции, способность, смущение, фрустрация, гордость, безопасность и страсть – не просто паттерны поведения, но еще и эмоции. Временами вы чувствуете ответственность, чувствуете целеустремленность, чувствуете амбиции и т. д. Разница между пропусканием ваших переживаний через сито нескольких всеобщих эмоций или пропусканием их через открытые шлюзы человеческого опыта подобна разнице между черно-белым и цветным телевидением или же между игрой на фортепиано на восьми клавишах или на всех восьмидесяти восьми.
Между поведением и параллельными чувствами нередко имеется разница. Лесли, например, частенько говорила: «Боже мой, у меня столько дел, что я сама удивляюсь, как мне удается справляться с ними в одиночку. Но мне же за них отвечать!» Она повторяла это без тени юмора или иронии и так часто, что Майкла охватило любопытство и он спросил ее, действительно ли она чувствует ответственность. Вопрос застал Лесли врасплох. Она несколько минут моргала, а затем ответила с удивлением: «Знаешь, что? Вовсе нет. Я чувствую только, что все это мне надоело!»
Прозрение Лесли может показаться странным, однако на самом деле это достаточно распространенный случай. Иногда мы судим о наших переживаниях по тому, что делаем, – то есть по нашему поведению, – забывая о возможной разнице между делами и чувствами. Например, вы вправе считать себя очень успешным в социальном общении, потому что прекрасно сходитесь с людьми и ведете разные беседы, но тем не менее глубоко внутри вы чувствуете себя испуганным, утомленным или считаете себя выше окружающих. Вам может казаться, что вы ничего не понимаете в лекциях по физике, на которые ходите, но при этом вы не обращаете внимания на то, что данный предмет вам интересен и вы полны решимости. Замечать только свое поведение и реагировать только на него означает игнорировать важный пласт переживаний – собственные эмоции.
То же самое верно, если речь идет о наблюдении за другими и реакции на них. Нередко есть разница между тем, чем вам кажется поведение другого человека, и тем, что чувствует этот человек на самом деле. Это было наглядно продемонстрировано нашим другом, чей сын-подросток весь день ходил, как в воду опущенный. Когда наш друг спросил, что случилось, выяснилось, что сын переживает из-за насмешек друзей. Было бы ошибкой заподозрить по поведению мальчика, что тот чувствует себя угрюмым. Это было не так. Эмоцией, которую он испытывал, была «боль», проявлявшаяся в поведении, которое отец воспринял как угрюмость. Еще одним частым примером этой точки зрения может быть неистовое и буйное поведение, в которое часто впадают дети, рассерженные на родителей. В большинстве случаев эти дети чувствуют себя не буйными или неистовыми, а одинокими или брошенными. И они реагируют на потребность в связи, о которой сигнализируют эти чувства. Их чувства побуждают их искать любого внимания и контакта, пусть даже агрессивного.
Конечно, чувства человека влияют на его поведение, а поведение влияет на чувства, но эти проявления отличаются друг от друга и могут быть абсолютно разными в конкретный момент времени. Об этом следует помнить, потому что легко предположить, будто мы знаем, что творится внутри другого человека, из простых наблюдений за его поведением. Наши суждения в таких случаях могут нам сказать что-то о нашем собственном выражении эмоций в своем поведении, но это неприменимо по отношению к другому человеку.
Эмоция – это общая чувственная реакция в данный момент времени, и она отличается от рациональных способов ее описания. В книге «Язык сердца» (Lynch, 1985) доктор Джеймс Дж. Линч доказывает связь между эмоциями и такими физиологическими проявлениями, как артериальное давление и частота сердечных сокращений. В главе под названием «Скрытый диалог» он рассказывает о том, как в Центральной больнице штата Массачусетс исследователи открыли, что многие пациенты практически не осознают своих чувств или же могут описать их лишь в рассудочных, оторванных от реальности и бесстрастных терминах. Для описания таких людей один из врачей исследовательской команды предложил специальный термин «алекситимия».
Типичной проблемой для алекситимичных пациентов становится четкая формулировка собственных чувств, как это видно из случая, опубликованного доктором Немией и его коллегами:
Поскольку многим пациентам трудно описывать свои чувства и распознавать эмоции, они не могут провести различия между обычными человеческими чувствами. [Один пациент], например, при ответе на вопрос, каково ему быть испуганным, ответил: «Каково быть испуганным? (Пауза.) Понятия не имею».
Врач: Ощущаете ли вы это физически?
Пациент: Скорее, мне кажется, сознательно.
Врач: Сознательно?
Пациент: В основном это происходит в голове. Все пропускается через голову.
Врач: И не влияет на организм?
Пациент: Не знаю… не уверен. Возможно. Возможно. Может быть, а желудок.
Врач: На желудок? И что вы в нем чувствуете?
Пациент: Он будто в узел завязывается.
Врач: Чем же это отличается от бешенства?
Пациент: Чем это отличается от бешенства? Ну, я… на самом деле, не все едино. Одно и то же, знаете ли.
Врач: Эти чувства похожи?
Пациент: Да. Страх, напряжение, раздражение. У меня они все переходят с головы на желудок… (длинная пауза)… Я и вправду не могу… Скажите, что вы хотите услышать, и я вам отвечу.
Врач: Я хочу лишь услышать, что вы чувствуете, больше ничего.
Пациент: Ага, ну тогда… Нет, не могу сказать (р. 233—234).
Поскольку люди, страдающие эмоциональной «слепотой», не понимают, что они слепы, они изъясняются непонятно, и окружающие не могут взять в толк, в чем же дело. Проблемы с коммуникацией и ошибочное понимание сказанного распространены повсеместно.
Люди с нормальным цветовым зрением воспринимают его как должное, в то время как люди, его лишенные, даже не понимают, что им чего-то недостает. Цветовая слепота нередко остается нераспознанной, так как нельзя ощутить отсутствие феномена, с которым ни разу не сталкивался. Путаница привносится тем фактом, что человек, не различающий цветов, знает, что в языке есть такие слова, как красный, желтый и зеленый, и может с успехом ими оперировать, не имея ни малейшего понятия о цветовом восприятии. Аналогичным образом, всем известны слова любовь, ненависть, ревность, экстаз и зависть, и все способны использовать эти слова, беседуя с другими людьми. Однако существует большая разница между рассудочным употреблением терминов, обозначающих чувства, которые никогда не испытывались, и использованием тех же слов при наличии соответствующего чувственного опыта. Психосоматические больные прекрасно справляются с описанием эмоций, хотя и не имеют ни малейшего представления о соответствующих ощущениях.
Проблема усугубляется, когда речь заходит об интенсификации чувства. Сильное эмоциональное возбуждение создает для алекситимичных пациентов особенно серьезные проблемы. Не будучи способными описать свои чувства, они также теряют способность к различению их соматических коррелятов. Скачок артериального давления может выражать гнев с тем же успехом, что и наплыв любовного чувства. Озвучить разницу алекситимичные пациенты совершенно не в состоянии (р. 234—235).
В начале каждой сессии доктор Линч расспрашивает пациентов об их самочувствии, тогда как те, в свою очередь, соединены с разнообразными аппаратами, фиксирующими артериальное давление, частоту сердечных сокращений и т. д. Ответы алекситимичных пациентов обычно повергают его в чувство досады и раздражения.
Пациент быстро меняет тему, переходя от области чувств к безопасной когнитивной области, спокойному царству рассудка и мыслей, и отвечает: «По-моему, со мной все в порядке». В тот же момент артериальное давление или частота сердечных сокращений больного подскакивает на 25—50%. Такие пациенты отвечают на вопросы об их самочувствии рассудочно, жертвуя соматической стороной дела. Однажды, услышав от Пэтти такого рода вежливый ответ, я немного вспылил и воскликнул: «Я знаю, как вы думаете, что вы думаете, почему вы думаете, когда вы думаете и где вы думаете, но я спросил, как вы себя чувствуете? – а не как вы об этом думаете».
Она улыбнулась в ответ на этот выплеск и сказала: «Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, как я себя чувствую сегодня? Я же сказала вам, что я в полном порядке». «Я имел в виду, злитесь ли вы, или печалитесь, или радуетесь, или находитесь в бешенстве, или влюблены?» Она снова улыбнулась и вздохнула: «Я думаю, что со мной все в порядке» (р. 237—238).
