– Я не пацифистка.
– Нет, ты – пацифистка.
– Прости меня, но я не пацифистка, и мне ли этого не знать, как ты считаешь?
– Ну, ты сама сказала, что ты пацифистка.
– Когда?
– Ты отказалась брать в руки оружие, и я видел, как ты реагируешь на разговоры о военных операциях.
– Я не хочу брать в руки оружие, потому что я не знаю, как с ним обращаться. Ружье в моих руках – вещь весьма опасная, как для меня самой, так и для окружающих.
Хотвайер был с этим согласен, но он никогда не слышал, чтобы гражданские так рассуждали. Ну... да, в прессе последнее время можно встретить много риторики об ограничении прав на использование огнестрельного оружия, но в абсолютном большинстве люди думают, что они достаточно сообразительны, чтобы не навредить себе оружием, не важно, насколько оно грозное.
– Похвальная предусмотрительность.
– Да нет, просто логика. Ты не замечал, что люди, не имеющие отношения к военным организациям, немного нервничают, когда заходит речь об убийстве?
Язвительность Клер вызвала у него смех.
– Я-то замечал, но ты ясно дала понять, что у тебя проблемы с проявлением насилия. – Может, она считает свои убеждения оскорбительными для него? Хотвайер не чувствовал себя оскорбленным. Он просто не понимал убеждений Клер.
– У большинства людей есть проблемы с проявлением насилия.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Тот факт, что я считаю, что конфликты следует в первую очередь решать ненасильственными мерами, еще не делает из меня пацифистку.
– Не хочется тебя расстраивать, но именно этот факт и делает тебя пацифисткой.
– Это не так. Пацифист – это тот, кто считает, что ненасильственные действия являются единственно приемлемыми в случае конфликта. Я с этим не согласна. Я просто считаю, что в первую очередь следует прибегать к ненасильственным мерам.
– Иногда просто нет выбора.
– Я уверена, что так оно и есть. В теории.
– Плевать на теорию. Я убедился в этом на практике. Не раз убеждался. Все те шестнадцать лет, что я был солдатом.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Кто сказал, что ты меня обидела?
– Хм. Никто. Возможно, мне лучше просто молча доесть ужин.
– Но мне все же хочется узнать, почему ты не ешь мясо.
– Ты будешь надо мной смеяться.
– Нет, не буду.
Она посмотрела на него так, что сразу стало понятно – она ему не поверила.
– Не буду. Клер вздохнула:
– Ладно, но ты все равно будешь смеяться. Хотя, может быть, ты поймешь, как далека я от настоящего пацифизма. У меня слишком живое воображение. Когда я ем гамбургер, я воочию вижу несчастную корову с трагическими карими глазами, которую ведут на бойню.
– Такая картина любого от мяса отвратит. Так почему бы тебе не подумать о чем-то другом?
– Не могу. Ты когда-нибудь видел мультик «Побег из курятника»?
– Да, у меня есть пара племянников, которые считают своим долгом держать меня в курсе всех новинок анимационного кино.
– Вот-вот, даже куриные палочки заставляют меня вспоминать о курице Джинжер. Она такая трогательная.
– И ты и помыслить не можешь, чтобы ее съесть.
– Нет.
– Это всего лишь мультик. Джинжер не существует в природе.
Клер засмеялась.
– Я в курсе, но я ничего не могу поделать с тем, что творится в моем сознании, когда я ем.
Отчасти Хотвайер мог это понять. Он тоже ничего не мог поделать с образами, которые рождало его воображение помимо его воли. Что делать, если он и сейчас представлял Клер обнаженной, лежащей в его постели?
Глава 3
Клер отключила сигнальный огонек вызова, поступившего из комнаты Лестера, прежде чем отправиться к нему. В этот предутренний час коридоры интерната были пусты, почти все жители Бельмонт-Мэнора спали. Возможно, бодрствовал сейчас один лишь Лестер.
Клер застала его в пижаме и халате, он сидел в кресле и листал толстую тетрадь, похожую на те, в которые Клер записывала лекции.
– Вам что-нибудь нужно, Лестер?
Лестер поднял взгляд. Глаза у него, поразительно живые и выразительные, казались чужими на морщинистом лице согбенного годами старика.
– Просто захотелось немного пообщаться. Вчера вас не было.
Если верить ее коллегам по работе, Лестер никогда не вызывал ни нянек, ни медсестер в те ночи, когда Клер не было на дежурстве. Может, потому, что они не готовы были с тем же снисходительным терпением выслушивать путаные истории старика. Клер много приходилось слушать такого вот невнятного бормотания при общении с матерью, и сбивчивые рассказы слабоумного старика раздражали ее куда меньше, чем пьяная абракадабра мамаши.
Клер с трудом подавила зевоту.
– Мил лучшая подруга сегодня вышла замуж. Вернее сказать, уже вчера. – Клер улыбнулась воспоминанию Джозетта и Нитро составляли идеальную пару, и ее подруга заслуживала счастья, она была такой славной. И Клер действительно считала, что из Нитро может получиться надежный супруг. – Я взяла отгул, чтобы помочь ей в подготовке свадьбы.
Лестер нахмурился.
– Я никогда не был женат.
– Я знаю.
– Из наемного убийцы какой муж?
– Уверена, что вы знаете, о чем говорите, – шутливо согласилась Клер.
Лестер взглянул на раскрытую тетрадь, лежавшую у него на коленях, и закрыл ее.
– Я убил слишком мною людей. Не мог заставить себя жениться и после того, как вышел в отставку. Что, если бы я говорил во сне? Тогда и мою жену мне пришлось бы убить.
Клер не знала, есть ли хоть доля правды в том, о чем он говорил, или все – сплошная фантазия Однако иногда у нее по спине пробегал холодок – для чистой фантазии в рассказах Лестера было слишком много реалистичных подробностей. И сейчас на нее словно снова дохнуло смертельным холодом.
– Я не думаю, что вы стали бы убивать собственную жену, Лестер.
Взгляд его стал таким холодным, что Клер поежилась.
– Вы не можете идти на поводу у эмоций, если называетесь профессионалом. А я был профессионалом. Я был лучшим. – В голосе его звучала гордость. – Я бы сделал все, что должен был сделать, но я не хотел создавать таких ситуаций. Поэтому я и не женился.
– Вам было одиноко? – спросила Клер, вообразив себе вереницу лет, которые ей предстояло прожить.
Возможно, ради того чтобы иметь семью, стоило смириться с неизбежностью секса, но жизнь полна превратностей, и от этих превратностей могли бы пострадать ее дети. Едва ли в том мире, в котором они жили, имело смысл заводить детей.
– Я никогда не страдал от одиночества. В жизни много всего интересного. Есть что посмотреть, есть чем заняться. Это начинаешь понимать, когда видишь столько смертей.
– Понимаю.
– Мне нравится, что сейчас рядом со мной вы и Куини. Она такая заводная. – Лестер улыбнулся. Взгляд его потеплел градусов на двадцать. – Если бы я знал, что встречу ее здесь, я бы гораздо раньше сюда переселился.
