Плечи Форда опустились, и я почувствовала, как он расслабился. Он выглядел счастливым. Ему передались мои эмоции, и раз я была рада видеть Айви, то и он тоже. Наверное, стоит в следующий раз попытаться обсудить с ним наши отношения с Айви. Может, он поможет мне в них разобраться.
Я для нее друг, а не тень. Сам факт, что у вампирши есть друг, с которым она не делит кровь, уже был необычен, но в нашей ситуации были и дополнительные осложнения. Айви была бисексуальна, к тому же не могла отделить обмен кровью от секса. Она дала понять, что хочет меня, но я-то натуралка. А еще пару раз она меня кусала, и это тоже осложняло наши отношения. В тот момент мне это казалось не такой уж плохой идеей. Удовольствие от укуса вампира было очень похоже на оргазм. Но когда мне показалось, что убийца Кистена привязал меня, я поняла — с этим надо завязывать. Риск стать тенью был слишком велик. Я доверяла Айви. Меня больше волновала ее жажда крови.
Мы живем в одной в церкви, по совместительству нашем офисе, спим в соседних комнатах и делаем все возможное, чтобы не пробуждать наши инстинкты. Некоторые могли бы решить, что она будет в бешенстве, что зря потратила год, обхаживая меня, но она счастлива, а это именно то, чего вампиру очень трудно найти. Видимо, когда я заявила, что больше не дам вонзить в себя зубы, она поняла, что нравится мне такой, какая она есть, а не только как вампир, способный доставить неземное удовольствие. Я восхищалась ее силой воли и нереальным самоконтролем. Да, я люблю ее. Спать я с ней не собираюсь, но все равно люблю.
Айви бесшумно подошла к нам. Она двигалась изящно. На обычно спокойном лице сейчас выражалось недовольство. Черты лица имели азиатскую примесь, овальный контур, небольшой нос и аккуратный рот. Она редко улыбалась, боясь, что эмоции разрушат ее самоконтроль. Наверное, одна из причин, что мы подружились, это тот факт, что я смеялась за нас двоих. А еще она продолжала верить, что я смогу спасти ее душу после смерти. Хотя сейчас меня больше волновало, чем заплатить за комнату за этот месяц. А как сохранить душу моей соседки, я разберусь позже.
— Эдден звонил, — сказала она вместо приветствия, ее тонкие брови приподнялись, когда она увидела, как Форд держит меня за локоть. — Привет, Форд.
Она произнесла это с такой интонацией, что он покраснел, но я не дала ему убрать руку. Мне нравилось, когда во мне нуждались.
— На него давят эмоции окружающих, — сказала я.
— И он предпочел терпеть твои?
Мило.
— Узнала, в какой палате Гленн? — Спросила я, и Форд убрал руку.
Она кивнула, ее карие глаза заметили его жест.
— Нам сюда. Он все еще без сознания. — Айви шла впереди. Когда мы прошли коридор и почти добрались до палаты, одна из медсестер преградила нам путь, сделав серьезное лицо.
— Извините, никаких посетителей, только семья.
Острая боль поднялась во мне, но не от мысли, что я не увижу Гленна, а от того, что он был настолько плох, что к нему никого не пускали. Айви прошла мимо, и я тоже.
Медсестра двинулась за нами. Мой пульс ускорился, но вторая медсестра махнула рукой, чтобы мы проходили, и обратилась к первой.
— Это же Айви, — произнесла вторая медсестра, как будто это что-то значило.
— Та вампирша, что… — Начала первая медсестра, но ее одернули прежде, чем она договорила. Я повернулась к Айви и заметила, как ее бледное лицо порозовело.
— Вампирша, которая что? — Спросила я, вспоминая, как она околачивалась здесь.
Челюсть Айви напряглась.
— Палата Гленна недалеко, — сказала она, избегая моего вопроса. Ну и ладно.
Неожиданный приступ паники накрыл меня тогда, когда Айви резко свернула налево и скрылась в палате. Я резко остановилась. Из палаты доносились звуки больничного оборудования. Я вспомнила, как сидела возле отца, слушая его мучительное, напряженное дыхание, а совсем недавно все это повторилось, когда Квен находился между жизнью и смертью. Я стояла, неспособная пошевелиться. Подойдя ко мне, Форд запнулся, как будто я его ударила.
Дерьмо. Я покраснела, поняв, что он почувствовал мои страдания.
— Извини, — с раскаянием сказала я. Он стоял в коридоре, показывая рукой, что с ним все в порядке. Я была рада, что Айви уже зашла внутрь и не видела, что я ним сделала.
— Все в порядке. — Его взгляд был измученным, когда он подошел ко мне. Он колебался, но потом почувствовал, что я уже запрятала старую боль обратно. — Можно спросить, кто это был?
Я с трудом сглотнула.
— Мой папа.
Опустив глаза, он подвел меня к двери.
— Тебе было около двенадцати?
— Тринадцать.
Мы вошли, и я увидела, что это совершенно другая палата. Мои плечи медленно расслабились. У моего отца не было ничего, что могло бы спасти его. Как служителю закона, Гленну достали все самое лучшее. Его отец сидел в кресле возле его кровати. О Гленне заботились. Это Эдден был сейчас тем, кто страдал.
Небольшой, коренастый человек попробовал улыбнуться, но у него ничего не вышло. За несколько часов с того момента, как Эдден узнал о нападении на Гленна, на его бледном лице появилась парочка новых морщин. В руках он сжимал зимнюю шапку, теребя ее своими короткими пальцами. Он встал, и мое сердце упало, когда он выдохнул, и я ощутила все его страхи и беспокойства.
Эдден был капитаном подразделения ФВБ Цинциннати, бывший военный, принесший в отдел твердое, уверенное руководство. Видеть, как он мучается, было очень тяжело. Он никогда не сомневался в моей амнезии, так удобно появившейся после смерти Кистена. Эдден верил мне, и он был одним из немногих, кому я полностью доверяла. Другим таким человеком был его сын, лежащий сейчас без сознания на кровати.
— Спасибо, что приехали, — автоматически сказал Эдден, его тихий голос надломился, и я постаралась не заплакать, когда увидела, как он страдает. Эдден неуверенно провел рукой по коротко стриженным, седеющим волосам. Я подошла поближе и обняла его, от него шел знакомый запах старого кофе.
— Вы же знаете, мы не оставим вас одного в такой момент, — сказала Айви. Она сидела в кресле и оказывала поддержку единственным способом, на который была способна.
— Как он? — Спросила я, повернувшись к Гленну.
— Они не говорят мне прямо, — ответил Эдден, его голос звучал громче обычного. — Гленна сильно избили. У него травма головы… — Голос его надломился, и он замолчал.
Я посмотрела на Гленна, лежащего на кровати, его темная кожа резко выделялась на белых простынях. На голове повязка, кудрявые волосы местами сбриты, лицо в синяках, губа разбита. Ужасный синяк тянулся от плеча и скрывался под простыней, пальцы, лежавшие на одеяле, опухли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
