Почти через 6 месяцев опытный образец был готов, и 20 декабря 1916 года сам конструктор продемонстрировал его возможности на испытаниях, устроенных Консультативным комитетом по артиллерии специального назначения. Вес машины составлял 6 т, скорость 9,5 км/ч, вооружение – 1 пулемет во вращающейся башенке. Танк с успехом выдержал испытания, но члены комиссии сильно придирались к малому весу и размерам танка, из-за которых якобы он не сможет преодолевать окопы и рвы на фронте. С большим трудом Этьен и Рено убедили бюрократов в ценности этой совершенно оригинальной машины, но заказ на 150 штук удалось «выбить» только в конце марта 1917 года. Зато после официальных испытаний 9 апреля того же года все пошло почти гладко. Военные сразу же увеличили заказ до 1 000 штук. Впрочем, министр вооружения решил вмешаться в процесс и приостановил заказ, «мудро» посоветовав Рено «сделать танк побольше и увеличить экипаж». С мнением этого «компетентного» танкового эксперта было трудно спорить, но ситуацию спас главнокомандующий генерал Жоффр, чьи войска, лишенные новых средств прорыва вражеской обороны, несли на фронте страшные потери. В результате Луи Рено получил заказ, о котором и не мечтал, – 3 500 танков!
Производственных мощностей фирмы хватало на изготовление только 1 850 штук, так что остальные танки делались на заводах «Сомуа», «Берлие» и «Делоне – Бельвиль». К интересному проекту незамедлительно подключились американцы и взялись изготовить 1 200 танков и для французов, и для себя. В производство был запущен не только пулеметный, но и пушечный вариант танка, вооруженный короткоствольной 37-мм пушкой, а также радиотанк, который предполагалось использовать как командирский для координации действий танков, артиллерии и пехоты. Новые «Рено» FT-17 начали поступать на фронт с марта 1918 года и сразу стали сверхпопулярными из-за своих универсальных качеств.
По всей совокупности качеств «Рено» FT-17 превосходил все другие танки и, безусловно, стал лучшим танком Первой мировой. Он был также и самым массовым (ко времени перемирия, 11 ноября 1918 года, было построено 3 177 машин), а также и самым «воюющим» (между 31 мая и 11 ноября того же года «Рено» имели 3 292 встречи с противником, из большинства которых они выходили победителями). Эти танки после войны состояли на вооружении более 20 стран мира и вплоть до августа 1939-го принимали активное участие во многих военных конфликтах на разных континентах. Во Франции еще в мае 1940-го на вооружении было 1 560 «Рено» FT-17, а немцы впоследствии использовали их для патрульно-охранной службы, а также во время Парижского восстания в 1944 году. Служили «Рено» и в люфтваффе – «вооруженные» бульдозерными отвалами, они чистили взлетно-посадочные полосы для самолетов.
Успех «Рено» FT-17 обеспечила прежде всего его выдающаяся конструкция, возможно, самая удачная в истории мирового танкостроения. Луи Рено придумал прекрасную компоновку, считающуюся классической и по сей день: двигатель, ведущее колесо и трансмиссия – сзади, в центре – боевое отделение с вращающейся башней, а впереди – отделение управления. К тому же «Рено» FT-17 был прост в изготовлении, эксплуатации и обслуживании. Забираться в танк и, что не менее важно, покидать его было очень удобно через большие носовой и кормовой люки, водитель имел хороший обзор, а стрелок без особого труда при помощи плечевых упоров вращал башню. Температура внутри танка также была вполне приемлемой. А еще «Рено» был единственным танком Первой мировой, способным разворачиваться на месте вокруг вертикальной оси. Его большое направляющее колесо, ось которого была вынесена вперед—вверх, позволяло танку вылезать из глубоких воронок. Небольшой танк был бронирован, почти как тяжелый: 16 мм – лоб, 6 мм – борт и 22 мм – башня, благодаря съемному «хвосту» преодолевал рвы до 2 м глубиной, рвал проволочные заграждения, забирался на подъемы до 45° и вообще отличался хорошей проходимостью.
Что касается немцев, то они дорого заплатили за свое пренебрежение к танкам. Германское командование слишком долго занималось «страусиной» политикой, не желая замечать очевидное. Охваченных «танкобоязнью» немецких пехотинцев так ободряли в пропагандистских листовках: «Танки – это нелепая фантазия и шарлатанство. Вскоре здоровая душа доброго немца успокаивается и он легко борется с глупой машиной…». Вот только «добрые немцы», проутюженные танками противника в своих окопах, придерживались на этот счет иного мнения и наверняка не единожды пожалели, что вместе с ними не было пропагандистов из теплых берлинских кабинетов. Впрочем, в деле организации противотанковой обороны немцы за 2 года достигли немалых успехов. Чтобы выжить, немецкой пехоте и артиллерии пришлось придумать комбинированные средства для остановки танков – пушки прямо из передовых окопов вели огонь прямой наводкой, а пехотинцы обстреливали их бронебойными пулями, стремясь попасть по смотровым щелям, самые же отчаянные забрасывали «чудовища» гранатами с близкого расстояния.
Но, наконец, даже немецкие генералы задумались о создании собственных танков. Правда, высшее командование, формально «дав добро» в конце 1916 года, тут же связало конструкторов по рукам и ногам, обязав их создать непременно универсальное шасси, пригодное для использования как для танков, так и для грузовиков на гусеничном ходу. Пытаясь скрестить «ужа и ежа», ряд немецких фирм весной 1917 года представили свои образцы на суд высокой комиссии. По итогам испытаний был выбран совместный проект фирм «Даймлер», «Бюссинг», «Бенц», NAG, «Опель», «Брасс унд Херштейнт» и австрийского отделения «Холт – Катерпиллер». Детище столь многочисленных родителей получило название A7V. В процессе испытаний было выявлено множество недостатков, так что первый серийный A7V был готов только к октябрю 1917-го.
До сентября 1918 года удалось собрать только 20 таких машин, так что никакого серьезного боевого значения немецкие танки не имели, да и не могли иметь. Судите сами: Франция за годы войны выпустила 3 977 танков всех типов, Англия – 2 905. После окончания Первой мировой немецкий генерал Цвель с некоторым преувеличением, но по сути верно скажет: «Не гений маршала Фоша победил нас, а генерал Танк».
Ходовая часть A7V была выполнена по типу трактора «Холт», массивный броневой корпус устанавливался на прямоугольной коробчатой раме, а в движение этого монстра приводили два 100-сильных карбюраторных двигателя «Даймлер». В конструкции танка был применен ряд действительно оригинальных технических решений, но в результате машина получилась тяжелой (30 т), неповоротливой, слабо проходимой, хотя и хорошо бронированной (лоб – 30 мм, борт – 20 мм, крыша – 15 мм). Такая толстая броня позволяла защитить экипаж не только от бронебойных пуль, но и от осколочно-фугасных снарядов легкой артиллерии. Экипаж танка был огромным – 18 человек и должен был обслуживать многочисленное вооружение: одну 57-мм пушку и пять 7,92-мм пулеметов. И пушку, и пулеметы обслуживали по два человека. Командир и механик-водитель располагались наверху в небольшой рубке. Управление было удобнее, чем у английских MK, но обзорность никуда не годилась – на расстоянии до 10 м вперед водитель ничего не видел. Два механика помогали ему понять, куда он едет, и одновременно следили за работой двигателей и за дорогой через лючки в бортах. Внутри танка стоял страшный грохот, так что механик и водитель были вынуждены постоянно перекрикиваться во время движения машины. То же самое делали и другие члены экипажа, но самым зычным голосом должен был обладать командир, которому для отдачи приказов требовалось перекричать всех.
Так что немецким танкистам было исключительно тяжело – 18 постоянно кричащих людей, мучимых адской жарой (до 60°С) и дымом внутри боевого отделения, пытались двигаться по пересеченной местности на танке, мало для этого приспособленном, да еще и под огнем противника. А надо сказать, что не попасть в A7V было трудно – его габаритные размеры были поистине огромными – длина 7 м 35 см, ширина 3 м и высота 3 м 30 см.
С окончанием войны никуда не делись, а, наоборот, встали во весь рост многочисленные вопросы: какие танки нужны? как их применять? как вооружать? как наладить взаимодействие с другими родами войск? Вопросов было множество, и поиск ответов на них затянулся на все последующие годы, вплоть до начала очередной мировой войны.
Англичане и французы, будучи лидерами мирового танкостроения, в течение 10 лет не могли определиться с направлением развития своих танковых сил. Высшие офицеры британского Генштаба, считавшие необходимым разделение танков, как и во время Первой мировой войны, на пехотные и кавалерийские (тяжелые и средние), действующие в составе больших смешанных соединений, оппонировали так называемой «школе механизаторов», ядро которой составляли полковник Фуллер, генерал Эллис, полковник Мартель и капитан Лиддел Гарт, будущий знаменитый военный историк. «Механизаторы» настаивали на создании бронетанковых армий, имеющих на вооружении основной боевой тип танка, способный заменить тяжелые и средние, легкие танки, разведывательные, а также танкетки, бронетранспортеры и бронемашины для перевозки пехоты. Главным требованием к бронетехнике наряду с достаточным вооружением и бронированием Фуллер и его единомышленники считали большой запас хода, позволявший достичь не тактического, а крупного оперативного успеха.
