Она редко показывалась на шумных празднествах, в последнее время вообще избегала сородичей, но ей не удалось бы смешаться с толпой, даже если бы она пыталась. Виной ли тому её происхождение или, как (по крайней мере вслух) считал отец, вредный характер, Жанна отличалась от других кэлюме даже внешне. Если она не применяла гипноз, чтобы ввести свой облик в традиционные человекоподобные рамки, то её светимость цвета тёмного серебра напоминала разлитые в воздухе густые потёки блестящей краски, а тело, наоборот, казалось полупрозрачным и бесплотным. Своеобразия добавляли и непропорционально длинные руки и ноги, и огромные бесцветные глаза в глубоких, как колодцы, глазницах. Вдобавок Жанне было удобнее не ходить, а плавать над землёй или неподвижно висеть в воздухе, причём она не превращалась в туман и летала именно в телесной форме, что на кэлюме – которые сами служили для людей неисчерпаемым источником суеверного ужаса – производило довольно устрашающее впечатление. Впрочем, завсегдатаи вампирской резиденции к ней привыкли – Дьёрдь во всеуслышание объяснял особенности дочери тем, что у неё не всё в порядке с головой, а поскольку других объяснений не поступало, обитатели Чейте удовлетворились этим и при случайной встрече, отвесив беглый поклон, спешили по своим делам – лицам, занимавшим официальные посты, кланялись куда почтительнее, а ей – так, из-за семейного положения. Однако Жанна знала, что любой неожиданный поступок с её стороны воздвигнет между ней и сородичами новую стену настороженности и отчуждения; несмотря на невзрачную роль юродивой, все неосознанно улавливали её внутреннюю отрешённость, возвышавшую её над другими без специальных усилий с её стороны. Жанну отличала природная, естественная царственность и такая мощь, глубина и цельность духа, что жизнь остальных представителей расы рядом с ней превращалась в пену на поверхности океанских волн.
Всё же отсутствие родственной души тяготило Жанну; она чувствовала себя одинокой, ненужной. В действительности она предпочла бы общение на равных «пугающему эффекту» своего присутствия, но в какую именно форму должны были облечься эти особые отношения, которые устроили бы её, она не знала. Жизнь в этом вопросе не предлагала разнообразия примеров, а Жанне хотелось какой-то возвышенной, совершенной дружбы, в которой раскрылись бы лучшие силы её души, чего-то вроде мистерии – ни много ни мало. Окидывая мысленным взглядом своё окружение, Жанна пренебрежительно усмехалась своим мечтам.
1
Углубившись под сень чёрной листвы по узкой дорожке сада, она услышала меланхоличные звуки – кто-то играл на простенькой народной разновидности цитры. Созвучия были однообразные, но вздохи струн – глубокие, приятные; Жанне понравилось, как ноты нежно тают в воздухе, и она потихоньку направилась на звук. Собственно, мелодии как таковой не было: похоже, кто-то просто пробовал инструмент, время от времени задумчиво замолкая или роняя в ночную тишину вопросительные аккорды; тогда ноты ссыпались со струн, как горсть капель. Жанна поплавала в переливах ночного ветра, наблюдая; как все рождённые кэлюме, она отлично видела в темноте. Играла богато одетая статная дама, в одиночестве сидевшая на скамейке в саду. Светлый ореол покрывал её фигуру, как мягкие лепестки, озарял жёсткие складки атласного платья цвета белого воска, алебастровую кожу, гладко зачёсанные и убранные под жемчужную повязку блестящие платиновые волосы. Жанна подобралась поближе и, когда струны смолкли, прошелестела из темноты:
– Неплохо. В своём роде, – в устах Жанны это был редкостный комплимент. Дама не удивилась и не оглянулась, а вместо этого смерила оценивающим взглядом инструмент.
– Да. Не арфа, – задумчиво согласилась она, и обе рассмеялись.
1
Жанна, из вежливости, спустилась на землю и некоторое время прогуливалась под руку с новоявленной компаньонкой, с интересом прислушиваясь к стуку её туфель по камням и шелесту крахмальных кружев.
– Вы ведь Мария Надашди, верно? – Жанна смутно припомнила одну из участниц коллективного выборного органа – Совета Королев, основной административной силы в Чейте и вампирском сообществе в целом. Обычно вампиры жили рассеянно, беспорядочно, и всё же порой искали общества себе подобных, а в силу исторических причин именно Чейте считался вотчиной кэлюме. Сначала центром притяжения служила Рада Островичи, привившая сородичам вкус к роскоши, легкомысленным развлечениям и всякого рода излишествам; потом поднялась волна вакханалий и казней, связанных с желанием Дьёрдя отомстить за её смерть; наконец, наметились зачатки самоорганизации, и некоторые наиболее ответственные ромеи объединились, чтобы взять в свои руки управление хозяйством и гарнизоном, служившим в основном для урегулирования проблем с местными жителями. Конфликты возникали не столько из-за нападений вампиров на людей, сколько из-за политической обстановки в стране, где феодалы-католики воевали против соседей-протестантов, и все вместе – против вторгшихся с востока турок-мусульман, а крестьяне надрывались на работе подобно тягловому скоту. Кэлюме органично вписались в кровавую картину всеобщего зверства, невежества и бесправия и плавно переходили к образу жизни типичных европейских землевладельцев.
– Я родилась в Венгрии, – мягко сказала Мария со своей сияющей улыбкой; она походила на белого лебедя, бесшумно и плавно скользящего по тёмным волнам. – Вышла замуж, не зная, что он кэлюме, и переехала сюда. Постепенно и мне открылся истинный свет. А в прошлой жизни у меня остались дети от первого брака – сейчас они уже старенькие, – Мария рассмеялась. Историю можно было назвать необычной: как правило, переезды в Чейте заканчивались для смертных быстро и не в их пользу. Интересно, о чём думал тот, кто её сюда привёз? Хотел просто позабавиться, или правда любил?
– А ваш нынешний муж? – спросила Жанна.
– Гуляет где-то, – неопределённо махнула рукой дама. – Сейчас я уделяю гораздо больше внимания политике, чем семье. Заинтересовалась, знаете ли, историей. У нас, открытых свету, для этого больше возможностей. Писать и читать меня, правда, научил ещё первый муж, а вы знаете, что образование для женщины в наши времена – редкость, но книги, которые можно достать на венгерском языке, – это сплошь проповеди да описания сражений против турок, – Мария снова засмеялась. Жанне вспомнились неподъёмные тома, испещрённые причудливыми рисунками, которые отец после смерти матери куда-то увёз, а также и собственные штудии над передававшимися из рук в руки в недрах монашеских орденов алхимическими трактатами, и в душе согласилась с мнением Марии, но вслух осторожно сказала:
– Огромную мудрость можно почерпнуть из альрома. Возможно, высшее знание существует само по себе, а то, что написано в книгах, – лишь малая часть.
– Да, ведь должен существовать источник всего этого? – живо откликнулась Мария, обведя рукой окрестности и подразумевая то ли Чейте, то ли весь мир. – Наших превращений, например… Как вы думаете, отчего это происходит? Вы верите в Пульс? – неожиданно спросила она. Жанна смутно припомнила своё детство – эти картины были словно из другого мира.
– Вы имеете в виду легенду, – медленно проговорила она, – что на самом деле альрома – это цветок…
– Который сначала рос на поверхности, но потом, под тяжестью наших грехов, опустился под землю, – подхватила Мария, улыбаясь; для неё этот слух явно был не более чем красивой версией: вот уже около двух столетий прошло с тех пор, как раса переняла традиции и привычки смертных, предав забвению всё, что не способствовало укреплению земного благополучия.
– Но, в таком случае, – неуверенно заметила Жанна, – получается, что этот Пульс можно найти.
– Что ж, цель достойная, – рассмеялась Мария. – Всяко лучше, чем пьянствовать без перерыва только потому, что подагра нам не грозит…
Жанна тоже улыбнулась.
– Пробуждённые души должны лучше чувствовать источник альрома, – предположила она. – Мне трудно судить, я – рождённая.
– Да, я слышала эту историю… – машинально отозвалась Мария и деликатно умолкла. Жанна удивилась.
– Какую именно? – поинтересовалась она. Мария замялась.
– Ну, что, вроде как… были там какие-то существа, более могущественные… от которых и произошли кэлюме… и что вроде они прокляли… или что-то наподобие… ээ… ромеи Раду… за то, что она отказалась им подчиняться, – неловко закончила она, очевидно заметив, что по отношению к своим реальным прототипам легенда не очень-то тактична.
– Любопытная версия, – озадаченно протянула Жанна; похоже, «проклятием, в результате которого родился ребёнок-мутант», местный фольклор был обязан остроумию её отца.
