свалились какие-то старики на лошадях, раскопали его, напоили и долго жали его иссохшую руку.
А потом исчезли среди звезд так же быстро, как появились.
Мазда прилег обратно в углубление, которое за многие века протерло в скале его тело. Кто эти люди? Откуда они? Почему они были так счастливы? На самом деле он был уверен лишь в двух вещах.
Во-первых, приближался рассвет.
А во-вторых, он сжимал в руке очень острый меч, который дали ему старики.
Мазда слышал, как вместе с рассветом приближается свист орлиных крыльев.
Это будет здорово[45], [46].
Колоссальные продажи фэнтези Пратчетта доказывают: мифы все еще могут рассчитывать на невероятную популярность, если их переосмыслить и увлекательно изложить. И это справедливо по сей день. В 2015 году Художественный музей Филадельфии объединил усилия с местным издательством, специализирующимся на выпуске комиксов, для создания антологии «Вечный Прометей» (Prometheus Eternal), демонстрирующей, как классическое видение мифа, присущее Рубенсу, влияет на современных карикатуристов и иллюстраторов комиксов[47]. Несколькими годами ранее фильм Ридли Скотта «Прометей» (2012) – пятая часть франшизы «Чужой» – популяризовал имя титана среди куда более широкой аудитории. Сюжет его построен на взаимоотношениях инопланетян, богов и людей в контексте межзвездной экспедиции, отправившейся на научном космическом судне «Прометей» в поисках группы (?) богоподобных внеземных существ («Создателей»), которые, вероятно, в свое время создали людей на Земле. Благодаря этой киноленте многие любители кино осознали, что как минимум имя Прометея – а возможно, не только оно, но и вопрос о происхождении людей – дает пищу для размышлений.
Прометей – творец человечества, хитрец и обманщик, дерзкий политический заключенный, мученик, Создатель, защитник пролетариата… Вот лишь часть его ролей. Гораздо реже подчеркивается его способность к провидению. И это удивительно, поскольку «предвидящий» – прямое значение его имени. Не исключено, что этот аспект приобретет большее значение в будущем. Подумайте о достижениях современной медицины, которые приближают нас к тому дню, когда врач сможет сказать пациенту не только о том, что ему осталось жить меньше года, но и о том, что его жизнь закончится через 178 дней и 15 часов (конечно, если человек прежде не угодит под автобус). Что человек сможет сделать с таким знанием? Давайте перевернем этот пример из медицины с ног на голову: вообразите отдельную личность, семью или общество, которые строят средне- и долгосрочные планы за месяц или два до начала пандемии. Возможно, «слепая надежда», дарованная людям Прометеем, все же имеет смысл? Провидение – тема сложная и глубокая. И миф о Прометее предлагает один из способов подступиться к ней.
Глава 2. Медея
На первый взгляд трудно найти двух мифологических персонажей, более непохожих друг на друга, чем Прометей и Медея. Прометей – мужчина; божество, втянутое в великое противостояние с другими богами за верховную власть над космосом; главное действующее лицо во всеобщей истории происхождения и развития человечества; обездвижен на вершине горы. Медея – женщина; иногда наделяется божественными свойствами, но чаще представляется вовлеченной в чисто человеческие страсти; упоминается в целом ряде разрушительных отношений, поскольку, находясь в постоянном движении, переходит из одной семьи в другую. И все же у Прометея и Медеи есть кое-что общее – нечто, связанное с их именами. Оба имени включают в себя греческий глагол mēdomai, означающий «я планирую», «я затеваю», «я задумываю». Но если Прометей – Тот, Кто Предвидит, то Медея – Та, Кто Замышляет.
Всегда в движении
Медея была внучкой солнечного бога Гелиоса и дочерью Ээта, правителя Эи – царства близ восточного берега Черного моря, которое обычно идентифицируют с Колхидой. События, произошедшие в Эе, великолепно описаны поэтом Аполлонием Родосским в его «Аргонавтике» (III в. до н. э.), и мы будем во многом опираться на этот текст. Эя славилась тем, что в ней находилось чудесное Золотое руно – талисман, ревностно охраняемый Ээтом (изначально руно принадлежало волшебному летающему барану, который перенес по воздуху в безопасное место брата и сестру, убегавших от своей злой мачехи). Когда Ясон и его приятели-аргонавты прибыли в Эю, дабы захватить руно, Ээт поставил перед ними несколько заведомо невыполнимых задач и пообещал награду в случае, если они с ними справятся. Ясону предстояло одолеть и запрячь в ярмо огнедышащих быков, засеять землю зубами дракона, а затем победить воинов, прораставших в полном вооружении из этих зубов. Даже если бы Ясон прошел через все испытания и остался невредимым, ему пришлось бы встретиться со смертоносной змеей, охранявшей руно. Однако он все преодолел – благодаря Медее.
Частично текст Аполлония сосредоточивается на магических эликсирах и оберегах, к которым прибегает Медея, дабы обеспечить Ясону победу. Она делает его временно неуязвимым, намазав «Прометеевым зельем», приготовленным из растения с корнем в виде человеческого тела[48], – оно выросло там, где пролилась кровь терзаемого орлом титана (возможно, символическая дистанция между Медеей и Прометеем меньше, чем принято считать)[49]. Она также устраняет змею, охраняющую руно, усыпив ее с помощью своей фирменной комбинации заклинаний и снадобий. (Колдовской дар у Медеи в крови: она племянница Цирцеи, божественной чародейки, обладающей пугающей способностью превращать своих жертв в животных[50].) Но для чего Медея помогала Ясону, вероломно пойдя при этом против воли отца? Причина проста: она отчаянно влюбилась после того, как Эрос пронзил ее своей стрелой, вызывающей в человеке страсть. И это привело Медею к разного рода еретическим (и эротическим) поступкам.
Змей лижет зелье. Кратер из Руво, Пулья. IV в. до н. э.
Museo Archeologico Nazionale, Naples. Photo © Luciano Pedicini.
Но задержалась и долго стояла у входа в светлицу –
Стыд ей идти не давал – и затем повернула обратно,
К выходу снова пошла и внутрь опять отступила.
Так бесполезно туда и сюда ее ноги носили[51], [52].
Ее сердце, согласно знаменитой метафоре, использованной Аполлонием, трепещет и танцует, подобно солнечному лучу, отраженному на дрожащей поверхности воды, только что вылитой в ведро[53]. В преддверии состязаний Ясона чувства ее все так же неспокойны.
То про себя говорила, что волшебное зелье
Даст, то твердила, не даст, но сама уже лучше погибнет,
То восклицала, что, нет, не умрет и зелья не выдаст,
Но несчастье свое спокойно выдерживать будет[54], [55].
Однако она не умирает и действительно дает Ясону снадобье, тем самым обрекая себя на побег из дома. Несмотря на душевные муки, которые приносит ей разлука, у Медеи нет выбора: она вынуждена оставить Ээта и вместе с Ясоном отправиться на его корабле «Арго» в Грецию. Выбор в пользу любовника становится необратимым в тот момент путешествия, когда преследующие «Арго» колхи, среди которых и брат Медеи Апсирт, настигают беглецов. Медея заманивает брата в ловушку и отводит глаза, когда Ясон убивает его. Такова версия событий, изложенная Аполлонием. В более жутком варианте Медея уничтожает Апсирта собственными руками, расчленяет и бросает останки в море, чтобы колхи остановились подобрать их и из-за этого задержались в пути[56].
Примечательной чертой многих древних сказаний о Медее, не только принадлежащих Аполлонию, является постоянно сопровождающая ее потребность в движении: как мы уже видели, поведение ее отличается неугомонностью, она вечно мечется и сомневается (за исключением коротких эпизодов поразительной неподвижности, когда Медея занимается магией)[57]. Однако есть здесь движение и другого рода, более буквальное: когда она вынуждена раз за разом перемещаться из одной географической точки в другую. Портом приписки «Арго» был Иолк (нынешний Волос), который после опасного пути из Колхиды в Грецию стал следующим пунктом назначения Медеи.
Незадолго до этого в Иолке разгорелся династический конфликт, явившийся основной причиной экспедиции аргонавтов. Царь Пелий боролся за трон со своим единоутробным братом Эсоном, отцом Ясона. Видя в последнем потенциальную
