За окном зажглась вывеска «Моторные масла “Торнадо”», огромные литеры вспыхивали и гасли, густые капли, очеркнутые желтыми неоновыми трубками, судорожно стекали из длинной масленки в подставленное ведерко. Джордж С. Перкинс поднялся и запер свой стол, насвистывая мотивчик из музыкальной комедии, который подхватил в Нью-Йорке во время своего медового месяца. Менеджер по рекламе промолвил:
– Ну-ну!
Джордж С. Перкинс ехал домой, насвистывая за рулем «Там за морем»[4]. Вечер выдался прохладным, в гостиной огонь плясал в электрокамине над псевдополеньями. В комнате пахло лавандой и фритюром. На каминной доске горела лампа, составленная из двух огромных игральных костей и абажура, украшенного этикетками старинных марок виски.
– Ты сегодня поздно, – заметила миссис Перкинс.
Она была в халате из коричневого крепдешина, скреплявшемся на груди брошкой с большим фальшивым бриллиантом, постоянно расстегивавшейся, открывая розовое белье, дополняли наряд темно-серые толстые домашние чулки и коричневые удобные туфли. Лицом она напоминала птицу… птицу, старящуюся, неторопливо подсыхая на солнце. И ногти ее были подстрижены очень коротко.
– Ну, голубка моя, – бодрым тоном заговорил Джордж С. Перкинс. – На сегодня у меня отличная причина для опоздания.
– Я в этом не сомневаюсь, – ответила миссис Перкинс, – лучше послушай меня, Джордж Перкинс, тебе надо заняться своим Джорджем-младшим. Этот юноша опять притащил из школы пару по арифметике. Как я и всегда говорила, если отец не проявляет должного интереса к своим детям, чего можно ждать от мальчика, который…
– Вот что, моя дорогая, забудем пока о парне, чтобы отпраздновать…
– Что отпраздновать?
– А не понравилось бы тебе стать супругой помощника директора консервной компании «Нарцисс»?
– Понравилось бы и даже очень, – ответила миссис Перкинс. – Однако на это я уже и не надеюсь.
– Так вот, моя дорогая, ты уже являешься ею. С сегодняшнего числа.
– Ох, – восхитилась миссис Перкинс. – Мама! Иди сюда!
Явилась миссис Шлай, теща мистера Перкинса, в просторном платье из шелковой набойки с голубыми ромашками и колибри на белом фоне, с ниткой искусственного жемчуга на шее и в сетке, прикрывавшей густые седеющие светлые волосы.
– Мама, – проговорила миссис Перкинс, – Джорджи получил повышение.
– Что ж, – произнесла миссис Шлай, – как долго мы ждали этого.
– Но вы не поняли, – беспомощно моргнул Джордж С. Перкинс, – меня назначили заместителем директора… – он поискал реакцию в их глазах, однако таковой не обнаружил и, запнувшись, добавил: – Всей консервной компании «Нарцисс».
– Ну и? – спросила миссис Шлай.
– Рози, – проговорил он мягким голосом, посмотрев на свою жену, – я работал ради этого целых двадцать лет.
– Этим, мой мальчик, – заметила миссис Шлай, – бахвалиться нечего.
– Но я сделал это… Двадцать лет, это же так долго… целых двадцать лет. Нетрудно устать. Но теперь… Рози, теперь мы можем расслабиться… почувствовать себя светло и непринужденно. – В голосе его на мгновение проступил молодой пыл. – Понимаешь, светло… – пыл проступил и скончался. Перкинс добавил виноватым голосом: – То есть легко, я хотел сказать.
– О чем ты говоришь? – спросила миссис Перкинс.
– Голубка моя, я тут вроде как начал… планировать… думал, вот, по дороге домой… я уже давно думал, ночами, понимаешь ли… строил планы…
– В самом деле? И не посвятил свою жену ни в один из них?
– Ну, я… это были вроде как пустые мечтания… и ты могла решить, что я размечтался… могла подумать, что я… несчастен… но это совсем не так… сама знаешь, как обстоит дело: работаешь, работаешь весь день напролет, и все идет как надо, a потом вдруг ни с того ни с сего ты ощущаешь, что не выдержишь ни одной минуты подобной жизни. Но потом это проходит. Всегда проходит.
– Уверяю тебя, – заявила миссис Перкинс, – никогда не слышала ничего похожего.
– Ну, я просто подумал…
– Перестань думать сию же минуту, – проговорила миссис Шлай, – или от жаркого останутся одни угольки.
За обеденным столом, когда служанка подала жареную баранью ногу под мятным соусом, Джордж С. Перкинс произнес:
– Вот о чем я думал, голубка…
– Во-первых, – перебила его миссис Перкинс, – нам нужно купить новый «Фриджидэр»[5]. У нашего старого еще тот видок. Ледники теперь никто не использует. А вот, миссис Таккер… Кора Мэй, неужели тебе обязательно надо мазать маслом сразу весь кусок? Неужели ты до сих пор не научилась есть так, как полагается леди? Да, а вот у миссис Таккер новый холодильник – просто конфетка. Внутри электрический свет и все такое.
– Но нашему всего только два года, – запротестовал Джордж С. Перкинс. – И на мой взгляд, он совсем не плох.
– Ты говоришь так, – сказала миссис Шлай, – потому что очень прижимист, однако единственное, на чем ты можешь экономить, это на собственном доме и семье.
– Я подумал, – проговорил Джордж С. Перкинс, – знаешь, дорогая, если мы будем бережливы, то через год или два сможем взять отпуск – съездить в Европу, ну там, в Швейцарию или в Италию. Словом, туда, где у них горы.
– И что?
– И озера. A еще снег на вершинах. И закаты.
– И что же мы будем там делать?
– Ох… ну… просто отдыхать, наверное. И смотреть на окрестности, примерно так. Сама знаешь, на лебедей там и на парусные лодки. Сидеть вдвоем и смотреть.
– Угу, – проговорила миссис Шлай, – именно что вдвоем.
– Да, – проговорила миссис Перкинс, – ты всегда умел найти способ потратить хорошие денежки, Джордж Перкинс. Я тут кручусь как раба, экономлю на всем, чтобы отложить в копилку лишний пенни. А тебе лебедей подавай. Ну, прежде чем думать о лебедях, купи-ка мне новый «Фриджидэр», вот что я тебе скажу.
– Да, – согласилась с дочерью миссис Шлай, – что нам нужно, так это новый миксер для майонеза. И еще электрический кухонный комбайн. А кроме того, уже пора подумать о новой машине.
– Вот что, – проговорил Джордж С. Перкинс, – вы не поняли. Я не хочу ничего из того, что нам нужно.
– Как это? – вопросила миссис Перкинс, оставшаяся дожидаться ответа с открытым ртом.
– Прошу тебя, Рози. Послушай меня. Ты должна понять… Я хочу чего-то такого, что нам не нужно вообще.
– Джордж Перкинс! Ты выпил?
– Рози, если мы начнем заново ту же самую песню… что купить… за что заплатить… машина, дом, счета от дантиста… и так далее… и снова сначала… и ничего нового – можно утратить последний шанс…
– Что с тобой случилось? Что это на тебя вдруг накатило?
– Рози, дело совсем не в том, что я несчастен. И не в том, что мне не нравится то, что я имею от жизни. Все прекрасно, все мне нравится. Только… ну, просто наша жизнь стала похожа на мой старый домашний халат, Рози. Я рад тому, что он у меня есть, он красивый, в нем тепло и уютно, он мне нравится, как нравится здесь все остальное. Выходит именно так. И ничего более. А этого мало.
– Это мне нравится! Я подарила тебе на день рождения этот шикарный халат. И вот какую благодарность я от тебя слышу! Ну, если тебе он не нравится, почему же ты не обменял его?
– Ой, Рози, дело же не в этом! Халат чудесный. Только, понимаешь ли, человек не может прожить всю свою жизнь ради домашнего халата. Или ради вещей, к которым он относится подобным образом. Ради хороших вещей, Рози, однако этого мало, должно быть что-то еще.
– И что же?
– Не знаю. Просто так получается. Это нужно понять.
– Он тронулся, – проговорила миссис Шлай.
– Рози, человек не может жить ради вещей, ничего не значащих для него… ну, то есть не значащих для его души. В жизни должно существовать нечто такое, чего он боится… да, боится, и чему радуется. Это как ходить в церковь – только здесь речь не о церкви. Должно быть нечто такое, на что он будет смотреть снизу вверх. Нечто… высокое, Рози… Да-да, высокое.
– Ну, раз тебе не хватает культуры, разве я не записалась в Клуб книги месяца? Скажи, записалась?
– Ох, да я это знаю, только не могу объяснить. Рози, я прошу тебя всего об одной вещи, всего об одной. Давай съездим в отпуск. Давай попробуем. Быть может, там с нами нечто произойдет… нечто неожиданное… как бывает в мечтах. Если я откажусь от этой поездки, то сделаюсь стариком. А я не хочу стариться, пока еще не хочу, Рози. Боже мой, мне еще рано! Оставь мне еще несколько лет, Рози.
– Ой, да твой отпуск меня не волнует. Можешь получить свой отпуск, если мы сможем позволить его себе после того, как уладим все важные дела. Сначала главное, понимаешь. В первую очередь нужно думать о важном. О новом «Фриджидэре», например. Наш старый уже никуда не годится, в нем все постоянно портится. Вот у меня было яблочное повидло и…
– Ма-a, – протянула Кора Мэй, – а Джордж-младший таскал повидло из холодильника. Я сама видела.
– Я не таскал! – воскликнул Джордж-младший, поднимая бледную физиономию над тарелкой.
