Печально говорить об этом, но мир ненадолго поселился в душе моего старого хозяина, и, к моему сожалению, я невольно стал одним из тех, кто его нарушил. Случилось это в самый неожиданный момент. Рано утром я пришел в хранилище и принялся просматривать огромную партию зеленого инжира, приготовленного для отправки в Дамаск. Внезапно в хранилище пришел центурион Марк Крисп и поведал мне ужасающую новость. Бросив все дела, я незамедлительно поспешил во дворец и застал Закхея заканчивающим завтрак.
Он посмотрел на меня, заметил мой встревоженный взгляд и заволновался. Его приветливая улыбка погасла. Прежде чем я отважился заговорить, Закхей спросил: - Что-нибудь случилось?
Я лишь кивнул в ответ, не в силах вымолвить ни слова.
- Ну же, Иосиф, говори. По крайней мере, я не услышу эти новости на пустой желудок.
Глубоко вздохнув, я произнес:
- Иисус мертв.
- Что?!
- Иисус мертв, - печально повторил я.
- Как это произошло? - тихо спросил он.
- Его распяли за подстрекательство к мятежу против Рима.
- Понтий Пилат?
- Да, и не без помощи первосвященников, заявивших, что Иисус не кто иной, как лжепророк, соблазняющий людей и туманящий им головы.
Закхей в отчаянии прижал руки к груди, закрыл глаза и беззвучно задвигал губами. Обойдя громадный обеденный стол, я подошел к старому другу и крепко обнял его. Закхей чуть слышно проговорил:
- Это все, что ты собирался мне сказать?
- Все? Все?! - моему возмущению не было предела. - Разве тебе этого недостаточно?!
Закхей открыл глаза и вдруг … улыбнулся. Чему он улыбался?
С силой сжав мои руки, Закхей произнес:
- Гробница, в которой похоронят тело Иисуса, окажется пустой.
- Пустой? Что такое ты говоришь?
- Придя к гробнице, люди не найдут его тела, - повторил он почти шепотом.
- Откуда тебе это известно?
В ответ он снова сжал мою руку.
- Когда две недели назад мы сидели в беседке, Иисус сам сказал мне об этом.
Глава восьмая
Через час после того, как я сообщил Закхею печальную весть об Иисусе, он отправил гонца с письмом Понтию Пилату в Иерусалим, в котором сообщал, что отказывается дальше служить начальником сборщиков налогов для Рима и его решение не изменится ни при каких условиях.
Я сам записал это письмо на пергамент, а Закхей поставил на нем свою подпись. Я собрался было покинуть обеденный зал, ведь впереди меня ждала куча дел, но хозяин остановил меня.
- Я еще не закончил, Иосиф, - обратился он ко мне. - До захода солнца мы еще многое должны успеть сделать.
Обычно Закхей всегда понимал меня, и поэтому я попытался возразить, что и без того у меня накопилось множество неотложных дел. Но необычная твердость в его голосе заставила меня вернуться и сесть в кресло.
Он сел напротив меня, потирая грудь.
- Ты нездоров, Закхей? Что за боль тревожит тебя?
Он попытался улыбнуться в ответ.
- Мое старое сердце действительно болит, - голос Закхея звучал хрипло. - Оно напоминает мне о том, что я уже слишком много прожил на этой земле. Хотя, быть может, и не бесполезно.
- Послать Шемера за врачом?
- Не надо. Нам предстоит много дел. Выслушай меня внимательно, Иосиф. Мне нет нужды еще раз повторять тебе, что самым большим моим сокровищем являются люди, что торгуют в моих лавках и трудятся на полях. Все они знают, что наступит день, когда они начнут работать не на меня, а на себя. Наши помощники оформят необходимые бумаги для перевода права владения имуществом всем фермерам и торговцам. Я уверен, это будет достойной наградой за их труд.
Теперь-то я понимаю, как глупо поступил тогда, вскочив с места я закричав:
- Ты хочешь раздать все, что у нас есть?! Плоды наших стараний более чем за пятьдесят лет упорного труда?!
Закхей терпеливо ждал, когда я усядусь снова и возьму себя в руки.
- Даром я ничего не отдам. Каждый, кто получит часть моей собственности, должен будет за нее уплатить. Полагаю, что один грош - вполне подходящая цена, - он улыбнулся. - Так наша сделка станет законной. Мы, то есть я, ты и Шемер, оставим себе лишь наш дом, чтобы на закате лет спокойно насладиться покоем. Конечно, он слишком велик для нас, но мы слишком стары и привязаны к нему, чтобы оставить его. Мы вросли в него корнями.
- Но, Закхей, почему?
- Рассуди сам, Иосиф. Ни у тебя, ни у меня нет наследников. Почему бы нам не попытаться, пока мы живы, передать наше наследие достойным того людям? Как только мы покинем этот мир, нам не потребуется много земли.
- Но впереди у нас столько прекрасных лет жизни…
- Иосиф, вспомни известную истину - всегда следует удалиться с вершины славы, прежде чем люди увидят, как с каждым днем все беспомощнее ты становишься. Теперь мы подошли к главному.
Сколько денег в нашей сокровищнице?
- С-с-сколько всего, ты хочешь знать? По последним подсчетам, полмиллиона серебряных динариев.
- А сколько стоят товары, что находятся у нас в хранилищах?
- На сегодняшний день четверть миллиона динариев.
Закхей, прикрыв глаза, кивнул головой.
- Каждый из нас троих может вполне безбедно прожить двадцать лет, а то и больше, на пятьдесят тысяч динариев. Ты согласишься со мной, Иосиф?
- С легкостью, мой господин.
- А еще сто тысяч мы может пожертвовать детям для ежегодного праздника и обновления городских стен.
У меня не было ни малейшего желания спорить с ним. Поэтому я ответил:
- Да, господин.
- Очень хорошо. Тогда сделай следующее: продай все товары, что лежат у нас на складе, но только за серебряные монеты. Потом полученный от продажи доход сложи со всем, что есть в сокровищнице, исключая сто пятьдесят тысяч динариев. Получится сумма, которую тебе надлежит разделить на всех бедняков Иерихона.
Моему терпению пришел конец. Призвав на помощь все свое хладнокровие, я попытался воззвать к его разуму:
- Вероятно, я что-то не понял, Закхей. Ты хочешь, чтобы я раздал беднякам шестьсот тысяч серебряных динариев?
- Причем всем поровну.
- Но тогда они благодаря тебе станут богатыми.
- Станут, но насколько? На неделю, может быть, на месяц. И почему я не могу так поступить? Да, я хочу сделать людей богатыми, пусть даже на один день. Только тогда они поймут, что иметь достаточно денег не значит быть счастливым. Ведь счастье, по представлению большинства людей, есть неограниченное количество денег. И как мало нам понадобится земли, Иосиф, так же немного нам нужно серебра, чтобы дожить до рокового часа, когда дыхание наше в последний раз всколыхнет воздух. Так уж лучше мы увидим тысячи счастливых лиц детей Божьих, пока мы способны что-либо видеть.
Изо всей моей жизни последующие десять дней были самыми тяжелыми. Наконец благодаря моим стараниям наше хранилище опустело. Без груд товаров оно выглядело сиротливо. Каждому счастливому владельцу лавки, фермы и придорожного лотка были вручены соответствующие документы, подтверждающие, что теперь он полноправный владелец всего имущества.
Каждая обездоленная семья в Иерихоне получила двадцать три серебряные монеты.
- Все выполнено, - сообщил я Закхею за ужином. - Кроме этого дома, пустого хранилища и денег, что ты предусмотрительно оставил на наше проживание, у нас ничего не осталось. Это все наше имущество.
- Что-то не так, Иосиф?
- Мне грустно, хозяин. Мне как воздух, нужна моя работа, мои волнения и чувство ответственности. Я больше не ощущаю себя полезным и нужным, и мне страшно подумать, чем теперь я смогу заполнить свои дни.
Закхей кивнул.
- Я прекрасно понимаю и разделяю твои чувства. Как жаль, что человек становится рабом своих привычек, работы или карьеры - ведь тогда он забывает, что создан наслаждаться прекрасным миром, что окружает нас. Вместо этого человек прекращается в слепца, на замечающего чудес природы. Между тем, вокруг нас столько прекрасного и загадочного. Скажи, когда в последний раз ты видел закат?
- Я даже не могу вспомнить.
- Тогда давай поднимемся на крышу и насладимся созерцанием солнца, пока оно не скрылось за коричневыми холмами. Ведь любоваться солнцем - такая роскошь, которую богатые и занятые люди не могут себе позволить.
Полюбовавшись закатом, мы отправились спать, но сон, как назло, не шел ко мне. Несмотря на слова утешения, сказанные хозяином, я был абсолютно уверен, что мы растратим остаток жизни на бесконечные ежедневные монотонные подсчеты оливок на старом дереве, что росло у беседки, или же на изучение облаков, которые торжественно будут проплывать над нашими головами.
Как я был не прав…
Глава девятая
Однажды ранним утром, после сна, не принесшего мне отдохновения, я услышал голос Закхея, повторявшего мое имя. Я очень удивился этому. Мой хозяин никогда не звал меня утром, он всегда успевал умыться, одеться и, позавтракав, совершить небольшую прогулку задолго до того, как я, открыв глаза, неохотно вылезал из постели. Необычное поведение Закхея испугало меня. Я, забыв даже одеться, опрометью кинулся через зал к его комнате. К моему величайшему изумлению, Закхей с беззаботным видом восседал на кровати. Он, посмеиваясь, посмотрел на меня и произнес:
