– Да, ты прав, Серега, святая женщина, жаль только, что одна мучается, – поддержал товарища подполковник.
– Ты не отвлекайся, следи за удочками!
– Хорошо, хорошо, не ворчи ты, всю рыбу не выловишь, – почти обиделся Светлов, – важен процесс, настроение.
– Да, ты сто раз прав, дружище, нам это важнее всего, – согласился Полуянов.
Так лениво текла неспешная дружеская перебранка, не предвещая ничего, что могло бы помешать отдыху. Между тем на противоположном, покрытом сгущавшимся вечерним туманом берегу что-то неуловимо изменилось… Стихли птицы, какая-то напряженная тишина повисла над мирным сельским раздольем.
– Коля, глянь, что это? – Неуверенно обратился Полуянов к Светлову.
– Где?
– Да вон, не той стороне речки, на опушке, – смотри, смотри!
– Выпил наверно лишнего, мерещится тебе, я ничего не вижу, – так же неуверенно, осмотрев противоположный берег, заключил подполковник.
– Да ты левее смотри!
– Ух! Точно! Вот это да! – Наконец и Светлов заметил движение каких-то расплывчато-алых шаров.
– Что же ты не взял свою «мыльницу», обещал же сделать «рыбацкий репортаж», вот это были бы кадры, – сокрушался летчик, обращаясь к Полуянову.
– Если ты имеешь в виду мой «Кодак» с широкоугольным объективом, то я виноват, – но это не «мыльница», – обиделся товарищ, – а неудача нас постигла, это точно!
– Неудача! – Эта картинка сделала бы тебя знаменитым, – рассмеялся Светлов, – НЛО в русской деревне!
– Да уже и нет ничего, может и правда, мираж? – Неуверенно проговорил Полуянов.
– Какой мираж? Это же тебе не Сахара! – Продолжал сокрушаться Светлов, – как ты мог, корреспондент, не взять фотоаппарат?
– Ты лучше молчи там дома Коля, а то замучат насмешками! – Согласился Полуянов.
– Да, ты прав, не поверят, а очень, очень жаль!
***
Пораженные увиденным, друзья надолго притихли.
– А ведь это у меня не первая такая встреча, Серёга, – проговорил Светлов, первым нарушив молчание.
– Что за встреча, ты не рассказывал раньше, – заинтересованно откликнулся товарищ.
– Не рассказывал, потому что в определенной степени уже один раз пострадал за это, – продолжал отставной летчик, – я уже встречался с похожей штукой. Только давно это было, стал уже забывать.
– И где же это произошло? Что за история? – Глаза друга светились неподдельным интересом.
– История моей молодости. Рассажу, если дашь слово не болтать, не смеяться и не сдавать меня на лечение в психоневрологический диспансер, – невесело предложил подполковник.
– Начало интригующее. Ну что ты, Петрович, рассказывай, я же знаю, ты врать не приучен и не умеешь. А мне и не такое приходилось выслушивать. Сам знаешь, какая у меня профессия. Бывало, бред бредом, а приходилось не только записывать, но и печатать по указанию свыше, – подзадоривал Полуянов друга.
– Хорошо, слушай, но не перебивай вопросами, я сам почти ничего не понимаю в этой истории, – попросил Светлов.
– Давай, давай, не тяни. Пропустим ещё по одной, чтоб лучше слушалось и запоминалось, – нетерпеливо отозвался Полуянов.
3.2. Встреча над степью
Выпили. Аппетитно хрустя огурцом, Николай Петрович удобно расположился на траве, и начал не спеша, с военным юмором рассказывать:
– Семьдесят девятый год. Я, еще молодой лейтенант, служил после летного училища в одном из истребительных авиационных полков на стыке нашей границы с Монголией и Китаем. Шесть-семь пятиэтажек, магазин военной торговли, три чахлых дерева между домами – это был так называемый парк, – вот и все, что представлял собой военный городок. Летчики, техники и специалисты по обеспечению полётов со своими семьями – переменные жители этого затерянного в степях гарнизона. Скука. Пыльные бури и жара летом, ледяные ветра и жестокий пятидесятиградусный мороз зимой. В свободное время – рыбалка на местной речке шириной несколько метров. Народные умельцы придумали оригинальный способ ловли: – в реке затапливается тормозной парашют от самолета с мертвой крысой или чем-нибудь мясным, желательно «с душком». Садимся на берегу. Пьем технический спирт, травим анекдоты. Через пару часов парашют под оригинальные песни и пляски вынимается. И что самое интересное, – в нем обычно барахтались два-три приличных жирных налима, которые любят тухлятину. Тут, естественно, от такой удачи рыбалка переходит в следующую стадию, продолжающуюся до полного изнеможения. Потом на военном грузовике, с единственным из всей компании трезвым солдатом за рулем, едем домой. Самые выносливые продолжают «рыбалку» до утра, – иронично рассказывал Светлов.
– Другое развлечение, продолжал он, – сбор диких кислющих и мелких яблок и облепихи вдоль берегов все той же речки.
– Да, способы оригинальные, – рассмеялся Полуянов, – а еще что?
– Были еще «охотники» до чужих жен, но так как городок даже с деревней не мог сравниться по степени осведомленности всех обо всем, этот вид развлечений обычно быстро пресекался на корню, – добавил Светлов.
– Так что же там вас держало?
– Ты забыл, как было при СССР? – Возмутился Светлов, – жили, куда послала Родина, в основном от полетов до полетов, – а что ещё нужно было летчику, с детства грезившему небом?
– Понятно! – Согласился Полуянов, – ну и что дальше?
– Сейчас поймешь, – продолжал пенсионер, – в пяти километрах езды от городка по желтой, разбитой «Уралами» степной дороге, располагался наш аэродром. Там же были казармы солдат, гаражи спецмашин батальона обеспечения полетов, склады, столовая, классы предполетной подготовки и т. д. – вспоминал Светлов.
– Далеко! – Поддержал разговор Полуянов.
– Летал я тогда на «Су-27», – продолжал Светлов, – летали много и часто, не так, как это принято сейчас в авиации, когда керосин стал дороже, чем боеготовность. – Район полетов был в основном степь, пустыня. Ориентиров очень мало. Природа суровая, ни лесов, ни озер, рек очень мало, редкая растительность. Горы, выжженные солнцем холмы, – Светлов замолчал, погрузившись в далекую молодость.
– Говори, Коля – не выдержал Полуянов. Все это я, можно сказать, тоже видел, когда мотался по гарнизонам.
– Да, а помнишь, как встретились? – Засмеялся Светлов, – весело было!
– Помню ли я? – Обиделся Полуянов, – продолжай лучше, а то я тебе сейчас накостыляю.
– Ладно, не дуйся, журналист, я не хотел тебя обидеть, слушай дальше:
– В один из дневных полетов очередной раз взлетел, вышел в зону, выполняя полетное задание. Высота и скорость расчетная. Ничто не указывало на какие-то сложности, всё было, как обычно, полет проходил по плану. По мере выполнения задач я докладывал руководителю полетов, получал указания. Где-то в восьмидесяти километрах от аэродрома попал в очень густую облачность. Неожиданно что-то случилось со связью. Помехи были такие, как если бы с обычным радиоприемником рядом работала электросварка, – кроме треска, шипения, ничего не стало слышно. Указания руководителя полетов с командно-диспетчерского пункта не прослушивались. Они меня тоже не слышали. Приборы контроля и автоматика двигателей сошли с ума. Управлять стало невозможно, самолет бросало, как щепку в горном потоке, всё кружилось в бешеном темпе.
– И как ты это воспринял?
– Такое иногда случается в сильную грозу, когда молния попадает в воздушное судно, и он становится как огромный конденсатор. Но в том-то было и дело, что никаких грозовых признаков не наблюдалось, – вспоминал Светлов. В общем, я попытался принять решение возвращаться, – продолжал он, – лёту мне до аэродрома, с учетом гашения скорости и захода на посадку было от силы десять – двенадцать минут. Поэтому я особенно не нервничал. Ведь в полете всякое случается. Совершил разворот, лег на обратный курс, выскочил из облаков, видимость стала «миллион на миллион».
– И тут-то я эту штуковину и увидел, – взволнованно продолжал летчик. – Примерно в трехстах метрах, параллельно мне, двигался кокой-то летательный аппарат. Цвет его был, как начищенное блестящее серебро, по которому перемещались световые полосы, переливающиеся всеми цветами радуги. Яркость объекта наблюдения была непостоянной, она плавно менялась от светлой, сливающейся с цветом неба, до почти слепящей, резко выделявшейся на фоне горизонта, как второе солнце. Частота световых колебаний не подчинялась какому-то порядку, всё происходило хаотично. Размер объекта из-за этих вспышек-переливов определить было трудно, но я прикинул, – что-то около десяти или двенадцати метров, точнее определить, конечно, не смог. Форма какая-то размытая, текучая, но явно обтекаемая, аэродинамическая. – В общем, как большое, ярко переливающееся, разноцветное пятно света. В другой момент оно выглядело, как ёще одно тёмное облако. Необычность, почти нереальность обстановки, отсутствие связи, болтанка и плохая управляемость, – ощущение было не из приятных. Мы так летели рядом пару минут, почти на звуковой скорости. Что интересно, никакого следа от реактивной струи не было видно.
