хотя бы до моста?
— Почему же до моста? До самого дома.
— Но я думала... вы все равно к Анне пойдете, и выпало нам по пути.
— Варя, я ведь на прогулку пригласил вас, а не Анну.
— Назло ей? Простить не можете? Говорят, вы же за ней приехали.
— За что не люблю деревню — так за идиотские сплетни. «Говорят»! Да завтра заговорят, будто я вас сосватал.
— Ну и пусть! Все равно неправда.
— Пока еще неправда.
Усмехнулась, глянула искоса, покачала головой и стала совсем похожей на ту давнюю девчонку. За редеющими березами в сумерках проглянули огоньки заречной улицы, и тогда девушка негромко сказала:
— Из города мы с Анной вместе ехали. Она даже красивее стала. Жалеет она, что поторопилась тогда. И по-моему, еще надеется. Конечно, у нее теперь сын... А женщина хорошая.
Разговор был неприятен Андрею, он стал потихоньку злиться, но не мог понять, с умыслом Варя завела его или по наивности, пытаясь и в самом деле помирить Лопатина со старой знакомой. В свое время за все платить надо, хотя бы и легким раздражением. Варя, кажется, не уловила его настроения.
— Ведь у вас любовь была. Или правду говорят, что только женщины способны прощать ошибки мужчин?
— Послушайте, Варвара Михайловна, свахи из вас не получится, особенно в нынешнем случае. — Она совсем по-девчоночьи сердито фыркнула, Андрей, удовлетворенный, продолжал: — А на ваш вопрос я так скажу: по-моему, любовь и прощение идут рядом, и едва ли мужчины в этом сильно отличаются от женщин. Но мне-то нечего Анне прощать, нечего. Ну, встречались, дружили, ходили в кино. Может, нам что-то и казалось тогда, а разъехались — и развеялось.
— Вы целовались, я видела, — сказала почти зло.
От нового ее голоса Андрей внутренне замер и пожалел, что не видно в темноте лица девушки.
— Подсматривала?
— Подсматривала!
— Между прочим, одной любопытной Варваре нос оторвали. Вот я тебя сейчас отдеру за уши.
— Поздно, Андрей Петрович. — Как будто грусть скользнула в ее голосе. — Посматривали бы раньше вокруг. А вы тогда никого, кроме Анны, не замечали.
Невольно желая оправдаться, спросил:
— Разве вам, Варвара Михайловна, не случалось целоваться... случайно?
— Случайно не случалось. И не случится.
— Дай-то вам бог. Но кто не ошибался, тот и не жил.
— В этом я не ошибусь, Андрей Петрович. За того, кого полюбила, не ручаюсь, а за себя ручаюсь. Давайте перестанем об этом.
— Вот спасибо! — Андрей оглядел дом, против которого остановились. Дом Анны!
— Вы со мной зайдете?
— Нет! — ответил резко.
— Вы не подумайте, Андрей Петрович, что я нарочно. Брат ее с одной нашей девочкой дружит, Анна и просила через нее справку ему какую-то передать.
— Да я не сержусь.
Варя ушла в дом, Андрей достал сигареты, закурил. «Неисповедима воля твоя, господи! Неужто она все-таки нарочно это сделала?» Скрипнула сенная дверь, вышла женщина, он сразу догадался — Анна. По дорожке тихо прошелестели шаги.
— Здравствуй, Андрей.
— Здравствуй, Аня.
— Спасибо — хоть так пришел. Сколько ж мы не виделись?
— Долго.
— Долго. — Она вздохнула. — Может, зайдешь все-таки? Мы ужинаем по-летнему, поздно, как раз за стол садимся.
— Нет, не стоит. И зачем?
— Правда, зачем?
Свет из окна падал на женщину, она действительно стала красивее — стройнее и как будто выше, светлые волосы собраны в тугой узел, блескучие большие глаза — карие, он помнил, — смотрели ласково и то ли снисходительно, то ли грустно. Есть же дураки, которые бросают таких женщин! Или сама бросила?.. Он думал о ней и смотрел на нее спокойно, красота близко стоящей Анны, расцветшая, полная, вершинная красота, приходящая в свой срок ко всякой женщине, никого не оставляющая равнодушным, сейчас не трогала и не волновала Андрея — так он обычно смотрел на картины, изображающие красавиц.
Вышла Варя, предложила:
— Может, втроем прогуляемся до речки?
«Все же она сделала это умышленно...»
Анна тихо, с едва уловимой грустью усмехнулась:
— Вам и вдвоем хорошо. Спасибо, что зашли....
Роща стояла как озеро темени, они шли по его дну. Андрей едва придерживал Варю за локоть — надо бы крепче взять ее руку в свою, но не смел. «Вам и вдвоем хорошо». Варя как будто замкнулась и отдалилась после слов Анны. Простая прогулка становилась чем-то новым — оба это чувствовали и теперь не знали, о чем говорить. Если б Андрей был уверен, что этой девушке хорошо с ним!
Луна встретила сразу за рощей, посеребрила луга, золотистой полосой сверкнула в речном изгибе. Кем-то вспугнутая, тревожно крякала дикая утка, подзывая утят, печально отозвался разбуженный поручейник, в полях призрачным серебристым голосом ударил перепел — словно звук родился от света звезды, и глухо, долго простонало вдали.
— Кто это? — пугливо спросила девушка, косясь па темную, в мерцающих блестках воду.
— Выпь стонет.
— Как страшно!
— Таинственная птица и совсем безобидная. Скоро и на реке, и в полях, и в рощах совсем тихо станет, одних сов по ночам услышишь, а днем — ворон. В июле птицы еще весну помнят, не хотят с праздником расставаться — нет-нет да и подают голоса.
— Возьмите нас с Наташей на рыбалку.
— Было бы ваше желание. Заберемся подальше, в глушь, если мама отпустит.
— С вами отпустит.
Он взял ее руку крепче и бережнее. Улицей шли молча, и молчание необходимо было обоим, оно значило больше, чем слова. Но когда приближались к дому, Андрей почувствовал сожаление — так быстро кончается вечер, и не сказано важное, что надо сказать сегодня, обязательно сегодня. Встреча с Анной отдалила нужный разговор, но она и поставила все на место.
— Варя, еще не поздно — даже из кино не вернулись. Хотите сегодня на рыбалке побывать? Я знаю, где отец донки на ночь ставит — мы их тайком и проверим.
— Далеко, наверное?
— До конца сеанса успеем.
— Но я в туфлях. И что дядя Петя скажет?
— Дядю Петю я на себя беру. А тропа там сухая. — Он за руку увлек ее в боковой переулок, туда, где темным облаком в струящихся сумерках лежала прибрежная роща. Пятнистой лунной дорогой сквозь рощу шли быстро; когда свет озарял их, Андрей видел, что Варя улыбается. Открылся берег: за кочковатым
