Вера открыла глаза и увидела шелковый балдахин над собой. Она лежала на широкой кровати на толстом, мягком матрасе. Вдруг она услышала какой-то звук, словно пером чиркнули по бумаге, и повернула голову. Ее глаза заметили крошечного черного жучка, медленно ползущего по обоям на дальней стене.
— Сапфира?
Она повернула голову в другую сторону и увидела, что Торет сидит на краю кровати рядом с ней. Сначала, она задалась вопросом, что он делает здесь, но при виде его лица она вспомнила все, что он сделал в переулке.
Он причинил ей боль, прокусил ее горло… выпил ее кровь. Он приложил запястье к ее рту, и что-то ужасное, похожее на прогорклое масло заполнило ее рот. Ей захотелось закричать на него… но она поняла, что не дышит.
Она задохнулась, попытавшись сделать вдох, и обнаружила, что теперь это требует усилий.
— Всё в порядке, — быстро сказал он. — Я думал, что ты проснешься вчера, но ты не просыпалась. Ты весь день бездействовала со мной, и я начал волноваться, когда ты не проснулась и в сумерках. Но теперь все в порядке.
Она понятия не имела, о чем он говорил. Она села, собираясь закричать, чтобы он убирался, но получила лучший вид на комнату. Это была самая хорошая комната, которую она когда-либо видела.
Пол был покрыт толстыми коврами. Был камин с деревянной полкой над ним. С одной стороны кровати стоял полированный туалетный столик из красноватого дерева, а наволочки на кровати были с прекрасной кружевной отделкой.
— Где мы? — спросила она. Ее собственный голос показался ей чужим.
— Дома, — ответил он. — Здесь я остановился. Я принёс тебя сюда.
«Белая Флейта»? Он мог снимать комнаты в этом месте?
Она прикоснулась к горлу и нащупала раны от его зубов, хотя они как будто уже почти затянулись.
— Что ты сделал со мной?
— Я же сказал тебе вчера вечером. Я сделал тебе подарок. Я сделал так, что ты никогда не будешь стареть.
Он выглядел настолько серьезным, что она подумала, что он окончательно спятил. Тогда она поняла, что снова не дышала, и вынудила себя вдохнуть. Это ничего не изменило.
— Ты не-мертвая, — продолжил он. Мы можем жить только ночью. Ты никогда больше не сможешь выйти на солнце. Ты должна охотиться и пить кровь, чтобы продлевать себе жизнь, но ты никогда не будешь стареть, — он сделал паузу. — Я сделал это для тебя, так что я — твой создатель… твой хозяин, но я не буду действовать так. Я буду заботиться о тебе, давать тебе всё, что ты захочешь… а ты будешь заботиться обо мне.
Он был очень печальным и искренним. Возможно, она должна была согласиться на его предложение раньше. Возможно, он не просто сорил деньгами, пытаясь впечатлить ее. Возможно, он мог купить ей такой наряд, о котором она лишь мечтала.
Но что значило, что он её хозяин? И что он сказал раньше о…
— Я должна пить кровь? — спросила она.
Эта мысль должна была заставить ее нос сморщиться от отвращения. Но он не сморщился. Память о том, как он кусал ее горло, должна была заставить ее кинуться к двери и сбежать. Но она этого не сделала.
Она внимательно изучила его лицо.
Возможно, не такой уж он неказистый и непривлекательный, в конце концов.
* * *
Торету пришлось выполнять задание — против его воли — прежде чем отвести Сапфиру на ее первую охоту. Он взобрался наверх на крышу «Песни Сирены» и влез через окно в ее спальню, чтобы принести ее платья и драгоценности. Он не решался делать это, пока она не пригрозила, что войдёт через парадную дверь и заберёт их сама. Он предпочел, чтобы ей не пришлось отвечать на любые вопросы о человеке, которого он убил.
В конце концов, все прошло легко, и затем он помог ей переодеться в соседнем переулке, сняв ее запачканное платье и зашнуровав красное бархатное, которое она купила на первые деньги, которые он дал ей. Тогда он повязал широкую ленту вокруг ее горла, чтобы скрыть заживающую рану, которая заживёт полностью, как только она покормится сегодня вечером. Ее волосы все ещё сохраняли завивку, хотя их и нужно будет скоро повторно завить. Но она была прекрасна.
Подняв вверх руки, она повернулась вокруг своей оси и спросила:
— Достаточно хорошо для «Рябиновой Рощи»?
— Достаточно хорошо для замка короля, — ответил он. — Моя Сапфира.
Она прекратила вертеться и посмотрела на него:
— Почему ты называешь меня так?
— Это — твоё имя. Оно подходит тебе. Новое имя для новой жизни.
— Ты выбрал мне новое имя?
Он колебался говорить или не говорить ей. Что она подумает, когда узнает, как его когда-то звали? Он выпрямился. Она была его любовью, и он мог сказать ей что угодно.
— Мой хозяин назвал меня Крысёныш, но теперь я вернулся к своему имени, оставшемуся ещё с жизни. Торет.
— Крысёныш? — она ухмыльнулась, как будто удивленная. — Крысёныш?
Он напрягся и осторожно проговорил, чеканя каждое слово:
— Но теперь ты — Сапфира, а я — Торет.
Возможно, она уловила его тон, потому что ее ухмылка немедленно исчезла:
— Да. Сапфира и Торет.
* * *
Сапфира настояла, чтобы Торет отвёл ее в «Рябиновую Рощу» на белое вино, прежде чем они начнут эту непонятную «охоту», которую он постоянно упоминал. Она была так голодна, что, сделав несколько глотков из своего бокала, сказала:
— Прикажи принести устриц, — вкус вина на ее языке казался каким-то неправильным.
Он покачал головой и наклонился ближе, мягко говоря:
— Ты не сможешь их съесть. Ты можешь пить чай или вино, если тебе нравится, но твоё тело не усвоит… еду.
Ей не понравилось, как это звучало. А что насчёт шоколада? Что он сделал с ней?
— Не волнуйся, скоро ты не будешь сожалеть, — продолжил он и обвёл взглядом большую комнату. — Следуй за своими инстинктами. Посмотри и приглядись, кто обращает на тебя внимание больше всего. Или еще лучше, кому бы ты больше всего хотела причинить боль.
Она осмотрела комнату, от одного человека к другому, и наконец остановилась на двух женщинах, молодой и средних лет. Они стояли у входной двери, надевая плащи. Оба плаща были оторочены белым лисьим мехом. Младшая женщина заметила, что Сапфира смотрит на неё, и, повинуясь импульсу, Сапфира улыбнулась. Женщина отвернулась, сморщив нос, как будто она учуяла что-то неприятное.
— Эти, — немедленно сказала Сапфира. Женщины с отороченными мехом плащами воротили нос от нее, как и другие на протяжении шести лет.
Торет улыбнулся и кивнул:
— Достаточно хорошо.
Он встал, и они скользнули в темноту снаружи и следовали за парой женщин четыре квартала, пока прохожих почти не стало вокруг. Торет ступил в переулок между двумя высокими закрытыми магазинами и расстегнул свою тунику и рубашку, показывая более потертую рубашку под ними. Он взлохматил волосы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
