Охотница подхватила Асуру и понесла, совершенно невесомую, в корабль. Лазарет оказался пуст. Опередивший Лам седой наемник уже суетился возле оборудования. Он приготовил койку, на которую женщина положила девочку, и помог снять одежду. Под изодранной в клочья и обожженной ночной рубашкой и сплетенным из листьев и лиан плащом оказался обтянутый кожей скелет.
Быстро подключив датчики, Зенн бросил взгляд на монитор и открыл контейнер с препаратами. Зарядив инъектор, он быстро сделал Асуре укол в плечо.
Вскоре Лам заметила, что красные метки на голограмме начали желтеть и вскоре стали зелеными. Седой знал свое дело; на памяти Лам никто не умел так быстро справляться с проблемами в полевых условиях.
– Состояние нормализовано, – сообщил медик, – сейчас антибиотики работают над инфекцией. В ближайшие два часа, думаю, я смогу переломить ход болезни. – Он взглянул на охотницу, стоявшую у стенки. – Ей повезло… Как ее зовут?
– Она ничего не сказала.
– Ясно… – Наемник потер щетинистый подбородок, он любил изображать профессора. Для своих соплеменников, по крайней мере, Корин действительно был им, даже если речь шла о том, в чем любой хибо настоящий мастер – убийстве живых существ. Лам знала, на что способен этот эскулап с ножом в руке. – Ты спасла ей жизнь. И успела, надо сказать, вовремя.
– Дакины сделали бы ее рабыней. Или что похуже.
– Да, но я не об этом, – кивнул седой, – о болезни. Ты застала ее в момент наступления кризиса, и теперь я могу дать кое-какие гарантии.
Лам слушала.
– С инфекцией я закончу к вечеру, дело нехитрое. Но затем ей нужен уход. Понимаешь? Хорошее питание как минимум, – сказал наемник, сцепив руки на нагрудной пластине.
Охотница не сводила глаз с девочки.
– Теперь в ответе за этого ребенка и не можешь ее бросить.
Лам кивнула. Она знала.
– Мы, разумеется, поможем, – добавил Зенн. – Это наш долг. Но… ты уверена, что у нее нет родителей? Что ее не ищут?
– Не знаю. В лесу, где я охотилась, не было никого в радиусе двадцати миль. Это не считая нас и дакинов, – ответила Лам, поведя плечами. – Сканер отреагировал на появление чешуйников, и я двинулась в их сторону, думая, что это дичь. – Подойдя к койке, женщина погладила Асуру по соломенным волосам, слипшимся от грязи и обгоревшим. Девочка еще не пришла в сознание, но была близка к этому. Лам показалось очень важным, чтобы первым делом она увидела именно ее лицо, а не седого. – Она моя.
Зенн прищурился.
– Хочешь стать йемаран?[19] Не очень похоже на тебя…
– Почему бы нет? – бросила охотница через плечо.
– Когда прибудем за Окизи[20], можно отдать ее в кадо[21].
Лам отрицательно покачала головой.
– Не хочу, чтобы она была такиэр[22]. Нет, она моя!
– Как знаешь.
Наступила пауза. Потом охотница сказала:
– Смотри, на рубашке и на волосах сзади следы огня. Ожоги на спине и шее.
Седой наклонился над Асурой.
– Дакины жгут селения, которые вычистили полностью.
– Да. Но помнишь пожар, который бушевал на севере отсюда несколько дней назад? Может быть, девочка пришла оттуда. Ее дом мог уничтожить огонь, – сказала Лам. – Ей повезло спастись, и она пошла на юг.
– Далековато, – отозвался медик, – но все возможно.
– Это объясняет ее состояние. Она бежала не из этих мест. А раны на ногах? Ей пришлось идти несколько дней босиком.
Корин Зенн совсем забыл о роботе, занимавшемся ранами на лодыжках Асуры. К этому времени механизм обработал ткани и накладывал повязки, попутно ставя противостолбнячную сыворотку. Его ловкие гибкие манипуляторы плели сложный узор движений.
– Тебе придется поговорить с Аддоем. Он тут главный, как-никак.
– Без проблем, – бросила Лам, направляясь к двери.
…Обо всех этих подробностях Асура узнала позже и, повзрослев, много думала о прихотливом стечении обстоятельств.
Группа наемников тогда возвращалась с Вонгера. Как раз закончился их полугодовой контракт на охрану бокситовых разработок, принадлежавших концерну «Чилсам и партнеры». В пути старая посудина, носящая гордое название «Император», начала показывать характер. Цистерны с водой прохудились и дали течь. В результате оказался затоплен грузовой отсек; вдобавок вода повредила часть проводки системы обогрева, что грозило хибранийцам весьма крупными неприятностями. У Аддоя Хорна, старшего группы, не оказалось иных вариантов, пришлось делать посадку на Лимее. Так наемники оказались на захолустной планетке в каких-то десяти световых годах от Окизи, в глухих лесах.
К тому моменту, как Лам Лаа и Асура встретились, прошло уже четыре дня. Хибранийцы работали над ремонтом «Императора», а заодно и пытались привести в чувство роботов в надежде заставить их решить проблему с водой. Два техника, не считая самого Аддоя, потратили почти сутки на реанимацию давно не используемых механизмов. Требовалось также починить погрузчик, на который наемники рассчитывали водрузить пустой бак для воды. И это было не все – машинам предстоял поход к реке, текущей в низине к северу от лагеря. Аддой искренне считал, что роботам такое не под силу, и пытался состряпать другой план.
Как раз в этот момент в лагере появилась Лам Лаа. Появление ребенка вызвало настоящий ажиотаж; к найденышам и сиротам у хибранийцев традиционно особое отношение, странно трепетное – на взгляд постороннего, – если учитывать, что все хибо, как считается, отъявленные головорезы. Каким бы примитивным и жестоким ни казалось их общество, у наемников не было беспризорных и брошенных детей. Всем находилось место, кров, пища и толика заботы. В силу вполне очевидных причин едва ли не каждый третий ребенок-хибо в родном мире или в колониях-общинах рано или поздно оставался сиротой. В этом случае его брали на воспитание коллектив или отдельная семья; чаще даже один-единственный человек, наемник, нуждающийся в ученике. Неожиданно и Лам Лаа постигла эта участь. Сама воспитанная приемными родителями, охотница отлично знала, что значит вдруг остаться одной. Асура разбудила в ней то, чего не было раньше и к чему Лаа относилась пускай и с уважением, но довольно прохладно. На хибо это называлось сэхоретт – то есть «долг кормящего»; человек, защитивший сироту, обязан был взять на себя заботу о нем или как минимум проследить за тем, чтобы он поступил под опеку общины. В этом случае ответственность за найденыша, принятого в общество, ложилась на окружающих.
Корин Зенн был удивлен выбором Лам. Нийока, как ее называли соплеменники, что в переводе значило «мотылек», всегда отличалась подчеркнуто независимым нравом. По мнению Зенна, она слишком много сил тратила на то, чтобы поддержать выбранный образ, и тут не было ничего крамольного. Все хибранийки рождены для войны, но не все – быть матерями. Просто иной раз случается что-то, навсегда меняющее жизнь человека. Судьба или случайность – не имеет большого значения. Зенн видел такое не единожды. Хибо может сколько угодно быть жестоким и безжалостным, но бывают моменты, когда из него можно вить веревки. В этом была сила хибо. И их слабость.
Когда Лам Лаа ушла, Корин вернулся к своей пациентке. Если девочка выживет, у нее появится шанс начать новую жизнь. Совсем не такую, о какой помышляли ее родители-фермеры. Лам будет хорошим учителем.
Позже Нийока рассказывала Асуре о том разговоре с Аддоем Хорном. Громадный наемник без энтузиазма встретил новость и поначалу дал понять, что на «Императоре» не место детям, особенно в такой обстановке.
Конечно, он был прав, однако именно по этой причине Лам продолжала настаивать на общем голосовании. Когда дело касалось соплеменников, хибранийцы традиционно решали проблемы коллегиально.
Аддой сдался. Не ему было оспаривать заведенные порядки, и если Лам Лаа официально объявит себя йемаран, община должна сказать свое слово.
Мэду[23] беспокоило совсем другое. Дакины.
Лам не стала тянуть и созвала собрание немедля. Наемники словно ждали этого и скучковались возле «Императора». Те, которых Аддой отправил в патруль, вернулись без проволочек, их присутствие было обязательным.
Йемаран всегда вправе рассчитывать на помощь со стороны своих, будь то защита принятого ею ребенка или иные услуги. Лам нисколько не сомневалась в выборе, который сделает община, но не могла избавиться от волнения. Это было потруднее, чем в первый раз выстрелить в живую цель. Не пожалеет ли она о своем поступке? Охотница встречала немало сирот, но никогда не думала брать их себе и учить. С чего бы ей это делать сейчас?
Однако, стоя перед людьми, Лам поняла, что потеряет честь и уважение, если отступит. И предаст свои собственные принципы, один из которых формулировался просто: раз начав – иди до конца, каким бы он ни был.
