армию Мансура окончательно уничтожили, Голубые ленты решили запретить людям верить. Да, столкновение цивилизаций привело к невообразимым человеческим жертвам. Земляне еще долго будут помнить распятых на крестах женщин и детей, – она помрачнела. – Но запретить людям верить? Вообще? В Бога, в Черта, в Санта-Клауса? – Берта в возмущении покрутила головой, затем продолжила:
– Вашингтон большинством голосов в Конгрессе отменил первую поправку. А для Соединенных Штатов, Влад, конституция была не та вещь, с которой можно поступать как тебе заблагорассудится. Они даже изымали из продажи детские книги, в которых окружающий мир не был описан с точки зрения физических законов. Представляешь? Полный бред! И когда южане и жители Великих равнин возмутились, их послали куда подальше. Да, Европу отвоевали ценой огромных потерь. Но! Европу освобождала объединенная армия США и Великого Княжества. Твое Княжество, несмотря на разрушения, сумело навести порядок после войны и решило не трогать нео-христиан. А у нас, Голубым лентам стало этого мало, и они задумали навести еще порядок и в мозгах людей, не понимая, что этим обрекают страну на развал. Я не скажу, что теперь в Конфедерации осталось слишком много людей, верящих в Бога. Все-таки, мы живем в современном мире. Но мы прекрасно усвоили этот урок. Когда крикливое и наглое меньшинство, считает, что может взять и отобрать право на что-либо у большинства. Ты знаешь почему производство андроидов постоянно ограничивают эдиктами? Ты должен был в Академии изучать операцию «Набат». Не говори мне, пожалуйста, что вы этого не проходили.
– Проходили, – помолчав чуть больше обычного и отведя от нее глаза сказал я.
– Да! Вот именно! Операция «Набат». Когда под руководством генерала МакФаррела, батальоны Голубых лент, полностью состоящие из андроидов, вырезали все население Омахи. На минуточку! В то время там жило почти два миллиона человек! Два. Миллиона. Человек! Че – ло – век! И мы, Конфедераты, должны теперь выслушивать очередные бредни Голубых, что андроиды почти ничем не отличаются от нас и должны иметь права на то, на се. А вот хрен им! И уже в этой войне, гражданской войне, именно мы оказались победителями, и теперь не НАС судят, а МЫ будем судить, – с ранее невиданной злобой резко выдохнула Берта.
– Тише, тише, маленький, – я поднял обе ладони вверх, – тише. Успокойся. Это было очень давно. Нас еще в проекте даже не было.
– А мой отец воевал. Как и твой, наверное.
– Папа не любил рассказывать про войну, – тихо сказал я.
Я налил опять.
– Давай за то, что весь этот ужас закончился, и наступил какой никакой мир, – подняв рюмку предложил я.
– А я бы пошла воевать, – кинув на меня смелый взгляд воскликнула девушка.
– Верю, – улыбнулся я. – Давай! Не грей посуду!
Мы выпили. Берта закашлялась. Я тихонько постучал ей по спине. Она продышалась, и вдруг посмотрела мне прямо в глаза.
– Поцелуй меня. Пожалуйста.
Я оторопел. Нет, слово «оторопел» здесь будет явно неуместным. Я обалдел. Охренел. Впал в ступор. Она вдруг резко сказала: «Извини», и попыталась вскочить с кровати. Я схватил ее за руку, жестко опустил на место, развернул к себе и впился в ее чуть приоткрытые, вкусно пахнущие коньяком и шоколадом, губы. Губы молодой, красивой женщины, которая не отшатнулась от меня, а напротив, сама, с невинным трепетом юной девы, предложила проникнуть в ее диковинный, полный чудесных озарений, тайных знаков и недосказанных слов, мир. Мы судорожно стали срывать друг с друга одежду.
«Дверь!» – крикнул я. Щелкнул запор. Я резким ударом вошел в Берту, она тихонько вскрикнула от боли, но с каждым толчком, ее стоны меняли тональность и становились все громче и громче. С покрасневшим личиком, она широко раскрытыми глазами жадно смотрела на меня, словно пыталась на всю оставшуюся жизнь запомнить того, кто сейчас овладевал ей, пользуясь без стеснения той силой, которой одарила его природа. «Берта, девочка моя…», – шептал я в исступлении и целовал ее глаза. Ее гибкую и сильную шею. Ударами своего тела я хотел раз и навсегда привязать ее к себе. Сделать эту женщину своей рабыней. Своей половинкой. Собой. Проникнуть в самую глубину ее души и разорвать ее на куски.
– Зая, – вдруг раздался голос Алиски в микронаушнике, – где ты? Я не могу попасть в каюту.
– Пошла вон! – зарычал я. И почти теряя сознание от приближающегося оргазма, услышал звук убегающих по коридору легких шагов. С криком: «Ааааа, бляяя», – я кончил. Спустя мгновение кончила Берта.
Я сидел по-турецки на полу и курил. Берта лежала на кровати. Прикрывшись одеялом и подперев голову рукой, девушка спокойно смотрела на меня.
– Влад?
– Да, солнышко? – улыбнулся я.
– Можно тебя кое о чем спросить?
Я выпустил струю дыма.
– Легко!
– Ты не хочешь приехать ко мне в гости? В наше поместье. Просто, ты говорил, что тебя особо никто не ждет, вот я и подумала. Мог бы на недельку у нас остановиться. Я же тоже в отпуск ухожу с завтрашнего дня. Как ты на это смотришь?
Я растерянно ответил:
– Да я и не знаю, в принципе. Я Гектора столько лет не видел, да и не сказал бы, что в Академии мы были такими уж дружбанами.
– Я бы пригласила тебя к себе в Рино. Но мне нужно с папой встретиться, он очень просил прилететь.
– Ты меня опять удивила.
Девушка засмеялась.
– Да, есть у меня такой грех. Ну что, приедешь?
Я молча смотрел на нее, а внутри хаотически соображал, что делать. С одной стороны, я чертовски скучал по родным лесным чертогам. По озорной речушке. По сухому треску танцующего костерка. А с другой стороны, когда я еще увижу эту девчонку? Если она уедет сейчас, то точно не попрется в Смоленск ради такого «завидного фрукта» как я.
Берта заметила мою нерешительность.
– Влад, я не настаиваю. Подумай хорошо, а если что набери меня. Только свой айди оставь мне, пожалуйста.
Я упруго поднялся. Подошел к кровати, сел на нее и погладив Берту по голове, внезапным проблеском осознал, что так постоянно глажу Алису. Смутился от этих мыслей и дотронулся своим айди-браслетом до ее. Браслет чуть заметно завибрировал. Берта поднялась. Грациозно потянулась и начала одеваться.
– Мы еще увидимся сегодня? – спросил я, втайне надеясь на положительный ответ.
– Сегодня вряд ли, – улыбнулась девушка. – Надо ваш конвейер окончательно до ума довести. А потом еще на базу возвращаться и отчет составлять. Как прилетишь в Порт, набери меня, если все-таки решишь приехать. Я тебя встречу и открою временное посещение.
– Ну все. Я пошла. Не скучай, – она улыбнулась, нежно
