— С каких это пор ты пьешь джин? — расхохоталась Лоррен. — Нет, погоди: «с каких это пор ты пьешь, точка».
— Ну, я хотела сказать… умозрительно.
Лоррен подметила, что при этом Глория исподтишка бросила многозначительный взгляд на Маркуса. Так она обычно смотрела на тех, кому поверяла свои тайны, как бы говоря этим взглядом: «Кроме тебя, об этом никто не должен знать». А Лоррен больше всего злилась, когда ее не посвящали в какую-нибудь тайну. Скажем так: она больше всего злилась, если ее не посвящали в тайну, касающуюся Маркуса.
— Ой, мама! У меня голова стала такой легонькой! Так должно быть? — с беспокойством поинтересовалась Глория, приглаживая волосы рукой.
Левой рукой, на которой ничего не было.
Лоррен чуть не задохнулась от неожиданности.
— А почему ты не надела кольцо?
От лица Глории отхлынула кровь.
— Наверное, я забыла надеть его после того…
— …Как мы вчера ходили в бассейн, — мгновенно договорил за нее Маркус.
Лоррен недовольно нахмурилась.
— Глория, мы ведь вчера ходили с тобой после уроков в библиотеку, помнишь? Разве что бассейн оук-лейнского загородного клуба вдруг стал открыт после пяти вечера — впервые с тех пор, как президентом был еще Рузвельт[29]. — И тут ее посетила мысль, которая преследовала Лоррен в ночных кошмарах. — У вас… у вас что, роман?
— Нет! — хором вскричали Глория с Маркусом.
— Это было бы все равно, что назначать свидания родному брату, — с ужасом выговорила Глория.
Франсуа издал смешок, напоминавший кудахтанье курицы.
— Думаю, я не дольжен мешать этому ménage à trois, non[30]? — И удалился легким шагом.
Лоррен уселась в соседнее вращающееся кресло.
— Колись! — скомандовала она. — Я должна знать всю правду.
— Хорошо, — ответила Глория, протягивая ей мизинец. — Но сначала ты должна поклясться, что никому не разболтаешь.
— Что же, — простонала Лоррен, — мы так и будем давать клятвы всякий раз, даже когда ты выйдешь замуж? — Она переплела свой мизинец с пальчиком Глории и поцеловала кончик. — Ладно, клянусь.
— Так вот, ты же знаешь, что «помогать» мне приезжает кузина — эта гениальная идея пришла в голову моей маме. Совершенно неотесанная деревенщина — то есть ни разу никуда не выезжала за пределы своего поселка в самой глуши Пенсильвании. Недавно я слышала, что она мечтает стать школьной учительницей. А может, даже монахиней.
— Монашкой, которая преподает в школе! — воскликнул Маркус. — Вот кошмар!
— Когда она приезжала к нам в последний раз, то почти ничего и не делала, только читала все время «Происхождение видов» Дарвина, — рассказывала дальше Глория. — Мы честно старались хоть вытащить ее с нами в кино, но она сказала, что ей этого не позволяют, потому что — вы вдумайтесь! — Глория округлила глаза, — ее родители считают кинематограф безнравственным!
Тут вся троица расхохоталась так громко, что один старичок, сидевший недалеко от входа в парикмахерскую, сделал им замечание:
— Эй, вы там! Можно потише?
Лоррен смутилась.
— Но какое отношение все это имеет к тому, что на пальце у тебя нет кольца? — Ей уже надоело быть пятым колесом в телеге Глории с Маркусом.
— Потому что, — медленно проговорила Глория, — вчера вечером у меня была последняя возможность развлечься, пока не приехала эта монашка, и я…
— Мы улизнули под покровом темноты и бесстрашно направили свои стопы в порочный большой город, а там пошли в «Зеленую мельницу»…
— А она, как выяснилось, вовсе и не зеленая. Единственное, что в ней было зеленого…
— Это наша дорогая мисс Кармоди, и не только оттого, что она не научилась еще обращаться с крепкими напитками. — Маркус сделал страшное лицо. — Мужчины так и падали к ее ногам. В буквальном смысле. Но каждый из них по очереди разбивался о прибрежные камни — в данном случае, о тот единственный камень, который украшал ее пальчик.
— Поэтому-то мне и пришлось снять кольцо! — завершила рассказ Глория, тихонько хлопнув в ладоши. — Не то чтобы меня интересовали другие мужчины, но…
— Прошу прощения. Помолчи минутку. — Лоррен даже не знала, с какого вопроса ей начать. Лучшая подруга не просто пошла в «Зеленую мельницу» без нее — она пошла туда с Маркусом! Лоррен вдруг захотелось повыдергать из Глории всю новую прическу, волосок за волоском.
Однако рядом был Маркус, а Лоррен хотелось, чтобы он считал ее… милой. Поэтому она мило улыбнулась и спросила:
— Меня что интересует: ты вошла в «Зеленую мельницу» одетой так… так, как всегда одеваешься?
— Тебе удивительно, как ее вообще туда впустили, — уточнил Маркус, приглаживая волосы. — Несомненно, потому, что рядом с ней был дьявольски привлекательный парень.
— Вот еще! — возразила Глория. — Но как бы там ни было, я действительно испытала унижение. Вид у меня был как у самой настоящей пуританки. Вот теперь и приходится все спешно переделывать, чтобы в следующий раз я могла показаться там по-настоящему. Гордо вскинув голову. Ах да, конечно — ты тоже можешь с нами пойти.
— Нельзя забывать и о Простушке Кларе, — добавил Маркус.
Глория презрительно фыркнула.
— Да она навеки сбежит в монастырь, если мы при ней даже заговорим о «Зеленой мельнице», не то чтобы зайти в этот бар!
— Именно! — подтвердил, смеясь, Маркус. — Стоит ей одной ногой ступить в «Зеленую мельницу», и она в ужасе побежит на ближайший поезд, который идет в ее Хиксвилл[31].
На лице Глории расплылась проказливая улыбка.
— Давай, говори дальше.
— Вот я и подумал, — продолжал Маркус, втирая в волосы помаду, — что можно, например, заставить Простушку Клару влюбиться в меня…
— И тогда она станет делать все, что ты захочешь, — закончила его мысль Лоррен. — В пределах приличий, разумеется.
— Кажется, у нас с мисс Дайер совпали мнения, — сказал Маркус и подмигнул ей. Лоррен от счастья чуть в обморок не упала.
— Ну, не знаю, — протянула Глория, вскидывая голову и разглядывая себя в зеркале. — Не слишком ли это будет жестоко? Даже по твоим меркам, Маркус.
— Что по-настоящему жестоко, аленький ты мой цветочек, так это то, что твоя кузина хочет поломать тебе жизнь прежде…
— Чем это сделает Бастиан! — звонким голоском вставила Лоррен.
— Я хотел сказать — прежде, чем ты выйдешь замуж. Да и потом все девушки, кого я знаю, такие скучные. Немного свежей крови, и я мог бы взбодриться как следует. Да, я знаю, ты считаешь меня чудовищем, но я просто говорю искренне. Встречаться с девушками — это своего рода спорт, а в каждом виде спорта совершенства можно достичь… только постоянной тренировкой.
— Теперь я начинаю понимать, почему тебя приняли в Колумбийский университет. — Глория подалась вперед и попыталась взъерошить напомаженные волосы Маркуса. — Разумеется, если не считать того, что один из их корпусов носит имя твоего отца.
Лоррен опустила глаза: ей очень хотелось, чтобы это ее рука гладила Маркуса по золотистым кудрям.
— В обычной ситуации я бы не одобрила такой жестокой затеи, — размышляла вслух Глория, — но Клара — невыносимая зануда. Уж чего я точно не хочу — это чтобы она испортила мне свадьбу. — Она протянула руку и обменялась с Маркусом рукопожатием. — Я приветствую ваш план, мистер Истмен. Давайте прогоним Клару отсюда, так будет лучше!
— Точно, точно! — горячо воскликнул Маркус и обернулся к Лоррен. — Рен, а ты тоже согласна?
«Я всегда с тобой согласна», — подумала Лоррен. Что-то стало уже вырисовываться: она поможет Маркусу провести в жизнь его план по завоеванию сердца Клары. Только на самом деле постарается сделать так, чтобы Маркус влюбился в нее, Лоррен. Полная риска атмосфера «тихого» бара — как раз подходящая декорация, на фоне которой между ними должна проскочить романтическая искра. Их любовь расцветет, а летом они отправятся в Нью-Йорк. Вместе.
Никакой ошибки здесь и быть не может.
Лоррен взяла Глорию за руку, и они все втроем пошли к выходу.
В эту минуту рядышком с лучшей подругой и своим будущим мужем Лоррен чувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. Кажется, все завертелось. И на этот раз — в благоприятную для нее сторону.
4. ГлорияГлория проголодалась и теперь сосредоточилась на том, чтобы нарезать гриб, фаршированный мясом крабов, на мелкие кусочки. Она избегала смотреть на тех, кто сидел вместе с ней за обеденным столом: чувствовала, как осуждающие взгляды мамы, кузины и жениха понемногу прожигают дыру в ее новой прическе.
События второй половины дня развивались так.
