Свистнув, чтобы привлечь внимание бойца, я взмахом руки подозвал его, а когда он быстро спустился, скомандовал:
— Валим отсюда, пока нас не обнаружили!
Шум двигателей стих около полуторки — видимо, немцы осматривали ее.
— Стой тут, вещи сторожи, — приказал я тяжело дышащему бойцу, а сам, подхватив бинокль, вскарабкался на вершину, старательно прикрываясь ветками.
Я не ошибся, у грузовика стояли два мотоцикла и пять немцев, осматривающих полуторку.
«Пятеро. Хм, шанс? Вряд ли, никакой уверенности у меня нет. Это точно. Но просто так уходить не стоит, пальнуть и валить! — решил я, продолжая разглядывать гитлеровцев. — Эх, сюда бы калаш! — мелькнула мысль. — Троих бы снял, так удачно кучкой стоят. Пулеметчик вроде не страшен — вон как развалился и ногу взгромоздил на борт коляски. К стрельбе не готов и стрелять-то ему неудобно — пулемет вдоль дороги смотрит, ему и не повернуть в нашу сторону. Тот, что за рулем переднего мотоцикла, закурил, сюда не смотрит, автомат не видно, может, в коляске лежит? У одного из троицы за спиной винтовка, у других не видать. Один точно пулеметчик первого мотоцикла. Будем считать, что у третьего автомат. А что это они так расслаблены, даже по сторонам не смотрят? Такой грех оставлять безнаказанным нельзя. Сколько выстрелов успею сделать? Один точно, второй наверняка, третий сомнительно! А парень стрелять умеет?»
Оторвавшись от бинокля, я с сомнением посмотрел на бойца, который стоял внизу и испуганно крутил головой.
«Вряд ли, этот олух с пустым патронником в меня целился. А может, расстрелял магазин, затвор-то был открыт? Хм, с ненадежным напарником как-то нет уверенности в правильном исходе боя… Стоп! Это же разведка или дозор! У немецких жандармов вроде бляхи здоровенные были, а тут не видать. А всего-то метров шестьдесят. Надо бы вдарить. Уж больно вольготно себя ведут. А вдруг это дозор, и сейчас сюда сотня таких же подвалит? А если разик стрельнуть, и ходу? Если стрельну, отвалить успеем? Лес — вот он, за спиной, можно сказать, ногами уже в нем. Враг внизу, мы прижались, нас и не видно будет. А чуток отползти — так окажемся в мертвой зоне. Кто для нас самый главный и кто самый опасный? Или, может, мотоцикл подбить?»
Подозвав парня взмахом руки, я спросил:
— Боец, как тебя зовут?
— Виктор, товарищ сержант.
— Витек, ты как стреляешь?
Парень замялся:
— Ну… попадаю иногда в мишень.
— Ясно. Сделаем так. Заряди свой винт. Займешь позицию правее метров на двадцать и лежишь не высовываясь. Как я выстрелю, немцы попрячутся и станут нас высматривать, ты не целясь стреляешь в их сторону. Главное, чтобы тебя не заметили. Пусть только услышат. Выстрелил и сразу ползи в лес. Быстро. Не поднимая головы — немцы сразу начнут поливать по тебе огнем. Могут попытаться и к нам рвануть. А я еще раз стрельну — и за тобой. Что понял?
— Отползти дальше на двадцать метров, выстрелить после вас и уползать в лес, — монотонно повторил он, явно запоминая.
— Главное — выше голов стреляй, не надо целиться. Понял?
— Понял, выше голов, — как болванчик, кивнул он.
С сомнением посмотрев на бойца этого малахольного, я сказал:
— Давай, дуй ползком.
Пока Витя занимал отвлекающую позицию, я проверил берданку и мосинку, приложился по выбранным мишеням.
Пулеметчик все так же прохлаждался, развалившись в коляске. Троица пошарила в кузове и снова скучилась возле кабины.
«Что там Витек?» — Я взял берданку. Ага, дополз, выставил ствол.
— Ну, с богом! — Самый высокий из троицы попал в прицел, я потянул спуск.
Раздался выстрел, немцы попадали, я взял мосинку. Бахнуло справа, и тут же затарахтел пулемет.
— Мать! Мать! Мать его… Ах ты гад! — Пули хлестанули по кустам и деревьям, я от неожиданности боднул мордой землю.
«Расслаблявшийся» пулеметчик в одно мгновение вывалился из коляски и содрал с нее пулемет. Разворачивать мотоцикл ему не потребовалось. Один из троицы плюхнулся пузом на заднее сиденье мотоцикла и тоже тянулся к пулемету.
Водила уже стронул машину с места. Сейчас отъедут чуть в сторону и зайдут сбоку.
Мне сразу стало очень неуютно.
— Ну его на… как говорится, не будем жадничать.
И откуда резвость взялась? Не успел задуматься, уже пролетел десяток метров, нызенько-нызенько, как крокодил из анекдота.
— Витек, бежим, ходу, им до склона секунд пятнадцать надо! Ноги, ноги!
Уже на ходу начал соображать, какой у меня в руках ствол.
Оказалось — оба. В каждой руке. Второй выстрел сделать не удалось, поразил ли первую мишень — неизвестно. Гансы сейчас влезут наверх и прочешут лесок. Карабин висит на плече.
Блестящая реализация плана!..
Твою мать…
— Ну, давай знакомиться. Вячеслав Суворов, — протянул я руку, когда мы, запаленно дыша, остановились у кромки воды переходящего в болото озера.
— Красноармеец Васечкин.
— Ну что ж, будем знакомы. Есть хочешь?
— Нет, как-то не до того… — начал было он. Видимо, стресс отбил у парня аппетит, но я перебил:
— …того-того. Ты пойми, ты — боец Красной Армии. Если не поешь, потеряешь силы, так какой из тебя воин? С немцами нам пока не потягаться, они нас банально большим количеством задавят, так что в следующий раз встретимся. Давай отойдем подальше и пообедаем, я, кстати, тоже есть хочу.
— А раненый? — вдруг вспомнил Виктор.
— Умер он. Можно не возвращаться, я все забрал, и документы, и оружие. Кстати, твоя каска?
— Да, моя.
— На забирай, я ее, блин, полкилометра на себе волок. И вот еще, берданку тоже. Неча тебе налегке ходить.
Не успели мы пройти метров двести, обходя болото, как послышался шум боя где-то рядом. Причем были там в основном пушки да пулеметы. Я еще не различал на звук, так что мы встали и, определившись, направились немного в другую сторону.
— А почему мы туда не пошли? — тревожно прислушиваясь, спросил Виктор. Бой, так внезапно начавшийся, также быстро стих.
— Стреляют, — лаконично ответил я. Глубокий овраг с болотистым дном показался мне тем, что надо, для бивуака. Кто нас будет искать в болоте?
С сомнением посмотрев на мой выбор, Виктор все же двинулся следом.
С аппетитом жуя бутерброд, парень с интересом крутил в руках берданку, разглядывая ее.
— Откуда они у вас, товарищ сержант? — спросил он, кивая на оба винтаря.
— Так, я тебя немного поправлю: Сержант — это не звание, а моя кличка среди сверстников, так что я никакой не сержант.
— Но так командуете!!! — не понял он.
— У меня отец — полковник авиации, что ты хочешь?.. Ладно, давай я расскажу тебе свою историю, а ты свою, как здесь оказался.
Быстро и довольно сжато я объяснил, что приехал к своей подруге, отец которой служил в приграничном районе, но попал в руки поляков и…
— Вот гады! Прямо вилами?!
— Да, почти насквозь.
Выругавшись, Виктор продолжил слушать, пока я не закончил нашей с ним встречей.
— И куда мы теперь?
— К своим, конечно, — ответил я, пожимая плечами.
— Стреляют вокруг, — напомнил боец.
— Пройдем… Ты лучше объясни мне, как ты тут оказался, да еще вместе с артиллеристами?
Оказалось, Виктор был из комендантского взвода города Лида. Он только сменился с поста, где охранял склады, как по приказу взводного на сопровождение колонны с боезапасом были выделены люди. Так Виктор еще с десятком комендачей и попал в сопровождение автоколонны. Это и объясняло, почему у него было так мало патронов. Оказалось, на караул выдают только пять штук, а для сопровождения он дополнительный получить не успел, его перехватили на пути в казарму. Короче, обычное раздолбайство. Дальше было просто. Виктор ехал в кузове третьей машины, сидя на снарядных ящиках, как вдруг зачихал и заглох мотор. Водитель только починил полуторку и рванул догонять остальных, как по ним был дан залп из кустов.
— …я еще думаю, что это машина так странно дергается. Сам стреляю-стреляю, и пули в ответ по бортам барабанят. Вот доехали мы до… — рассказывал он, морщась от воспоминаний.
Когда Виктор спрыгнул с кузова, ошалело мотая головой, подошел к дверце и открыл ее, то увидел кровавое зрелище. Что делать, он не знал, его пока не учили этому, так как призвали всего два месяца назад, потому-то он упал и завыл. Стресс у пацана был тот еще. Да и я не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации — разница в возрасте у нас с ним была всего в год. Этот крик души я и услышал, особенно его окончание.
— Понятно. Надо же, это сколько раненый водитель вел машину, пока вы в кусты не въехали? Километр? М-да, силен. Ладно, нечего рассиживаться. Собираемся и топаем дальше, — сказал я, убирая продукты в изрядно похудевший вещмешок. Достав остатки патронов к мосинке и выщелкнув еще из винтовки, отдал их Виктору со словами:
— Держи. Моя вся изношена, так что мы притопим ее в бочажке, а вот берданку пока оставим, может, еще пригодится.
