Если бы еще в городе был шериф![40] С ним наверняка удалось бы договориться. В Америке нет такого чиновника, что устоял бы перед увесистым подношением!
Но вот наконец появился и шериф. Он оказался славным малым, но, к несчастью, совершенно неподкупным.
А может быть, он все-таки дрогнет? Не припугнуть ли его как следует?
Сказано — сделано. С полдюжины отъявленных головорезов выработали план и немедленно приступили к его осуществлению под руководством Боба Кеннеди. Этого ковбоя многие подозревали в конокрадстве[41]. Он и возглавил нападение на кабак, хозяин которого не проявлял должного уважения к старожилам Гелл-Гэпа. Зазвенели разбитые стекла, из простреленных бочек потоком хлынуло виски, заливая даже улицу. В довершение бандиты потребовали открыть кассу и отдать всю выручку Бобу Кеннеди.
Несчастный торговец изворачивался и юлил, стараясь выиграть время в надежде на подмогу.
Боб, теряя терпение, выхватил нож и для пущей убедительности решил слегка пощекотать адамово яблоко[42] кабатчика, дабы тот проникся должным почтением к желаниям гостей. К несчастью, владелец салуна покаяться не успел: в его горло проникло лезвие, ибо Боб слегка не рассчитал свои силы.
Кабатчик со страшным хрипом рухнул к ногам ковбоя, в чьи планы никак не входила такая развязка.
— Как это получилось, ума не приложу! — воскликнул тот изумленно. — Что за хлипкий народ…
После такого краткого надгробного слова, лишенного излишних риторических[43] украшений, бандиты незамедлительно очистили кассу. Желая достойно завершить дело, хитроумный Боб кинул зажженную спичку на пол, залитый виски. Кабак вспыхнул, как огромная чаша с пуншем[44], став одновременно и сковородой для трупа.
Разъяренные блюстители порядка примчались, дабы немедленно покарать виновников происшедшего. Но Боб с друзьями укрылся в ближайшей харчевне, с гостеприимно распахнутыми дверями: хозяин, естественно, издавна конкурировал с соседним заведением. Бандиты, забаррикадировав вход, открыли прицельный огонь. Многих блюстителей тяжело ранило. Наконец прибыл шериф — единственный законный представитель власти.
Он смело направился к закрытой двери и крикнул:
— Боб! Сдавайся, парень! Именем закона!
— Как скажете, шериф. Только отгоните, ради Бога, этих блюстителей, не предусмотренных конституцией и нарушающих исконные права американцев.
— Даю слово, что они и близко к тебе не подойдут.
— Хорошо. Мы сдаемся. Но вы пойдете с нами. Предупредите этих мерзавцев-блюстителей, что, если они сунутся, мы разнесем вам череп.
На пути из кабака в здание суда не случилось никаких происшествий. Блюстители тешили себя надеждой, что все равно доберутся до бандитов. Шериф же принял твердое решение предать их суду присяжных целыми и невредимыми.
Тюрьмой Гелл-Гэп пока не обзавелся. Шерифу пришлось разместить арестованных в своем кабинете в здании суда на втором этаже. Опасаясь, что ночью бандитов попытаются похитить и вздернуть на ближайшем дереве, им вернули оружие для самозащиты. Нравы здесь еще оставались патриархальными.
В судейских апартаментах, конечно, не было столовой. Начиная со следующего утра арестованных стали водить на кормежку в соседнюю гостиницу. Боба же, как самого опасного преступника, содержали в наручниках, и еду доставляли в кабинет шерифа.
Три дня все шло хорошо. Затем шериф, вынужденный уехать по делам службы, препоручил арестантов своим друзьям — Роберту Оллингеру и Уильяму Бонни, умоляя быть начеку.
Проникнувшись важностью возложенной на него миссии, Оллингер на глазах у всех зарядил картечью[45] охотничью двустволку, сообщив Бобу, что число дробин в каждом патроне равно восемнадцати.
Настало время обеда. Прислонив ружье к стене, Оллингер повел своих пенсионеров в гостиницу. С Бобом остался Уильям Бонни. В ожидании, когда принесут пищу для арестованного, он углубился в чтение газеты.
Боб весьма скучал в заключении и выжидал подходящего случая, чтобы навсегда проститься со зданием суда. Проявив чудеса терпения и ловкости, он высвободил одну скованную руку и обрушил на голову стража удар чудовищной силы.
Не дожидаясь, пока оглушенный Бонни очнется, ковбой уложил его одним выстрелом, открыл окно и принялся поджидать Оллингера.
Тот, заслышав выстрел, бросил все и мчался.
— Эй, сэр! — окликнул его Кеннеди.
Роберт Оллингер сразу понял, что произошло.
— Вот ваше ружье… Узнаете? Видите ли, бедный мой Роберт, заряжая оружие, никогда не знаешь, кому оно послужит… А чтоб вы не сомневались в этой истине… вот вам доказательство!
Шарахнул выстрел из обоих стволов, и второй несчастный страж отдал душу Всевышнему.
Тем временем сообщники Боба неспешно покинули гостиницу. Один из них сбегал к кузнецу за напильником и бросил его главарю. Тот занялся распиливанием наручников. Оседланная лошадь ожидала его у крыльца.
Боб, позаимствовав из арсенала шерифа винчестер[46] и два револьвера, спустился на улицу, простился с приятелями, вскочил в седло и, вежливо всем поклонившись, пустил коня в галоп, крича во все горло: «Слава Бобу Кеннеди!»
В этот момент к зданию суда примчались блюстители порядка, увидев только облака пыли.
Боб уже считал себя в безопасности, но его подстерегала неожиданность — тем более обидная, что случилась она с великолепным наездником.
Лошадь оказалась нервной. Бросившаяся под ноги собачка испугала кобылу до такой степени, что та встала на дыбы и, не удержав равновесия, завалилась, подмяв под себя Боба. Ковбой проскакал всего пятьсот метров и вылетел из седла в совершенно пустынном месте на берегу Мовез-куле, возле телеграфной линии.
Для представителей властей поимка беглеца стала, конечно, делом чести. Они примчались тут же. Оглушенный Боб лежал без сознания, придавленный лошадью.
Роковая случайность сильно упростила дело. Расправа была короткой. Не теряя времени, один из преследователей извлек из-под седла пеньковое лассо[47], прикрепил к поясу и вскарабкался на телеграфный столб. Затем набросил веревку на перекладину и соскользнул вниз. В готовую петлю продели голову незадачливого ковбоя, так и не успевшего прийти в себя. Затем четверо крепких мужчин изо всех сил налегли на свободный конец орудия казни.
ГЛАВА 2
«Джентльмен» еще теплый. — Операция, противоположная предыдущей. — Энергичные, но, судя по всему, бесполезные меры. — Вполне естественное недоумение джентльмена. — Знакомство. — После бегства из Батоша. — Первый след потерян. — В Гелл-Гэпе.
