Пройдя через весь зал, Андрей очутился в фойе. Теперь налево, по широкой, устланной малиновой ковровой дорожкой лестнице на второй этаж. Андрей почти бесшумно взбежал по ней в кроссовках.
Помещение, в котором он оказался, и было, видимо, тем, что называлось "Хостел"Черномор". Из небольшого квадратного холла с обклеенными грязновато-бежевыми обоями стенами, расходились два устланных коврами коридорчика. Все это очень напоминало дешевые турецкие отели. Андрей совершенно не представлял, где здесь искать Гольдберга. Если это и впрямь гостиница, катале тут делать особо нечего. Войдя в ближайший коридор, Шальнев замер у первой двери и прислушался. Все было тихо, никаких голосов. Все же Андрей, возможно из-за обостренного по причине нервного напряжения слуха различил странные, чуть слышные звуки; сначала как-будто стоны, потом чье-то глухое бормотание, а потом - снова стоны, то-ли детские, то-ли женские. Андрей нажал на ручку двери, она оказалась заперта, он подергал ее сильнее, и стоны сразу прекратились.
В этот момент в дальнем конце коридора открылась дверь номера, послышался звук спускаемой воды, Андрей резко повернул голову и обомлел. Неслышно ступая по ковру босыми ногами, прямо на него шла девица с распущенными волосами, абсолютно голая. Сколько ей было лет, подумал Андрей; четырнадцать? Пятнадцать? Скользнув по Шальневу равнодушным взглядом, она открыла один из номеров и скрылась в нем, щелкнув замком.
Все это было Шальневу знакомо еще по предыдущему месту работы. Он аккуратно взялся за ручку следующей двери. Та приоткрылась, и его взору предстала чудесная картина. Прямо на полу, на широком ковре, лежал на спине упитанный плешивый мужчина с волосатой грудью и спущенными до колен брюками. Верхом на нем в позе ковбойши сидела голая девушка, возрастом примерно такая же, как предыдущая встреченная Шальневым 'нимфа'. Услышав сзади шорох, она, не прерывая своих телодвижений, обернулась, предъявив не по годам развитую грудь и ухмыльнулась Андрею совершенно бесстыжей ухмылкой. Мужчина же, слегка приподняв голову, сказал не слишком трезвым голосом:
- Закройте дверь, козлы.
Что Андрей и сделал немедленно, отступив назад. Мужчиной был известный композитор Жарков, сочинитель патриотических песен. Шальнева он, похоже, толком и не разглядел.
Так вот, значит, какой ты "батька Черномор". Но первым делом - Гольдберг, ну а девочки потом. Шальнев прошелся по обоим коридорам, трогая все двери подряд, но номера оказывались или запертыми, или пустыми. На звуки, которые до него доносились, Андрей уже не обращал внимания.
Если Гольдберг не здесь, то где же? Не звонить же сейчас Абреку или тем более, Искандеру. И тут Андрей вспомнил про железную лестницу в подвал. Там он еще не был.
Снова пройдя через кафе, Андрей отметил, что одинокой дамы с шампанским уже не было. Он стал спускаться вниз по лестнице. Пройдя по бесконечному, извилистому коридору, гасящему звуки за счет множества поворотов Андрей оказался перед дверью, обитой железом.
Они что, раздвинули пространство как в романе Булгакова, черт подери, подумал Андрей. Он толкнул дверь и очутился в небольшом, но уютном тамбуре, где рядом со следующей дверью сидел на стуле охранник в черной форме, огромный, сутулый верзила с угрюмым рябым лицом. Он был вооружен - на ремне висела кобура с пистолетом.
- Я от Искандера, - пошел напролом Андрей. - вам должны были сообщить.
Угрюмый охранник бросил на него подозрительный взгляд из-под широких косматых бровей, повернулся и открыл следующую дверь.
У Шальнева не было сомнений насчет того, куда он попал. Это был классический катран - подпольный притон для азартных игр. В просторном помещении было полутемно, только над столами горели яркие лампы, в свете которых столбом стоял сигаретный дым. Вдоль стен стояли игральные автоматы, в глубине зала - рулетка, которую с разных сторон окружили человек десять-двенадцать. За тремя или четырьмя столами играли в карты.
На вошедшего никто не обратил внимания, все были слишком заняты, а вот Андрей стал искать глазами Гольдберга. А вот и они. Четверо за столом. Колоды карт, листки бумаги, пачки денег - игра шла по-крупному.
-Андрюха! - преувеличенно обрадовался Борис. Приход Андрея был для него, конечно, полной неожиданностью. Глаза посверкивают, игра только пошла. А тут ни с того ни с сего - гость от Искандера.
- Сыгрануть захотелось?
- Привет, Борис! Пошли, перебросимся парой слов.
Гольдберг не возражал. Он положил карты и кивнул: надо, так надо.
Они прошли по коридору. Через два поворота Гольдберг не выдержал, круто повернулся:
- Так что надо?
Андрей внезапно ударил Бориса со всей силы кулаком в подбородок, нокаутировав картежника. Затем, перебросив бездыханное тело через плечо, в темпе рванул по коридору налево, в доли секунды добравшись до небольшого окна, украшенного цветными стеклами. Открыв его, он осторожно, стараясь не привлечь интереса сидевшего в 'тамбуре' охранника, залез вместе с 'грузом' на подоконник и мягко спрыгнул с карниза окна на траву, оказавшись на безлюдном пятачке у черного хода, скрытого от посторонних глаз кипарисами.
Алексей в это время вовсю разговаривал с обладателем замечательного гребня волос. Он с детства умел расположить к себе собеседника.
- Так что ты с этим делом не затягивай, - со знанием дела заговорщическим голосом вещал он парню. - простатит это такое дело, не встанет в нужный момент, тогда пиши пропало.
Мелкими перебежками Шальнев с Борисом на плечах продвигался к выходу. Завидев эту парочку шагах в десяти от себя, страж отстранил от себя увлекательного рассказчика и попытался выхватить 'ПМ', но Киреев вырубил его ударом локтя в ключицу, а добил падающее тело ударом внешней стороной стопы в низ живота.
Им двоим повезло, что вся публика была внутри здания, а мужчина и женщина, покуривавшие у входа в кафе не представляли никакой опасности. Отперев засовы, Андрей с Алексеем вырвались на волю.
Уже когда они поворачивали за угол, то увидели, как несколько преследователей вываливаются из дверей. Неброская "Тойота" завелась с пол-оборота. Андрей с ветерком пронесся мимо них. Последнее, что он увидел, - перекошенную физиономию сутулого вертухая.
Глава 6
Гольдберг пришел в себя лишь тогда, когда машина припарковалась у заброшенной лодочной станции.
- Ну, говорить готов? - Андрей похлопал Бориса по щекам. Он ждал, распаляя себя абсолютно сознательно: крутой будет разговор. - говори, когда стал работать на Зубра.
- Ты меня на понт не бери, - пощупал челюсть катала. - режь на куски, Гольдберг слова не скажет.
- По-хорошему, ты, Борис, не хочешь, - взглянул на Алексея Шальнев. - с катрана долю Искандеру не платишь? Не платишь. Дружков своих закладываешь? Закладываешь. Поехали на разбор к Искандеру.
- Это мы мигом сейчас, - Алексей взвел мотор.
- Это же подло, Андрей, - протянул Гольдберг.
- Твой дружок Папаянц тоже не хотел делиться, теперь висит. Жадность фраера сгубила, знаешь такую фразу, - напирал Андрей. - и это еще не все. В Питере ты сдал Вовчика ментам.
- Я... Я его не сдавал!
- Вовчик маляву успел передать.
- Да это не я!
- И это еще не все, - задушевно продолжал Андрей. - ты ведь решил под другую крышу уйти.
- А вот это не докажешь! Не докажешь! У меня есть свидетели.
- Засунь своих свидетелей знаешь куда? - обернулся Алексей, взяв Гольдберга за край куртки.
- Я думаю, Алеша, можно не тянуть канитель. Тебя, Боря, банально за катран пришьют. Поехали.
- Ну ты сука... - Гольдберг откинулся на спинку сиденья, вцепился обеими руками себе в волосы, затем энергично помял широкое вспотевшее лицо. - Тут такое дело...
- Боря, давай-ка не психуй, а рассказывай. - задушевно предложил Андрей.
- Только наедине.
- Алеша, покури. - щелчком пальцев отослал напарника на свежий воздух Шальнев.
Гольдберг смотрел на шумевшее волнами море и кусал губы.
- Ну, говори. - вернул его в реальность Андрей.
- Я помогал Вовчику в питерских делах. Но! Я его не сдавал. Он мне как брат, - пристально взглянул на Андрея Борис. - в свой последний приезд Папаянц свел меня с залетным, по кличке Секретарь. Кто он, не знаю. Говорят, у него большие связи в ментовском мире. Вот он и обещал мне спокойную жизнь, если я со всех барышей буду платить его команде. Но я никого не сдавал!
- Кого знает Секретарь в ментовской системе? Какие-нибудь фамилии, клички упоминал?
- Думаю, это очень большой человек. Я его не видел, но наши его называли Зубром.
- Зубр? Последний вопрос. Сможешь описать Секретаря?
- Я его видел только один раз, и то мельком. Шатен, лет тридцати... Ничего необычного.
- Послушай, Борис, ты бы не хотел разделить судьбу Папаянца? Дружить будем?
Гольдберг кисло улыбнулся.
- Значит так. Пару недель не показывайся в городе и лучше - уезжай подальше. И не в Москву! Ты ведь в Москву намылился?
