Тут получаются такие тайны Мадридского двора, что мама, не горюй!
Что нужно Стилету, было ясно.
Ему не терпелось загрести лавэ, которое я ему обещал, вот он и начал суетиться. А это несолидно. Жил ведь он без этих денег и не дергался, всего ему хватало, но как только запахло серьезными бабками, сразу всего мало стало. Ай-яй-яй, Стилет, как не стыдно, ведь взрослый дяденька, седой… А все туда же – хвать, хвать!
А может, просто грохнуть его, без всяких затей?
Он-то грохнул трех авторитетов, да еще Железного аж в зоне достал, так что мне-то чего стесняться? Как говорится – ничего личного, это только бизнес, дела, стало быть!
И вот тут идея оперативного избавления от геморроя в лице Стилета предстала передо мной во всей красе. Нет, ну правда, что я – в институте благородных девиц, что ли? С волками жить, знаете ли…
Действительно, что может быть проще?
Приезжает, например, Стилет в ресторан «На нарах», открывает дверь машины, а в это время к нему подходит грязный бомж и пару раз стреляет ему в голову из пистолета с глушителем. И в шофера тоже, чтобы не вякал. И быстро уходит. И все, хрен чего найдешь! Врагов у Стилета столько, что замучаешься догадываться, кому из них он окончательно встал поперек горла.
Или, скажем, бродит он по двору своей фазенды, с собачками играет, видел я его собачек – четыре здоровых добермана, и вдруг падает на землю опять же с дыркой в башке. А снайпер в это время спокойно разбирает свою винтовочку. Элементарно.
Когда я подумал, кого бы мог взять исполнителем своих желаний, то тут же вспомнил о Стержне. Но не потому вспомнил, что решил привлечь его к такому щекотливому делу, а потому, что теперь передо мной с полной ясностью предстала картина того, как Стилет хладнокровно устранял мешавших ему людей, и что именно Стержень был его основным исполнителем. Ай да Стержень!
До тех пор пока я сам не начал всерьез думать о таких вещах, я не до конца понимал психологию человека, решившего снимать людей с доски, как съеденные шашки. Я смотрел на это как бы со стороны. А поставив себя внутрь ситуации, я был просто ошарашен тем, как все, оказывается, просто и доступно. Главное – переступить определенную черту.
За моей спиной была целая толпа покойников, но ни одного из них я не завалил по хладнокровному расчету. Были перестрелки, погони, нападения, но не было ни одного заказа. Так что, несмотря на то что я помог отправиться на тот свет не одному десятку своих врагов, я черту еще не переступал. И вот теперь, похоже, настала пора сделать это. Конечно, куда как честнее было бы, придя на стрелку со Стилетом, просто вынуть пушку и пристрелить его. Но для моей дальнейшей деятельности, в которой самым важным пунктом являлось спасение Алеши, это было бы недопустимой ошибкой.
После такого ковбойского подвига моя жизнь просто кончится.
Бежать мне некуда, до своих денег я пока что добраться не могу, кругом враги, и только мой статус вора в законе помогает мне жить, дышать и скрываться от тех, кто хочет снять с меня шкуру. И то кое-кто из них уже нашел способ добраться до меня. И я снова вспомнил фильм, который полтора часа назад мне показал этот вежливый алькаидовский ублюдок с университетским образованием.
Все было, как в прошлый раз. Те же грязные мелкие волны, те же рваные серые облачка, наискось ползущие по низкому небу, только ветерок был попрохладнее, и я мысленно погладил себя по головке за то, что сообразил надеть кожаную куртку.
Доктор ждал меня в машине. «Лендкрузер», на котором он привез меня на стрелку, стоял во дворе многоэтажного дома, выходившего окнами на залив, и видно его не было. Когда настало время ехать, я опять собрался было сесть за руль сам и отправиться на стрелку в одиночку, но Доктор уперся, как баран, и даже загородил мне своей могучей грудью дорогу. Я наорал на него, но все же уступил и увидел на его лице явное облегчение.
Его можно было понять. Он мой личный телохранитель, причем я сам его выбрал и проинструктировал. И в этой инструкции среди всего прочего было сказано как раз про то, что он, выполняя свою работу, может применить ко мне силу. Это если у меня голова откажет. Ну, голова мне сегодня вроде бы не отказывала, и он, конечно же, видел это, однако отпустить меня одного второй раз за день просто не смог.
Молодец, конечно, ничего не скажешь.
Наконец из-за гостиницы вывернула толстая «БМВ» и остановилась у самой кромки асфальта.
Из нее вышел Стилет и махнул мне рукой.
На нем, как и в прошлый раз, был длинный плащ, но теперь уже кожаный и черный. Я заметил, что он слегка прихрамывает, и, когда он подошел и мы обменялись рукопожатиями, спросил:
– Что с ногой?
Он поморщился и махнул рукой:
– Играл вчера с собаками, так Бакс промахнулся и вместо палки цапнул меня за ногу. А зубищи у него – ну, ты сам видел.
Я понимающе покачал головой и подумал, что не зря я уже сегодня вспоминал про Стилета и его собачек. Ой, не зря! Да и вообще, это у меня что – ясновидение начинается, что ли? Недаром, значит, Знахарем меня прозвали? Интересно…
Стилет взял меня под руку, и мы с ним чинно пошли вдоль бережка, старательно обходя разбитые бутылки и кучки собачьего дерьма.
– А разговор у меня к тебе вот какой, – начал он. – Ты ведь помнишь, о чем мы с тобой разговаривали на этом самом месте?
– Конечно, помню.
– Ну, ты потом ранен был, понятное дело, я тебе об этом ничего не говорю, но теперь, когда ты уже совсем в порядке, надо отвечать за базар. Времени уже много прошло. Пора. Что скажешь?
– А что тебе сказать, Стилет? Скажу я тебе, что сам не люблю, когда должен кому-нибудь. Но есть проблема. Я ведь невыездной, с моими документами никуда не сунешься, значит, надо делать хорошую ксиву А без этого – даже обратиться в германское консульство за визой все равно, что прийти к ментам и сказать им – здрасьте, не желаете ли Знахаря получить? Вот он я, сам пришел, вы же меня ищете, так получайте подарочек.
– Да, это непросто, – согласился Стилет. – А может быть, послать за камушками кого-нибудь из моих людей? Ты скажешь ему шифр или код, или пароль, не знаю, что у тебя там, он все и сделает. А ты спокойненько будешь сидеть тут, ничем не рискуя.
Я внимательно посмотрел на него и, усмехнувшись, сказал:
– А ты сам-то, Стилет, допустил бы меня до своей кубышки?
Он помолчал и ответил:
– Не доверяешь, значит… Вообще-то, это правильно, в наше время особо доверять кому-нибудь – себе дороже. Но вот посмотри на это дело с другой стороны.
Он остановился и, заложив руки за спину, повернулся ко мне лицом.
– Ты мне не доверяешь. Это правильно. Все верно. А как я могу доверять тебе? Вот ты получишь новую чистую ксиву и слиняешь отсюда. И где тогда тебя искать? Я ведь понимаю, что по большому счету для любого человека нет ничего дороже собственной шкуры. И если у тебя появится возможность кинуть всех и пропасть, ты так и сделаешь. Я бы и сам так сделал, если бы мог. Но только повязан я так, как тебе и не снилось. И уж мне-то точно не слинять. Так-то, Знахарь.
– Так что же делать будем?
– Вот ты и думай, что ты будешь делать. Это ты мне должен, а не я тебе, так что думай сам. Я тебя за язык не тянул, чтобы соглашаться на мои условия. А раз согласился, то отвечай за базар и бабки обещанные представь. И документы все оформи, по которым моя доля будет определена. Сроку тебе – две недели.
Ох уж, дались им всем эти две недели.
И вообще, что-то он больно круто заговорил, не нравится мне, когда со мной так разговаривают. Не знаешь ты Знахаря, Стилет, не знаешь…
– Две недели говоришь? А если не успею, что тогда? Может быть, тогда ты разберешься со мной, как с Вензелем или с Крокодилом? Или как с Михой Ворсистым? Или мне теперь все время на небо зы-рить, чтобы меня из вертолета не грохнули, как Железного? Ты за базаром-то следи, Стилет, я ведь не баклан панельный. Ты все-таки с вором в законе разговариваешь, с таким же, как ты сам!
Лицо Стилета исказилось, и он уставился на меня прищуренными глазами. Видать, мои слова про заваленных по его приказу авторитетов пришлись ему в самую печенку.
Он молчал, сверля меня бешеным взглядом, а я продолжил:
– Ты что, думаешь, что мне ничего не известно? Это твое счастье, если только я знаю, что это ты завалил авторитетов. Ты вообще врубаешься, о чем я говорю? Ты, – сказал я медленно и раздельно, – заказал и исполнил четырех воров в законе. Понял? Не хочешь поговорить об этом на сходняке? Не хочешь ответить перед обществом? Нет такого желания? Что молчишь?
Он не отвечал.
Я перевел дыхание и зашел с другой стороны:
– А может, мне теперь передумать и объявить тебе, что это не я тебе денег должен, а ты мне? Между прочим, неплохая идея! Зачем мне дергаться, если такая масть привалила. Вот ты на меня попер, Стилет, а оказалось, что ты прешь на паровоз. И я тебя размажу, как пирожок с повидлом. Понял? Таких, как ты, на моем пути было предостаточно. Но они все теперь мертвые. Мертвые, понимаешь? Ты своей подлостью и хитростью дорогу себе прокладываешь, а я, если будет нужно, дорожку эту твою поверну, и приведет она тебя прямиком в гроб. Или даже без всякого гроба просто в гнилую яму. На помойку.
