Рейтинговые книги
Читем онлайн Маленький белый голубь мира - Евгений Козловский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9

Что ж вы, Ываны Ылыкысаныдырывычы! укоризненно отнесся к нему Игорь Константинович (Иван Александрович сразу понял, что человек застолом Игорь Константинович и есть). Как же это вы так?! и столько сочувствия заключалось в укоризне этой, что Ивану Александровичу ужасно стыдно засебя стало -кудастыднее, чем в баньке -- засебя, заничтожную свою малость, занекрасивые свои мысли и поступки, заЛариску, заАльмиру, закощунственное желание руки над листом и жуть как захотелось повиниться, покаяться перед молодым, обаятельным, прекрасно одетым человеком, покаяться и даже фамилию сакраментальную назвать. Иван Александрович потупился, и Игорь Константинович понял, что происходит в душе гостя, понял и сказал сновасочувственно, но уже без былой укоризны, авеликодушно, тоном милосердия и прощения: вижу-вижу, осознали вы свою вину и больше уж, наверное, ны будыты. Ну и ладненько. Ну и замечательно. Всего вам доброго. Как же? удивился Иван Александрович. А фамилия? Его фамилия: И-ва-нов! Не надо, покачал головою Игорь Константинович. Не надо фамилию. Все фамилии мы знаем и без вас. Всего вам, повторяю, доброго. И таким приятным оказалось нежнейшее это Ывсего вам доброгоы, таким ласковым, таким успокоительным и хорошим, что наглазах ИванаАлександровичавыступили сладкие слезы признательности и даже, пожалуй, высшего некоего просветления, и он, не веря еще до концаощущению своему, спросил: так я могу идти? Так я могу быть свободным? и, услышав улыбчивый утвердительный игорьконстантиновичев ответ, тихонечко, спиною, отпятился к дверям, толкнул их эдаким изящным движением задаи -- показалось Ивану Александровичу -- тут же очутился наулице, хоть это-то было точно невероятно, потому что двери кабинетавели, конечно же, в коридор, и часовой там стоял, и тамбур существовал, и паспорт Ивану Александровичу должны же были, в конце концов, вернуть. Ну и что? Такое ли уж у нас страшное заведение? все еще доносился из-задверей иронически-укоризненно интонированный голос Игоря Константиновича. Пытают у нас? Расстреливают? Лейтенанты Падучихи работают? А, Иван Александрович?..

Наулице все шло так, словно ничего не случилось: оранжево светило низкое закатное солнце, спешили по своим делам люди, со Сретенки, пошевеливая усами, полз троллейбус, машины сплошным потоком текли к Садовому, и Иван Александрович, счастливо обалдевший от того, что ничего наулице не случилось, пошел машинному потоку наперерез, но тут же услышал резкий свисток, повернулся нанего и увидел милицейского сержанта. И сержант, и сам свисток почему-то ужасно обрадовали ИванаАлександровича. Он подумал: как все же это прекрасно: нарушить ясное и понятное, многократно и общедоступно опубликованное и даже по телевидению переданное правило уличного движения, оказаться в нарушении уличенным и, честно заплатив положенный штраф, перед законом и людьми вполне очиститься, искупить вину, -- потом достал из карманатрешницу и, далеко вытянув ее перед собою, пошел напостового. Тот, однако, иваналександровичевы деньги отстранил, взял под козырек и произнес: что ж вы, товарищ, по сторонам не глядите? Тк ведь недолго и с жизнью расстаться. Вон переход, ступайте! -- и то, что сержант ИванаАлександровичатоже простил и даже товарищем назвал (хотя и вполне готов был Иван Александрович засвой проступок расплатиться сполнаи никакого зланасержантадержать не стал бы) -- это уж показалось Ивану Александровичу некой вершиною, слиянием с человечеством, выявлением мировой гармонии, музыкою сфер и даже, возможно, тем, что еще двас половиной тысячелетия назад назвал Аристотель до самого этого моментане совсем Ивану Александровичу понятным словом катарсис.

Иван Александрович перешел улицу строго в положенном месте и обернулся, чтобы еще раз послать заботливому постовому счастливую и благодарную улыбку, но тут резкий, пронзительный, тревожный диссонанс вмиг разрушил музыку сфер, наполнявшую душу, и, забыв про сержанта, долго стоял Иван Александрович, пытаясь разобраться, откудадиссонанс взялся. И вот осознал, выделил его, наконец, из густого цветного шумапротивоположной стороны улицы: зеленое платье Лариски!

Иван Александрович совсем было собрался окликнуть жену, как вдруг с ужасом и растерянностью понял, что онаю исчезла. Причем, не просто исчезла, бесследно, так сказать, растворясь в воздухе -- это было бы еще кудани шло! -аисчезлав том самом подъезде, из которого Иван Александрович вышел несколькими минутами раньше.

И замер растерянный Иван Александрович, и стал перебирать в голове все вероятные объяснения увиденной мизансцены, и ни одно не казалось достаточно убедительным, и тревогазажену сменялась открытой ненавистью, которая, в свою очередь, оборачивалась недоумением и, в конечном счете, все тою же непреодолимой растерянностью.

И тогдаИван Александрович понял, что необоснованным, глупым, детским было давешнее его благодушие, что, как и в случае с хорошенькой татарочкою, должен и тут скрываться какой-то обман, фальшь какая-то, и, чтобы фальшь эту обнаружить, схватить захвост, охлопал себя Иван Александрович по карманам, словно в одном из них фальшь и скрывалась, и действительно: наткнулся сквозь ткань пиджаканачто-то сравнительно твердое, картонное: паспорт! понял, и предчувствующая пакость рукаизвлекланасвет Божий небольшую, покрытую царапаным полиэтиленом книжечку вишневого цвета, пролистнуланесколько первых рутинных страничек и остановилась большим пальцем прямо под ладненьким, компактным, свежим лиловым штампиком, смысловым центром которого выступало единственное слово, потому, наверное, и выделенное и размером шрифта, и местоположением из прочих меленьких слов и словечек: ВЫПИСАН.

Тут все сразу встало насвои места, и Иван Александрович как-то вдруг успокоился, свернул наПушечную и пошел по ней дальше, вниз, в направлении собственного дома. 11 Иван Александрович сидел настуле посреди комнаты (той из двух, что они с Ларискою называли гостиной) у открытого наполу чемоданчика, в котором три дня назад относил к приятелю опасную макулатуру, так скверно повернувшую его, ИванаАлександровича, жизнь. Глядя по сторонам, он не мог придумать, как забрать с собою все, что напервое устройство может понадобиться, чтобы и уместилось куда-то, и рук хватило бы нести, но чем дальше придумывал, тем яснее становилось, что задачанеразрешимав принципе, словно квадратуракруга. Забалконной дверью как обычно квохтали, гулькали жирные голуби, давным-давно наиваналександровичевом балконе обосновавшиеся, загадившие его весь и перебираться с него явно не намеревающиеся, и тогдаИван Александрович, раздраженный нерешаемостью задачи, вскочил со стулаи, словно впервые их услышал, прямо-таки рванулся набалкон.

Две птицы вспорхнули, отлетели, но недалеко, рядышком, наобводом идущий вокруг седьмого иваналександровичеваэтажакарниз, и ясно было, что, как только злобный гигант уберется из их имения, они тут же восстановят себя в безусловных правах. Третья же не улетала, авсе топталась и квохталав шалашике, образованном древним семейным хламом. Иван Александрович, готовый наброситься наэту третью, единственную, вроде бы, ему доступную, поймать, схватить, оторвать голову, что так нахально поглядываласовсем стеклянными, холодными бусинами (хоть, надо признать, не сделал бы этого Иван Александрович все равно, в каком угодно состоянии, в каком угодно раздражении -- просто по невозможности для себя, неспособности к пролитию чьей угодно, даже затхлой, зажиревшей голубиной крови) -- дернулся и напугал-таки и самую ленивую (или самую наглую) птицу настолько, что онатяжело взлетелаи плюхнулась накарниз рядом с собратьями, впрочем, от ИванаАлександровичав каких-нибудь двух, зато уж вполне недосягаемых шагах -- разве что пришло бы ему в голову поэквилибрировать надвадцатиметровой высоте подобно нефтекамским алкоголикам. И только решил Иван Александрович, доведенный до последнего пределасвинством демонстративного полета, не полета -- прыжка, разорить балконный хлам, чтобы лишить омерзительных, жирных, жестоких, полных паразитами птеродактилей их явочным порядком захваченной площади, как увидел натом самом месте, где до последней возможности топталась третья птица, несколько птенчиков, совсем маленьких, беззащитных, поросших еще не перьями, апушком. Чистым светлым пушком. Ну и хрен с вами! подумал Иван Александрович, совершенно обезоруженный этим видом. Живите себе наздоровьею аголуби, словно позволения только и дожидались, вернулись напривычное место, заквохтали, загулькали, запереступали громко по жести подоконника.

Квадратуракругарешилась как-то самасобою: Иван Александрович закрыл чемодан, пхнул его под диван и бросил в синюю спортивную сумку (подарок Ларискиных родителей ко дню рождения) пару рубашек (еще Ларискастирала), плавки, мыльницу дазубную щетку, принял надорогу душ (Ларискинакупальная шапочкаперед глазами, розовая; Ларискин крем -- белый шарик настеклянной полочке у зеркала) -- и вышел вон. У порогаотцепил с брелочкаквартирный ключ и положил под резиновый придверный коврик.

1 2 3 4 5 6 7 8 9
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Маленький белый голубь мира - Евгений Козловский бесплатно.
Похожие на Маленький белый голубь мира - Евгений Козловский книги

Оставить комментарий