* * * О бог любви, ты видишь, эта дама Твою отвергла силу в злое время, А каждая тебе покорна дама. Но власть свою моя познала дама, В моем лице увидя отблеск света Твоих глубин; жестокой стала дама. Людское сердце утеряла дама. В ней сердце хищника, дыханье хлада. Средь зимнего мне показалось хлада И в летний жар, что предо мною — дама. Не женщина она — прекрасный камень, Изваянный рукой умелой камень. Я верен, постоянен, словно камень. Прекрасная меня пленила дама. Ты ударял о камень жесткий камень; Удары я сокрыл, — безмолвен камень. Я досаждал тебе давно, но время На сердце давит тяжелей, чем камень. И в этом мире неизвестен камень, Пленяющий таким обильем света, Великой славой солнечного света, Который победил бы Пьетру-камень, Чтоб не притягивала в царство хлада, Туда, где гибну я в объятьях хлада. Владыка, знаешь ли, что силой хлада Вода в кристальный превратилась камень; Под ветром северным в сиянье хлада, Где самый воздух в элементы хлада Преображен, водою стала дама Кристальною по изволенье хлада. И от лица ее во власти хлада Застынет кровь моя в любое время. Я чувствую, как убывает время, И жизнь стесняется в пределах хлада. От гибельного, рокового света Померк мой взор, почти лишенный света. В ней торжество ликующего света, Но сердце дамы под покровом хлада. В ее очах безлюбых сила света, Вся прелесть и краса земного света. Я вижу Пьетру в драгоценном камне, Я вижу только Пьетру в славе света. Никто очей пресладостного света Не затемнит, столь несравненна дама. О, если б снизошла к страдапьям дама Средь темной ночи иль дневного света! О, пусть укажет для служенья время,— Лишь для любви пусть длится жизни время. И пусть Любовь, что предварила время, И чувственное ощущенье света, И звезд движенье, сократит мне время Страдания. Проникнуть в сердце время Настало, чтоб изгнать дыханье хлада. Покой неведом мне, пусть длится время, Меня уничтожающее время. Коль будет так, увидит Пьетра-камень, Как скроет жизнь мою надгробный камень, Но Страшного суда настанет время, Восстав, увижу — есть ли в мире дама Столь беспощадная, как эта дама. В моем, канцона, скрыта сердце дама. Пусть для меня она застывший камень, Я пламенем предел наполнил хлада, Где каждый подчинен законам хлада, И новый облик создаю для света, Быстротекущее отвергну время. * * * Недолго мне слезами разразиться Теперь, когда на сердце — новый гнет, Но ты, о справедливости оплот, Всевышний, не позволь слезам пролиться: Пускай твоя суровая десница Убийцу справедливости найдет, Которому потворствует деспот, Что, ядом палача вспоив, стремится Залить смертельным зельем белый свет; Молчит, объятый страхом, люд смиренный, Но ты, любви огонь, небесный свет, Вели восстать безвинно убиенной, Подъемли правду, без которой нет И быть не может мира во вселенной.
ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА
* * * В собранье песен, верных юной страсти, Щемящий отзвук вздохов не угас С тех пор, как я ошибся в первый раз, Нe ведая своей грядущей части. У тщетных грез и тщетных дум во власти, Неровно песнь моя звучит подчас, За что прошу не о прощенье вас, Влюбленные, а только об участье. Ведь то, что надо мной смеялся всяк, Не значило, что судьи слишком строги: Я вижу нынче сам, что был смешон. И за былую жажду тщетных благ Казню теперь себя, поняв в итоге, Что радости мирские — краткий сон. * * * О вашей красоте в стихах молчу, И уповать не смею на прощенье, И, полагаясь на воображенье, Упущенное наверстать хочу. Но это мне, увы, не по плечу, Тут не поможет все мое уменье, И знает, что бессильно, вдохновенье, И я его напрасно горячу. Не раз преисполнялся я отваги, Но звуки из груди не вырывались. Кто я такой, чтоб взмыть в такую высь? Не раз перо я подносил к бумаге, Но и рука, и разум мой сдавались На первом слове. И опять сдались. * * * Мгновенья счастья на подъем ленивы, Когда зовет их алчный зов тоски; Но, чтоб уйти, мелькнув, — как тигр, легки. Я сны ловить устал. Надежды лживы. Скорей снега согреются, разливы Морей иссохнут, невод рыбаки В горах закинут, — там, где две реки, Евфрат и Тигр, влачат свои извивы Из одного истока, Феб зайдет,— Чем я покой найду иль от врагини, С которой ковы на меня кует Амур, мой бог, дождуся благостыни. И мед скупой — устам, огонь полыни Изведавшим, — не сладок, поздний мед!
