4. Если он сказа: Бога Иаковлева, то не смущайся этим, возлюбленный. И Единородный Сын Божий был Богом Иаковлевым. Он и дал закон, и совершал у них все чудеса. Это ясно можно видеть и из ветхого завета, если иудеи не приписывают никакой важности новому. Так Иеремия говорит: "Я заключу с вами новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами" (завещаю вам завет нов, не по завету, егоже завещах отцем) вашими[6] (Иер. 31:31–32), выражая, что Сын Божий был законодателем обоих законов. А что Он и освободил евреев из Египта, об этом пророк прибавляет: "в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской" (в день, в оньже емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския) (ст. 32). Если же Он вывел их, то Он же совершил и все чудеса в Египте и в пустыне. И возвестит нам путь свой, и пойдем по нему. Видишь ли ищущих некоторого другого закона? Путем Писание обыкновенно называет заповеди Божьи. Если бы он говорил о прежнем завете, то не сказал бы: возвестить нам, потому что тот завет был ясен, понятен и известен всем.
А что мы говори это без лжеумствования, в этом самые слова (пророка) могут убедить и крайне бесстыдных. Упомянув здесь только о пути, он объясняет, о каком он говорит пути, и излагает много отличительных его признаков. Потому продолжает: ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима (от Сиона бо изыдет закон, и слово Господне из Иерусалима). Против этого и бесстыднейшие сыны иудейские не могут открыть рта. И что здесь говорится и новом завете, это можно видеть и из места, и из времени, и из того, кто принял закон, и из самих действий по принятии закона, и из всего вообще. И во-первых, из места: от горы Сиона. Закон Моисеев дан был предкам их на горе Синай. Как же здесь говорится: от Сиона? Не довольствуясь этим, он прибавил и время. Не сказал: изыде закон, но изыдет, что относится к будущему времени и к предмету еще не бывшему. Закон ветхий уже дан был за много лет прежде того, как пророк говорил это; закон же нового завета будет дан спустя много лет. Потому он и не сказал: изыде, но: изыдет, т.е. впоследствии. Потом он опять переходит к самому месту, говоря: и слово Господне – из Иерусалима. Здесь он с точностью показывает нам отличительный признак нового завета. Действительно, Христос преподавал высокие и достойные небес заповеди то сидя на горе, то находясь в Иерусалиме. Сказав таким образом о месте и времени, пророк прибавляет и то, кто примет закон, заграждая со всех сторон уста противоречащим. Кто же примет его? Народ ли еврейский и сыны иудейские? Нет, но происходящие из язычников. Потому и прибавляет: "будет Он судить народы" (и судити будет посреди язык) (ст. 4). Закону особенно свойственно – судить противящихся ему. А что здесь идет речь не о ветхом завете, это ясно из самих действий. Мы не соблюдаем субботы, не принимаем ни обрезания, ни праздников их и ничего другого из ветхого, потому что мы слышали Павла, который говорит: "если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа" (Галл. 5:2); и еще: "наблюдаете дни, месяцы, времена и годы: боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас" (Гал. 4:10–11). Отсюда очевидно, что о новом завете говорится в словах: будет Он судить народы (и судити будет посреди язык), как и Павел говорит: "в день, когда… Бог будет судить тайные [дела] человеков" (в день, егда судит Бог тайная человеком) (Рим. 2:16). Как, скажи мне, будет судить? По ветхому завету? Нет, но по благовествованию моему. Видишь ли, – хотя слова различны, но мысли согласны? Исаия говорит: будет Он судить народы (и судити будет посреди язык). И Павел говорит: "будет судить по благовествованию моему" (Рим. 2:16). И изобличит людей многих, т.е. противящихся и преступающих. Это и Христос объясняя говорил: "Я не сужу его[7] но слово, которое Я говорил, оно будет судить" (не Аз сужду вам, но слово, еже глаголах, то судит вам) (Иоанн. 12:47–48). И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. Пророк не довольствуется прежними признаками, – велико ведь богатство истины, – но прибавляет еще признак нового завета, сияющий по всей вселенной. Какой же именно? Мир и прекращение войн. Когда это будет, говорит, тогда водворится такое спокойствие во вселенной, что самые воинские оружия будут перекованы на земледельческие орудия. А этого, как всякий может видеть, не было во времена иудеев, но было все напротив. Во все продолжение своего царства они не переставали воевать и подвергаться войнам, когда враги то продолжительное, то краткое время наступали на них. Жители самой Палестины часто ставили их в затруднительные обстоятельства, так что они подвергались крайней опасности.
5. Это ясно показывает история царств, вся составленная из войн; показывают и все пророки, возвещавшие эти события и предсказывавшие о них прежде, нежели они случились. С того самого, можно сказать, дня, в который евреи освобождены были от египетского рабства, они проводили все врем в войнах.
А теперь не то, но великий мир во вселенной. Если же и бывают войны, то не так, как прежде. Тогда вооружались города против городов, страны против стран, народы против народов, и один народ разделялся на многие части. Кто прочитает книгу Иисуса Навина и Судей, тот увидит, сколько войн испытала тогда Палестина в короткое время. И не это только было тяжело, но и то, что закон повелевал всем браться за оружие и никто не был свободен от такой службы. Этот закон имел силу не только у иудеев, но и по всей вселенной, так что и ораторы и философы, не имевшие ничего, кроме плаща, по призыву к войне, брали щиты и становились в воинский строй. Так Сократ, сын Софрониска, весьма славившийся между афинянами своим спокойствием и любомудрием, раз или два стоял в строю; и глава их ораторов, Демосфен, часто с кафедры выходил на войну. Если же ораторов и философов никакой закон не освобождал от войны, то еще менее кто-нибудь другой из народа освобождался от такой обязанности. Но теперь нельзя видеть ничего подобного. После того, как воссияло Солнце правды, и города, и народы, и все племена стали столь далеки от жизни в таких опасностях, что даже не умеют взяться за что-нибудь воинское, но, сидя внутри стен и городов, издали узнают и делах воинских, и весь народ живет на свободе и без обязанности к такой неприятнейшей службе. Если же и теперь бывают войны, то где-нибудь далеко, на крайних пределах рисского государства, а не по городам и селениям, как было прежде. Тогда и в одном народе, как я сказал, непрестанно происходили бесчисленные возмущения и многоразличные возмущения и многоразличные войны; а ныне где только светит солнце, вся земля от Тигра до Британских островов, и Ливия, и Египет, и народ палестинский или, лучше сказать, все подвластное римлянам, находится в мире; вы знаете, каким совершенным спокойствием наслаждаются эти города, узнающие о войнах только по слуху. Христос мог бы уничтожить и остатки войн, но Он попускает быть набегам варваров для некоторого вразумления людей беспечных, делающихся во время мира более нерадивыми. И пророк для способных правильно понимать выразил то же самое, что я сказал, т.е. что уже более не будет частых возмущений. Он не сказал, что совершенно не будет войны, но что? Не поднимет народ на народ меча, и о свободе народов прибавил: не будут более учиться воевать, кроме немногих, назначенных для того воинов. "О, дом Иакова![8] Придите, и будем ходить[9] во свете Господнем; но Ты отринул народ Твой, дом Иакова" (И ныне ты, доме Иаковль, придите и пойдем светом Господним; остави бо люди своя, дом Иаковль) (ст. 5,6). Окончив пророчество о Церкви, пророк переходит опять к историческим событиям, как бы продолжая ход речи. Так обыкновенно поступают пророки: не только сжатостью[10] сказанного, но и видом последовательности они прикрывают пророчество. Потому он и не оканчивает речи совершенно, но, как бы простирая одну какую-нибудь цепь, опять переходит к вразумлению иудеев и говорит: О, дом Иакова! Придите, и будем ходить во свете Господнем, т.е. по заповедям Его, по закону Его. "Заповедь есть светильник," говорит премудрый, "и наставление – свет, и назидательные поучения – путь к жизни[11]" (зане светильник,…, заповедь закона, и свет, и жизни, и обличение, и наказание) (Прит. 6:23). Также Давид говорит: "заповедь Господа светла, просвещает очи" (Пс. 18:9); и еще: "слово Твое -- светильник ноге моей и свет стезе моей" (Пс. 118:105). И везде, как всякий может видеть, закон так называется. Так и Павел говорит: "и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд" (уповая же себе вожда быть слепым, света сущным во тьме, наказателя безумным) (Рим. 2:19–20). Подлинно, не так лучи солнца руководят наши очи телесные, как заповеди закон просвещают зрение душевное.
6. Таким образом пророк, желая показать, что еще прежде воздаяния и наград заповеди доставляют нам вознаграждение при самом их исполнении, назвал их светом. Как глаз при самом освещении светом получает пользу, так и душа при самом повиновении закону получает величайшие плоды, очищается, освобождается от порока и восходит к самой добродетели; напротив того, преступающие закон, еще прежде наказания, получают наказание в самом преступлении, находясь в положении более жалком, нежели сидя во тьме, испытывая страх, терпеть и угрызения совести, и в самый полдень боясь и страшась всех знающих и ничего не знающих. Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова (Остави бо люди своя, дом Иаковль), т.е. устранился, отступил, презрел, лишил своего промышления. Внушив страх, пророк потом приводит и причину, чтобы они исправили совершившиеся. Какая же это причина? Зане наполнися[12] страна их волхвований, якоже иноплеменников. Прежде он обвинял их в корыстолюбии, сребролюбии, презрении вдовиц; а здесь укоряет за неправые мнения и остатки нечестия, которые мало-помалу увлекали их к демонскому заблуждению. Притом в обличение их не просто сказал, что они волхвовали, но: наполнися страна их. Порок их, говорит, опять увеличился чрезмерно. Как выше он говорил не просто: народ грешный (людие грешники), но: обремененный беззакониями (исполнены грехов) (Иса. 1:4), так и здесь говорит: наполнися. Далее, желая еще более усилить обличение, прибавляет: якоже из начала. Из начала, когда? Когда они еще не знали Бога, когда еще не получили закона, когда еще не испытали Его благодеяний, когда жили с язычниками; это заслуживало крайнего осуждения, – теперь, после таких действий промышления и попечения Божьего, быть нисколько не лучше таких, которые не испытали ничего подобного. Не останавливаясь и на этом, но желая тронуть их еще более, он прибавляет: якоже иноплеменников, таким сравнением личностей делая осуждение более тяжким. Также постоянно делает и Павел, как, например, когда говорит: "ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших" (не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования) (1 Сол. 4:15); и еще: "чтобы каждый из вас умел[13] соблюдать свой сосуд в святости и чести,
