Роуз Шеперд складывала свой багаж в сумку. Все очень практично для войны — черные тяжелые ботинки, черные рубашки, теплый черный шерстяной свитер.
Бросив свитер на остальную одежду, она опустилась на колени на лежащее на полу одеяло.
Роуз закрыла глаза, но это не помогало.
Слезы текли все равно.
Глава девятая
— Меня зовут Эмма, — сказала она.
— Привет, Эмма.
— Можно войти?
Джеффри Керни пристально взглянул на нее: он знал, зачем к нему прислали эту девушку. На ней была великоватая хлопчатобумажная ветровка, синие джинсы, обтягивающие, словно вторая кожа, и оранжевая вязаная блузка, оставлявшая открытой приличный кусок талии вместе с пупком. Светлые волосы ниже плеч, и очень молодое, симпатичное личико.
— Входите.
Она вошла в его спальню, не закрывая дверь (судя по всему, из застенчивости).
— Я, правда, сочувствовала, узнав о вашей девушке.
— Спасибо.
— Вы, наверно, ее очень любили.
— Да, — он стал говорить с американским акцентом, устав решать всю эту шараду. Прикончить Борзого и Монтенегро, и точка. Но еще рано. — Чем могу быть вам полезен?
— Мистер Монтенегро прислал меня к вам… чтобы…
— Я действительно устал, милая, — Керни знал, зачем именно прислал ее Монтенегро.
Но вместо того, чтобы повернуться к дверям, она спросила:
— Могу я поговорить с вами?
— Конечно, — ответил Керни.
Она сложила ладони, сплетя пальцы на голом животе:
— Если… а… если…
— Если что? — он достал «Зиппо» и закурил от сине-желтого огонька. Черт возьми, он не собирался облегчать ее задачу.
— Если я не… он будет…
— Что? Чуть-чуть пошлепает? — следи за акцентом, сказал себе Керни.
В симпатичных, синих, как маргаритки, глазах читался испуг. Она кивнула, опустив глаза, словно рассматривала ковер.
— Ты что, принадлежишь кому-то? Я хотел спросить, можешь ли ты самостоятельно принимать решения?
— Можно закурить?
Он кивнул, вытряхнул из пачки сигарету, даже зажег ее для девушки, а затем положил в карман «Зиппо».
— Без фильтра. Вы что, специально отрываете?
— Нет. Я такие покупаю.
— Не знала, что такие делают.
— Сколько тебе лет? Только говори правду.
— Девятнадцать, — произнесла она, прочистив горло.
— Хорошо, — Керни отвернулся от нее и глубоко затянулся. Почти докуренная сигарета обжигала губы. — Значит, Монтенегро послал тебя поднять мне дух. — К черту этот акцент.
— Он сказал, чтобы я легла в постель с тобой или сделала что-нибудь другое.
— Что?
— Ты знаешь, — мягко сказала Эмма.
— Нет, не знаю, — он очень разозлился. — Скажи. Что он имел в виду?
— Я…
— Что? — он повернулся и посмотрел на нее. — Французский массаж? Содомские игры? А если ни одно из этих удовольствий меня сейчас не интересует?
— Он побьет меня.
— Он бил тебя раньше?
Эмма кивнула.
— Куда?
Она повернулась спиной, сбрасывая с плеч ветровку, и чуть приподняла эластичную блузку. Он сразу заметил шрамы, а когда она разделась до пояса, поразился. Очень профессиональная работа ремнем. Для такого профессионализма нужна большая практика.
— Это Монтенегро?
Эмма кивнула, не поворачиваясь.
— Он сделает это снова, если я не пересплю с тобой?
Она опять кивнула.
Керни хотел предложить ей сесть, докурить сигарету и солгать. Но Монтенегро все из нее выбьет. Эмма выглядела женщиной, совершенно неспособной к вранью. В других обстоятельствах он нашел бы подобное качество восхитительным.
Резким движением он захлопнул дверь, схватил ее за плечи и повернул к себе. Она не подняла ладоней, чтобы закрыть грудь, однако закрыла глаза.
— Посмотри на меня, — сказал Керни.
— Да… — открыв глаза, Эмма посмотрела на него. — Если ты не сделаешь этого, он узнает.
Опустив руки с ее плеч, он взял девушку за грудь. Он подумал о Линде Эффингем. Как ни глупо, он любил Линду Эффингем даже мертвую. То, что будет сейчас, не изменит его чувств. Если не заняться любовью с этой перепуганной девчушкой, то Монтенегро, выбив из нее информацию, может много о чем подумать. Прежде всего, это помешает его появлению на национальном телевидении в качестве светловолосого символа народной революции.
Он уже знал, что передаст в эфир. Это не имело ничего общего с заранее написанной речью.
Не отводя рук от маленькой груди Эммы, Керни привлек ее к себе и, наклонившись, поцеловал в губы. Она упала на него, словно тряпичная кукла. Он придерживал ее, продолжая целовать, но абсолютно не желая. Затем приподнял — Эмма склонила ему голову на грудь — и понес через всю комнату к постели.
Раздевая ее, раздеваясь сам и ложась рядом с ней, Керни начал кое-что понимать. Ведь она не знала таких ласк. Для нее мир состоял из Монтенегро и ему подобных, тех, кто всегда требовал, а не давал, кому сила заменяла нежность. Одними лишь пальцами довел он ее до наслаждения. А затем еще раз и еще раз.
Он лег на нее, раздвигая ноги — она стала извиваться и закрыла глаза.
Забавно, но ему вовсе не хотелось иметь ее таким способом. Ну и ладно. Скорей кончить с этим и выгнать сучку из комнаты.
— Прошу, — шептала Эмма. — Любишь меня?
Керни отвернулся, проклял себя, свою работу, мир, а затем взглянул на маленькую блондиночку. Настоящая, не крашеная. Он погладил ей левой рукой поясницу и приподнял, целуя в шею. Правая рука терла ей соски.
Она обхватила его бедрами и застонала.
— Все хорошо, Эмма. Все будет хорошо.
Глава десятая
Смит зажег спичку от камина, закурил сигару и бросил спичку в огонь.
Сегодня Лилли прибирала на кухне одна. Обычно он и Уиздом ей помогали. Но сегодняшний вечер был очень важен для Уиздома, и Смит знал, что Лилли Тубирс тоже знает об этом.
Уиздом сидел рядом с мужчинами.
Его дядя Боб Тубирс говорил:
— Мы должны молниеносно захватить их противовоздушные установки незадолго до того, как поезд двинется в форт Маковски. Сохранив их систему коммуникаций, мы погибнем.
Лютер Стил кивнул, а Билл Раннингдир заметил:
— Мы должны так рассчитать атаку на зенитки, чтобы она совпала по времени с движением поезда в форт. Меня больше беспокоит не как добраться туда, а как выбраться оттуда. У нас нет ни приказов, ни каких-либо других официальных бумаг, чтобы сделать законным наше появление там. Как только мы приедем или даже еще раньше, весь обман может вскрыться и его последствия обрушатся на нас.
— Я долго думал об этом, — начал профессор Холден. — Если Маковски находится там, то только для того, чтобы затянуть нас в столь заманчивую ловушку.
— Браво! — мягко произнес Смит, выпуская густой клуб дыма.
— Я не понимаю, — прервал Уиздом. — Если вы знаете, что это — капкан…
— Видишь ли, сынок, — стал объяснять Холден. — Мы можем обратить такую ситуацию себе на пользу. Мы знаем, что командир базы…
— Юджин Хеклер, — пояснил Стил. — Вооруженное ограбление, убийство, изнасилование… По-моему, этого достаточно. Пока ты разговаривал с Рози, я побеседовал с Кларком Петровски.
— Петровски? — удивленно спросил Смит.
— Это один из моих агентов. Он был ранен и не участвовал в последних операциях, а сейчас вновь приступил к работе. Ты скоро его увидишь.
— Роуз сообщила о Хеклере Кларку, — продолжал Стил, — а у того остаются кой-какие дружки в ФБР, ребята, на которых можно положиться. Они навели справки. Хеклер — типичный уголовник, правда, сметливый и в высшей степени энергичный.
— Мы знаем, — сказал Холден, — что этот парень жаждет затянуть нас в форт. Так что он может подстроить какую угодно ловушку. Но это сработает на нас. Главное, что мы должны сделать — а я долго все продумывал — это заставить Хеклера — так его зовут, Лютер?
Стил кивнул.
— Заставить Хеклера залезть в собственный капкан.
— Интересно, как? — прервал Стил.
— Мы загрузим один из вагонов взрывчаткой на случай, если дела пойдут плохо. Так мы заберем их на тот свет вместе с собой. Но Боб Тубирс подал превосходную идею, как их облапошить.
— Я? — несколько недоверчиво спросил Боб.
Смит невольно улыбнулся.
— Вот в чем дело, — стал пояснять Холден. — Боб говорил, что в его народе много искусных плотников. Помнишь, ты даже оставил пометки в списке, когда я расспрашивал тебя о твоем племени? Во всяком случае плотники у вас есть. Сегодня утром, когда Мэтью, Уиздом, Лютер и я наблюдали за фортом, мы видели один из поездов.
Я присмотрелся к вагонам. Судя по всему, они металлические, но помнится, что в некоторых из них деревянные двери. Мы можем установить это. Впрочем, главное — узнать точные размеры вагонов.
