Два брата, владевшие баром, смотрели на новых посетителей с некоторой тревогой. Старый раб с уродливой головой, которого приветствовали как Калгака, скорее всего не доставит никаких хлопот - хотя этого нельзя сказать наверняка. Префект Мамурра, как и все солдаты, мог стать проблемой. На нем было походное платье - белая туника, расшитая солярными символами, темные брюки и ботинки. Вокруг талии он был опоясан кингулумом, сложным военный поясом, к которому была пристегнута столь же богато украшенная перевязь, перекинутая через правое плечо. Кингулум имел экстравагантный хвостовик, заправленный в виде петли справа от пряжки. Он свисал вниз и заканчивался звенящим металлическим концевиком. Оба пояса заявляли о его стаже и статусе. Они были покрыты наградами за доблесть, амулетами и памятными знаками различных отрядов и походов. На левом бедре висела спата, длинный меч, а на правом - пугио, военный кинжал. В старые добрые времена он носил только кинжал, но неспокойные времена все изменили. Большая квадратная голова, словно кусок мрамора, была седой; очень коротко остриженные борода, волосы и усы. Рот, похожий на крысоловку, и серьезные, почти немигающие глаза только усиливали впечатление, что он не чурался насилия.
Третий человек, которого обслуживающий персонал встретил как Максима, был ещё хуже. Хоть он и был одет так же, как и офицер, но явно не был солдатом. Он носил старомодный гладий, испанский короткий меч, богато украшенный кинжал и массу дешевых позолоченных украшений. Его черные волосы были длиннее, чем у другого мужчины, и у него была короткая, но густая борода. Шрам на кончике носа казался белым на фоне глубокого загара его птичьего лица. Трактирщики подумали, что это похоже на кошачью задницу. Но они явно не собирались рассказывать это ему. Весь его внешний вид указывал на время, проведенное им на арене, и на его нынешнюю работу в качестве наемного убийцы. Но больше всего беспокоили его глаза. Голубые, широко открытые и слегка пустые, это были глаза человека, который мог в любой момент обратиться к жестокому насилию.
- За мой счёт, - Мамурра поднял своё косоглазое лицо, чтобы привлечь внимание хозяина.
Трактирщик кивнул и жестом послал девушку подать троим мужчинам напитки.
- Юпитер, этот трактирщик - уродливый ублюдок, - сказал Калгак с ужасным северным акцентом.
- Видишь ли, дорогой префект, - обратился Максим к Мамурре, - Калгак в некотором роде знаток красоты. Все это из-за его юности. Возможно, тебе трудно поверить в это, но когда он был молод, его красота сияла, как солнце. Мужчины и мальчики - даже женщины и девочки - все хотели его. Когда он был обращен в рабство, короли, князья и сатрапы осыпали его золотом в надежде на его благосклонность. Говорят, что в Афинах он устроил бунт. Ты же знаешь, какие афиняне взыскательные педерасты.
Было нетрудно счесть это совершенно невероятным. Мамурра пристально оглядел Калгака: маленький подбородок, плохо прикрытый щетиной, кислая усмешка тонких губ, морщинистый лоб, редеющие коротки волосы и самая заметная черта – огромный купол макушки, вздымавшийся над ушами. Мамурре понадобилась пара мгновений чтобы понять, что Максим просто пошутил. “Яйца Нептуна, ну и работенка мне предстоит”, - подумал Мамурра. Легкая, игривая ирония давалась ему непросто.
Но вот явилась девка с маленькой грудью и костлявым задом, неся мужчинам вино. Едва она поставила на стол большую чашу для смешивания, Максим провел ладонью по ее ноге под короткой туникой и схватил за задницу. Официантка ухмыльнулась. И она, и Максим делали то, что, как им казалось, от них ожидали.
В обычных обстоятельствах префект инженерии, Мамурра, не стал бы пить с парочкой рабов-варваров, не говоря уже о том, чтобы ставить им выпивку. Но под дудку богов пляшут все. В империуме власть проистекала из близости к еще большей власти. Дукс реки имел власть, ибо был назначен непосредственно императорами. Парочка этих рабов имела власть потому, что была близка к дуксу. Они были с Баллистой долгие годы. Прошло 14 лет с тех пор, как дукс реки купил Максима, а Калгак вообще прибыл в империум вместе с ним. Если Мамурра хотел с успехом выполнить свою миссию, было жизненно необходимо узнать о новом дуксе всё. В любом случае, признал про себя Мамурра, принимая во внимание собственный статус, церемониться было бы лицемерно. В конце концов, даже «Мамурра» не было именем, которое префект получил при рождении.
Он изучал своих товарищей. Калгак пил медленно, спокойно, целеустремленно. Словно Архимедов винт, качающий воду из трюма, он осушал свою чашу. Максим тоже не упускал своего, но он глотал и глотал даже когда размахивал руками, жестами сопровождая свою бесконечную болтовню. Мамурра ждал нужного момента.
- Странно, что гречонок Деметрий не стал пить. Думаешь, дело в том милом юном персе, что Баллиста купил сегодня? Мальчик для утех боится конкуренции? Нет никого ниже в доме, чем вчерашний фаворит, - Мамурра заметил, как обычно подвижное лицо Максима окаменело в непроницаемом выражении.
- Такие забавы доминусу не по вкусу. В его племени таких убивают, прямо как в римской армии, - Максим повернулся и пристально взглянул на собеседника.
Префект инженерии выдержал взгляд телохранителя миг-другой, затем отвернулся:
- Уверен, так оно и есть.
Мамурра решил попробовать иной подход. Его винная чаша была украшена сценой энергичной оргии. Это была грубая копия с древней расписной вазы, которые так любили коллекционировать богачи в качестве древностей и предметов для разговора. Как и весь декор зала, включая две смехотворных дорических колонны-переростка, обрамлявших дверь к лестнице, чаши для питья были призваны дать небогатым посетителям таверны иллюзию роскоши. Мамурра в этом разбирался, ибо частенько бывал в богатых домах, порой даже по приглашению.
- Пожалуй, пойду-ка трахнусь, - сказал он. – Если кто из вас хочет девочку, угощайтесь.
- Это ужасно любезно с твоей стороны, мой дорогой префект. Мы долго были в море и, как я уверен, знает образованный человек вроде тебя, в море секса нет. Моряки говорят, он приносит страшные неудачи. Интересно, входит ли туда секс с собой. Если да, то удивительно, как мы вообще добрались до берега, с нашим Калгаком, теребонькавшим что твой Приап в женских покоях. – Максим окинул взглядом зал.
- Эй! Эй, там! Видение! Гений чистой красоты!
- Кто, та толстушка? – уточнил Калгак, следуя за взглядом Максима.
- Зимой тепло, летом тенёк, - Максим умчался сговориться о цене.
«Что ж, теперь попробуем выжать что-нибудь из этого жалкого каледонского засранца», подумал Мамурра.
- Как ты это терпишь?
- Таков уж он есть
- Я заметил, что он и с дуксом порой так разговаривает. Как ему сходит с рук?
Повисла длинная пауза, пока Калгак осушал свою чашу.
- Потому что он спас ему жизнь, - ответил он, наконец.
- Когда же это он спас дуксу жизнь?
Еще одна долгая пауза.
- Нет, это доминус спас его. Это создает узы.
Впадая в отчаяние, Мамурра наполнил чашу Калгака
- Почему дукс носит им осадной машины?
- Возможно, его зовут Баллиста потому, что ему очень интересны осадные машины.
«Это дерьмо безнадежно», подумал Мамурра.
- Должно быть, приятно служить такому доминусу.
