Все чаще и чаще И. Т. Беляев задумывался над тем, что цель не оправдывает средства, что избранные белыми методы не приближают, а, напротив, отдаляют освобождение России. Он с горечью наблюдал, как падает моральный дух, как мельчают люди, соблазненные дурным примером своего начальства. И нет ничего удивительно в том, что самостоятельно мыслящий офицер, не умевший ладить с начальством, долго не удержался на высоких должностях.
В ноябре 1919 года командующим Добровольческой армией стал генерал А. П. Кутепов. При нем И. Т. Беляев получил должность инспектора артиллерии армии и полную свободу действий в управлении всем ее артиллерийским хозяйством. Летом 1919 года Добровольческая армия овладела Харьковом, и командующий приказал Ивану Тимофеевичу наладить работу по выпуску оружия для фронта на остановившемся с начала войны харьковском паровозостроительном заводе.
Пик успеха белых на Южном фронте, пришедший на лето — осень 1919 года, оказался лишь прелюдией грядущей катастрофы. И. Т. Беляев прекрасно понимал вред репрессивной политики в отношении собственного народа и добился от А. П. Кутепова принятия срочных мер по укреплению дисциплины в армии, предусматривающей введение смертной казни за убийства и грабежи мирного населения. Однако принятие этих мер уже явно запоздало.
В ноябре 1919 года артиллерия И. Т. Беляева прикрывала отход из Харькова корпусов В. З. Май-Маевского. За Новороссийском для него началась совсем другая жизнь — жизнь эмигранта.
* * *
В 1921 году И. Т. Беляев вместе с остатками разгромленной врангелевской армии вынужден был покинуть Россию. Минуя Константинополь, в 1923 году он вместе с супругой оказался в Буэнос-Айресе.
Жизнь Ивана Тимофеевича в Аргентине сложилась бы очень тяжело, если бы не неожиданный визит и покровительство баронессы Жессе де Лева, покойный муж которой был в свое время хорошим знакомым его отца. С ее помощью И. Т. Беляеву удалось найти работу. Он стал преподавателем немецкого и французского языков в одном из колледжей. Иван Тимофеевич, не теряя времени, совершенствовался в испанском языке, изучение которого, как мы уже говорили, начал в юности. Через некоторое время на страницах газеты «Эль Либераль» появилось несколько рассказов о русской революции, впервые подписанных «Хуан Белайефф».
И. Т. Беляев не оставлял идею создания новой русской колонии на южноамериканской земле. Его главная идея заключалась в том, чтобы сохранить до лучших времен все положительное, что создала монархическая Россия. При этом русская община, по его мнению, должна была носить исключительно «гражданский» характер, а основными принципами обустройства русской колонии должны были стать аполитичность и воспитание в духе традиционных ценностей русской культуры в надежде на будущее возрождение России.
Позднее И. Т. Беляев писал:
«Я мечтал об одном. В море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и возрастить те качества, которыми создалась и стояла Россия. Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые начала для будущего. Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти ее честь».
В одном из интервью журналисту К. К. Парчевскому, командированному в Латинскую Америку редакцией парижской газеты «Последние Новости», И. Т. Беляев заявил:
«В то время как Россия и русский народ погибают в большевистском разложении, в Парагвае может создаться новое ядро. Сюда можно перенести всю русскую культуру, литературу, музыку, науку, и они взойдут здесь пышным цветом».
Однако все его контакты и разговоры в русской колонии в Буэнос-Айресе заканчивались желанием в любой форме отделаться от надоедливого генерала и его идей, которые грозили пошатнуть материальное положение «старожилов».
Дело в том, что в Аргентине уже сложилась сильная русская колония, состоявшая из прежних переселенцев, но они, как с горечью говорил И. Т. Беляев, были заняты только собой, и заботы белых эмигрантов их не интересовали.
В конечном итоге верхушка аргентинской колонии нашла союзника в лице генерала С. П. Бобровского. В результате бывшему генералу, выпускнику Пажеского Его Императорского Величества корпуса и Николаевской инженерной академии Сергею Павловичу Бобровскому пришлось сыграть роль главного противника идеи гражданско-патриотической эмиграции. Его именем прикрывались те, кто стремился дискредитировать И. Т. Беляева, подвергнуть сомнению не только его авторитет, но и генеральский чин. И тогда, не видя никаких перспектив для русских в Аргентине, Иван Тимофеевич обратил свой взор к загадочной мечте своего детства, к Парагваю — стране, куда он и переехал в 1924 году.
1924 год — год признания Западом Советской России — стал «черным годом» для десятков тысяч русских эмигрантов в Европе. Начались гонения на эмигрантов в Болгарии и Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев. Тысячи русских семей лишились работы в Турции, ухудшилось положение русских эмигрантов во Франции, Германии, Бельгии и Люксембурге.
Для начала И. Т. Беляев посетил парагвайское представительство в Буэнос-Айресе. В Парагвае в это время происходила очередная смена власти (временным президентом страны стал Луис Альберто Риарт, а потом его сменил ставший во второй раз президентом Элихио Айяла), поэтому И. Т. Беляев был принят сухо. Одиннадцать месяцев спустя ситуация изменилась. В осуществлении планов русскому генералу помог бывший президент Парагвая доктор Мануэль Гондра Перейра и военный агент полковник Санчес.
Парагвайцы охотно приняли И. Т. Беляева и приветствовали его желание дать русским возможность обустроиться в новой для них стране. И вот в марте 1924 года Иван Тимофеевич сел на пароход «Берна», шедший вверх по реке Парана до столицы Парагвая города Асунсьон. Там он начинал хлопотать об организации русских колоний на парагвайской земле. И. Т. Беляев приводил аргументы в пользу своей затеи, говоря об огромных неиспользованных землях в провинции Чако, способных прокормить тысячи новых переселенцев и помочь воплотить в жизнь идею гражданско-патриотической эмиграции.
С самых первых шагов по парагвайской земле И. Т. Беляева не покидало ощущение, что он ходит по родной земле. Его поразило сходство вокзала в Асунсьоне с Царскосельским вокзалом, а сам Асунсьон напоминал ему Владикавказ. В столице страны было всего пять автомобилей и одна мощеная улица, но зато здесь работало электрическое освещение, а жизнь была дешева и спокойна.
* * *
Уже летом 1924 года через выходящую в Белграде эмигрантскую газету «Новое время» И. Т. Беляев направил обращение ко всем русским, вынужденным жить за пределами родины, «ко всем, кто мечтает жить в стране, где он может считаться русским». Он призывал приехать в Парагвай и создать там национальный очаг, чтобы сохранить русскую культуру и традиции, оградить «детей от гибели и растления». Все это предлагалось сделать в стране, «где ни истрепанная одежда, ни изможденное лицо не лишают права на уважение, где люди знают на опыте, что Феникс возрождается из пепла».
29 июня 1924 года военный министр генерал Скенони передал И. Т. Беляеву устное согласие президента Элихио Айялы на создание в Парагвае русского «культурного ядра». Ему было поручено организовать приезд в страну двенадцати специалистов (инженеров, путейцев, конструкторов, геодезистов и т. д.) для содействия восстановлению экономики Парагвая. При этом каждому специалисту гарантировалось жалование депутата парламента страны (от 2500 до 5000 песо в месяц). Было отмечено, что первая группа станет базой для последующей иммиграции.
И. Т. Беляев взял на себя ответственность за то, чтобы приглашенные специалисты имели соответствующую квалификацию и диплом, а также гарантировал непричастность каждого из них к службе в рядах Красной армии.
На призыв Ивана Тимофеевича быстро откликнулись инженеры Георгий Шмагайлов и Александр Пятицкий, путеец Евгений Авраменко, конструктор Борис Маковский, военный врач Евгений Тимченко…
В 1925 году по специальному приглашению парагвайского правительства в Асунсьон приехал бывший профессор Инженерной академии Санкт-Петербурга Сергей Павлович Бобровский, возглавивший группу русских «технарей», основавших «Союз Русских Техников в Парагвае». В свою очередь, Союз подвигнул переехать в Парагвай инженеров Алексея Каширского, Александра Богомольца, Бориса Воробьева, Владимира Башмакова и других, сформировавших впоследствии Национальный департамент Министерства общественных работ.
* * *
К сожалению, очень скоро из разговоров с военным министром И. Т. Беляеву стало ясно, что, прежде чем приступить к созданию «Русского Очага» в Парагвае, русским придется в очередной раз повоевать.
