Впрочем, никогда не могла. Поэтому сказала то же, что обычно: «Очень мило, мам», и пошла переодеваться.
И уже в дверях услышала, как Дэвид спрашивает:
– А твои картины когда-нибудь будут в музее?
– О нет, нет, нет, – ответила Мерси, издав свой фирменный звенящий смешок. – Я рисую просто для себя. – И она отправила сына надевать штаны.
* * *
У Трента, разумеется, нет постоянной девушки, заявила Лили, потому что пряжка сзади на его слаксах не застегнута.
– Может, она случайно расстегнулась, – предположила Элис. – Может, он просто неряха.
– Шутишь? Это же заявление, – возмутилась Лили. – Все знают, что это означает.
– А ты не можешь прямо его спросить, встречается ли он с кем-нибудь?
Лили скептически посмотрела на сестру.
Шел четвертый день их пребывания на курорте, и каждый из этих дней Лили провела исключительно с Трентом. Судя по ее рассказам, они в основном торчали в их фамильном коттедже.
– И чем вы там занимаетесь? – недоумевала Элис.
– О, просто купаемся и все такое.
У Гарреттов Трент появлялся, только чтобы захватить Лили, – как правило, по утрам. И всегда приезжал на машине, хотя там пешком было два шага.
– Привет, красотка, – приветствовал он ее обычно. – Здрасьте, мистер Гарретт. Миссис Гарретт, вы прекрасно выглядите!
Робин, мусоливший свою третью чашку кофе, хрюкал в ответ что-то неопределенное, а вот Мерси радостно восклицала:
– Ой, спасибо, Трент! Как твои дела?
– Все отлично, спасибо.
Элис он, считай, практически игнорировал. Так, приподнимет в ее сторону ладонь на пару дюймов и тут же роняет. А Дэвиду коротко бросал:
– Привет, пацан.
– Привет, – отвечал Дэвид, не глядя на него и не отвлекаясь от своих дел.
Сегодня утром, едва Трент и Лили ушли, Дэвид объявил:
– Трент говорит про то, чего нет на самом деле.
Мерси забеспокоилась:
– Что, милый? О чем это ты? Что он такое сказал, чего на самом деле нет?
– Не знаю, но так оно и есть.
– Ну, брось. Мне кажется, он славный.
Как странно, подумала Элис, что взрослая женщина не видит того, что очевидно даже семилетнему ребенку. Но, с другой стороны, Дэвид чертовски хорошо разбирается в людях.
А Робин только проворчал:
– Он, по крайней мере, воспитанный, это все, что могу сказать.
Все замолчали.
«Элис очень любила своего отца, – произнес внутренний рассказчик. – Но иногда он приводил ее в отчаяние».
Потом Робин поехал на заправку «Эссо» подкачать шины, а Мерси бродила по коттеджу, собирая свои художественные принадлежности. Дэвид, сидевший на коврике с раскраской, спросил Элис:
– Мне Джамп Уоткинс нравится больше, чем Трент, а тебе?
– Ну, Трент уже взрослый мужчина, в колледже учится.
– Он не мужчина, – отрезал Дэвид.
Прежде чем Элис успела уточнить, что это был сарказм, мать из кухни вставила свои два цента:
– Может, для тебя и нет, милый, но я понимаю, о чем говорит Элис. Трент гораздо опытнее и интереснее, чем Джамп Уоткинс.
Дэвид с Элис переглянулись, но промолчали.
В тот вечер Лили вернулась так поздно, что все, кроме Элис, уже спали. Элис слушала радио в гостиной. Телевизора в коттедже не было, и Элис с ума сходила от скуки. Она нашла что-то вроде программы по заявкам слушателей: ведущий читал вслух письма, а потом крутили песню, о которой просили в письме.
– Это для Джерри от Кейт, она очень по нему скучает, – говорил ведущий. И врубали «Человека в плаще».
Элис понравилась эта идея. (Интересно, что за тип этот Джерри, если слова «забрал мои деньги и смылся из города» напоминали Кейт о нем?) В темноте комнаты проплыла полоса света от фар, а мгновение спустя раздались шаги на крыльце и в комнату вошла Лили.
– Ты еще не спишь? – удивилась она. – А который час?
– Это ты меня спрашиваешь? – взвилась было Элис, но тут же услышала себя со стороны – прямо мамаша, а не сестра, и поспешно добавила: – Вечер удался?
– Вечер был чудесный, – выдохнула Лили, шлепаясь рядом с сестрой на диван. От нее пахло сигаретами – скорее всего, сигаретами Трента, решила Элис, поскольку единственная попытка ее сестры покурить завершилась приступом рвоты. – Я ловко так разведала про постоянную девушку. Он мне такие комплименты говорил, прямо настоящие, не буду тебе повторять, тут я и выдала: «Спорю, ты своей девушке говоришь то же самое», а он и отвечает: «Какой девушке?» – а я ему: «Ой, ладно тебе, я знаю, что у тебя есть девушка», а он: «Тогда зачем бы я сидел сейчас тут с тобой?» Вот!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ничего это не значит, – вздохнула Элис.
Щеки у Лили пылали, губы слегка припухли. Она держалась крайне дерзко, на взводе – отчасти наигранно.
– Элис, – сказала она. – Могу я попросить тебя кое о чем?
– И о чем же? – неохотно откликнулась Элис.
– Мне кажется, Трент собирается, ну, не знаю, типа сделать мне предложение или вроде того.
– Предложение!
– Это не точно. Вполне вероятно. Это же не какое-то мимолетное юношеское увлечение. У нас все серьезно! В общем, я что хочу сказать, вдруг ты что-нибудь об этом прознаешь. Ну, он спросит, какой у меня размер пальца или что-то в таком роде.
– Лили…
– Дай договорить! Если вдруг он с тобой это начнет обсуждать, не могла бы ты намекнуть ему, что я всегда хотела, чтобы мне сделали предложение в беседке?
– Чтооо?
Лили подалась вперед, умоляюще сложив ладошки.
– С самого детства, – продолжала она, – я представляла, как в какой-то беседке юноша просит меня выйти за него замуж. Понимаю, это звучит глупо, но… и знаешь что! Там, где стоит дом родителей Трента, рядом есть еще один, даже больше, и там на заднем дворе очаровательная маленькая беседка. Невероятно! Мы сидели у них в патио, я оглянулась и глазам своим не поверила!
– Лили, – устало перебила Элис, – Трент не станет делать тебе предложение.
– Ты не можешь этого знать!
– Тебе пятнадцать лет. Тебе даже водительские права получать рано. И ты познакомилась с ним четыре дня назад. А кроме того… Трент не тот человек, которому можно доверять.
– Ты его даже не знаешь!
– Я знаю его достаточно, чтобы понять, что он просто парень, который ищет развлечений. Он застрял тут с родителями и всем семейством, друзей рядом нет, и вот он замечает несовершеннолетнюю девочку, мечтательную и наивную, и говорит себе: «Хо-хо-хо! А что это у нас здесь такое?»
– Это просто гадко, – обиделась Лили. – Ты просто завидуешь, что у тебя никого нет. Кто бы говорил про застрять! У тебя самой нет парня, и поэтому ты хочешь разрушить мои отношения.
И она вскочила, решительно прошагала в спальню и хлопнула дверью.
Сестра орала довольно громко, и Элис надеялась, что родители все слышали. Нужно было, чтобы они слышали. Она с надеждой глянула в сторону их комнаты, но дверь оставалась закрытой, и за дверью – тишина.
* * *
– Посмотрим, сможешь ли ты затащить своего ребенка в воду, – заявил Робин за завтраком на следующее утро, обращаясь к жене. – Похоже, он намерен торчать на суше и любоваться озером издали.
Мерси обернулась к Дэвиду. Ее сын как раз посыпал свои хлопья какао, он называл подобные эксперименты «кулинарией».
– Это правда? – спросила Мерси. – Ты не хочешь заходить в воду?
– Там дно топкое.
– Да откуда ты знаешь? – взорвался Робин. – Ты же до сих пор даже ног не замочил!
– Я мочил ноги, – ответил Дэвид, старательно размешивая хлопья.
– Да он разве что сандалии снимает, и все, – не мог успокоиться Робин. – Идет к концу причала с этой своей удочкой, как он ее называет, – кусок бечевки, привязанный к палке. Даже крючка никакого нет. Сидит, болтает ногами над водой и распевает свои дурацкие песенки. А вот зато Чарли, парень Бентли…
Бентли был новым приятелем Робина – отец тех самых шумных детишек, которых Элис и Дэвид заметили на берегу на второй день отпуска. Мужчины как-то разговорились и обнаружили, что у них много общего; Бентли занимался строительными подрядами, вел свой бизнес, а недавно провел водопровод в пристройке собственного дома. Элис даже удивилась, что отец вообще заметил, заходит Дэвид в воду или нет, потому что они с Бентли вечно стояли по пояс в воде, сложив руки на груди, и обсуждали канализацию, сточные воды и все такое. Чарли то и дело проплывал мимо них эффектным классическим кролем, оставляя позади мощный кильватерный след и беспощадно брызгаясь, но Робин и Бентли лишь рассеянно вытирали лица и продолжали беседу.
