— Ну и как ты тогда объяснишь, что сейчас происходит с этим человеком?
— Со святым Оуэном? Ну, он и жил-то не совсем обычно, так что ничего удивительного в том, что и разлагаться он решил не особенно ординарно.
— Святой и должен быть достаточно необычным человеком, Молдер, ты так не считаешь? — парировала Скалли.
Молдер все-таки улыбнулся.
— Неужели ты во все это веришь? — спросил он. — А как же тогда быть с твоими собственными словами о том, что истина не должна покидать круга научных познаний? Или для своих религиозных воззрений ты делаешь исключение?
— Я верю в Господа, — произнесла Скалли как можно более бесстрастным тоном. — И в то, что он может творить чудеса.
— Даже если эти чудеса может объяснить наука? — спросил Молдер, склонив голову набок.
— Я уже описала тебе свой взгляд на веру.
— Хорошо-хорошо, — кивнул Молдер, — только не позволяй вере затмевать твой разум. Верующие — это фанатики, и ведут они себя, как фанатики, а религией просто прикрываются. Из-за них искренние психи, вроде меня, получают скверную репутацию…
Молдер посмотрел в лицо Оуэна.
— Наш парень не святее того кетчупа, который мы видели у предыдущего провозвестника божественной истины. Я думаю, что если бы ты делала вскрытие, то пришла к такому же выводу.
Молдер обернулся.
— Ладно, я поехал, — сказал он, — а ты все-таки доработай с нашим другом… Надо же — святой Оуэн, — хмыкнул он, уже выходя.
12
Лаборатория судебной медицины
Округ Хэмилыюн, Огайо
Кондиционер барахлил. Теплый прокисший воздух витал в кабинете, и на агента Молде-ра это навевало тоску.
— Мы уже послали за ремонтниками, — извиняющимся тоном сказала девушка, занимавшая соседний компьютер, — но что-то они не спешат.
Молдер поспешил заверить ее, что ничего страшного в поломке кондиционера нет. А сам подумал, что некоторым здесь придется находится гораздо дольше, чем ему. От этого почему-то меланхоличное мировосприятие усилилось.
Молдер уселся за компьютер и еще раз пролистал полученные документы. Кое-что все же есть… Он включил печать, а сам взвесил в руке синюю пластиковую папку — поразительно тяжела и столь же поразительно пуста. Или почти пуста.
Собственно, что нам известно? Молдер задумался. Есть некто по имени Саймон Б. Гейтс. Крупный промышленник, владелец заводов, газет, пароходов. Респектабельный джентльмен. Кандидат на пост губернатора штата Аризона от республиканцев. А еще мистер Гейтс занимается благотворительностью: создает реабилитационные центры для ветеранов Вьетнама, учреждает приюты, клиники для душевнобольных… опять душевнобольные… Ну так вот. Все вышеизложенное доказывает, что Гейтс — человек, с которого впору пример брать. Настоящий символ свободной Америки… Вот только как тогда быть с тем, что отпечатки пальцев, выжженные в плоти пресвитера Фэнли и Оуэна Джарвиса, принадлежат именно ему? К тому же ведь и в Аризоне подтвердили, что во время этих убийств Гейтс находился с деловым визитом именно в Огайо… И потом, его опознал приход священника-стигматика…
Размышления были прерваны звуком отъезжающей в сторону стеклянной двери. Собственно, не столько в этом была виновата дверь, сколько открывающая ее Скалли.
Молдер помахал ей рукой, и Дэйна, кивнув, подошла к его столу.
— Я получила твою записку, — сказала она. — Так что ты там нашел?
Молдер жестом предложил Скалли сесть, и та опустилась на черный вертящийся стул. На нее сразу же навалилась усталость четырех последних дней.
— Не что я нашел, а что ты нашла, — сказал Молдер. — Помнишь выжженный отпечаток пальца на шее нашего святого друга?
Скалли нахмурилась:
— Помню, и что?
— Посмотри, — Молдер протянул ей папку. — На этих двух листах, — он ткнул пальцем в бумаги, — отпечатки с последнего убийства и с убийства пресвитера Фэнли.
Скалли уставилась на бумаги, а Молдер вздохнул:
— Кругом одни святые… Ну, как ты видишь, они совпадают.
— Кто? — не сразу поняла Скалли.
— Ну не святые же, — улыбнулся Молдер, — отпечатки.
Скалли внимательнее вгляделась в распечатку. Черным цветом на ней были отмечены снятые с тел фрагменты выжженных в коже оттисков, а красным — их восстановленные места. «Да, — подумала Скалли, — они действительно идентичны. Впрочем, кто бы сомневался».
— Ты нашел, кому принадлежат отпечатки? — спросила она.
Молдер утвердительно кивнул.
— Я порылся в федеральной картотеке, — сказал он, передавая Скалли еще одну папку, — и вот кого там обнаружил.
Под толстым пластиком поверх бумаги лежала большая цветная фотография очень хорошего качества. С нее на Скалли с легкой улыбкой смотрел маленький человек в дорогом костюме. Он был лысоват, и чувствовалось, что с каждым годом все большее количество волос капитулирует перед неотвратимым приходом старости. Да и те, что оставались, приобрели снежно-белый оттенок. Впрочем, и совсем старым человек не казался. Пожалуй, несколько больше пятидесяти. Он стоял перед широким столом, на котором, помимо письменного прибора, расположилась сувенирная статуя Свободы и чей-то портрет. Чей именно, видно не было, поскольку он был повернут к камере боком. Зато многочисленные дипломы и свидетельства, буквально заслоняющие собой стену, были видны хорошо. Как и американский флаг за спиной фотографируемого.
— Саймон Гейтс, — представил человека с фото Молдер, — бизнесмен. Владелец нескольких крупных промышленных компаний в Атланте.
«Богатый и могущественный человек с юга», — вспомнила слова Саймона Крайдера Скалли.
— В юности попал в тюрьму, — продолжал декламировать Молдер.
— Как в тюрьму? — удивленно изогнула бровь Скалли, — что он совершил?
— Будучи в нетрезвом состоянии за рулем, сбил восьмилетнюю девочку, — сказал Молдер, — насмерть.
Скалли болезненно сглотнула и покачала головой.
— Да, очень сильно подмывает опознать Гейтса как посланца дьявола, — согласился с ее мыслями Молдер. — Однако он сам вызвал полицию и во всем сознался. Это уже не вписывается в рамки архетипического сюжета, не так ли.
Скалли промолчала, она листала бумаги из синей папки.
— Затем Саймон Гейтс пробыл в тюрьме весь положенный срок, а освободившись, сразу отправился на Святую землю.
— В Израиль? — повторно удивилась Скалли.
— Угу, — откликнулся Молдер.
— А не может быть, чтобы это было связано с так называемым иерусалимским синдромом?
Молдер нахмурился, пытаясь припомнить, что означает словосочетание «иерусалимский синдром».
— А-а, — сказал он наконец, — Это когда люди посещают землю обетованную и начинают себя считать пророками, мессиями, прочими девами мариями, а также самим сатаной?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
