— Маша, — в горле встал ком, который никак не удавалось убрать. Мне, здоровому мужику самому захотелось зареветь, видя, как мучается сестра. Сел поближе и положил руку ей на плечо. — Маша, проснись. Давай же, роднулька моя, — чуть потряс ее за плечо, пытаясь разбудить, но не напугать, — я рядом, мелкая. Все будет хорошо. Тут никого, кроме нас с тобой нет. Ну же, сестренка, открой глаза, и сама в этом убедишься. Все страшное уже позади, никто тебя больше не тронет.
— Не надо… — рыдая во сне, просила она, явно не слыша моего голоса. — Не надо… Нет… Пожалуйста…
И снова руки взметнулись в воздухе, явно пытаясь кого-то ударить или оттолкнуть.
Не могу! Не могу больше видеть, как ей тяжело! Сон должен дарить успокоение, а ее мучают кошмары из-за всего произошедшего!
Схватил ее в охапку и крепко прижал к себе, что-то тихо говоря и пытаясь успокоить.
Она дрожала во сне, тихо всхлипывая, но уже не молотила руками по воздуху, а я гладил ее по спутанным волосам на голове и тихо-тихо что-то говорил. Не знаю, то ли я ее пытался в этот момент успокоить, то ли себя. Но я понимал, что нельзя молчать, нужно что-то говорить, чтобы она слышала мой голос…
Все сложно. Как же все сложно! Но сдаваться нельзя! Ни в коем случае. Я все равно помогу ей. Чего бы мне это не стоило! Не знаю, сколько я вот так сидел, прижав сестру к себе и что-то тихо нашептывая. Но Маша постепенно начала успокаиваться, а дыхание стало более ровным…
— Женя… — позвала она, а в голосе столько боли, что мое сердце сжалось, а к горлу подступил ком, который не получалось сглотнуть. Она не отстранилась, наоборот — придвинулась поближе и обняла за талию, уткнувшись носом мне в грудь.
— Да, сестренка. — Так же тихо ответил ей.
— Жень, я так устала… Каждую ночь вижу один и тот же сон… Каждую ночь я просыпаюсь от собственных криков… Помоги мне. Прошу, помоги мне забыть все, что произошло в тот день. Мне кажется, что я скоро сойду с ума, что моя психика не выдержит всего того, что тогда случилось.
И она снова всхлипнула, а я почувствовал, как футболка на мне начала по чуть-чуть становится влажной из-за Машиных слез.
— Роднулька моя, — не переставая гладить по голове, прошептал я, — все обязательно образуется. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты забыла о том случае. Я накажу каждого, кто повинен в том, что с тобой случилось. Найду и уничтожу их, чтобы ты знала: тебя больше никто и никогда не обидит, сестренка. Только не плачь. Каждая оброненная тобой слезинка — моя боль. Я виноват перед тобой Маша. Я так сильно виноват, что не уберег, что не предусмотрел всего… А ведь я хотел обезопасить тебя, но… Но не успел — Голев среагировал быстрее. И за это я никогда себя не прощу. Но, Машуль, если тебе будет от этого легче, то стану дежурить у твоей двери, чтобы ты знала, что никто не войдет сюда и не потревожит твой сон.
— Я знаю, Жень, — всхлипнула она, вытирая глаза рукой, но все равно не отстраняясь от меня. — Знаю, что ты сделаешь все, чтобы уберечь меня. И знай, что я не виню тебя ни в чем. То, что случилось — вина твоего бывшего шефа. Это он отдал приказ… Это… — она запнулась, переводя дыхание. — Просто… Эти жуткие воспоминания так свежи в моей памяти, словно все это произошло вчера… Жень, я так больше не могу. Помоги мне! Помоги пережить этот кошмар!
И она снова заплакала, а я… Я сам был готов зареветь от безысходности! Но я должен быть сильным. Сильным ради нее!
— Жень, я не хочу оставаться в этом городе. Хочу забыть все, что со мной тут произошло.
— Хорошо. — Я был с ней полностью солидарен. Она должна уехать, как можно дальше, чтобы вырвать из памяти этот город и то, что тут произошло. — Могу предложить кое-какой вариант, но прошу, сперва выслушай внимательно, подумай, а потом уже примешь решение.
Маша кивнула, отстраняясь от меня и тут же обнимая себя руками за хрупкие плечики.
Я выдохнул, собираясь с духом:
— Каин предложил одну клинику за бугром. Там отличные специалисты, которые помогут тебе пережить тот ужас, что произошел в подвале Голева…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но не успел я договорить, как она перебила:
— Я согласна. Мне все равно куда уехать — лишь бы подальше отсюда.
Не стал ничего говорить по этому поводу. Маша умная девочка, сама понимает, что я не смогу ей помочь так, как спецы.
— Тогда я возьму у Каина контакты и свяжусь с клиникой, чтобы тебя приняли.
Маша снова кивнула.
Горько улыбнулся, видя, как сестренке тяжело. Лицо осунулось и приобрело сероватый оттенок, волосы на голове спутаны и потеряли здоровый блеск, губы слегка потрескались от обезвоживания — слишком много пролито слез, да и сама она очень сильно исхудала.
— Хорошо. Тогда постарайся немного отдохнуть. Понимаю, что уснуть ты не сможешь, тогда, может, что-нибудь почитаешь или фильм какой посмотришь? — предложил ей.
— Не знаю, посмотрим. — Пожала она плечами, печально улыбнувшись.
А у меня снова сердце защемило от этой картины.
— Ладно, — кивнул ей, поднимаясь с кровати, — тогда я пойду, а ты отдыхай.
— Хорошо.
Немного постоял, глядя на сестренку, после чего все же покинул ее комнату, плотно прикрыв за собой двери.
Так, мне срочно нужно выпить!
Глава 9
Лег поздно. Нет, даже не так, скорее, лег рано утром, потому как ночь выдалась насыщенной на события: Тарас в моем подвале, Каин со своими ребятами, поездка в «Элегию», исчезновение Ольги…
Задумался, устраиваясь поудобнее в своей кровати и закидывая руки за голову.
В комнате царил полумрак из-за плотных темных штор, не пропускающих солнечных лучей. В прошлом мне это сильно помогало, когда я еще работал на Голева вместе с Кольтом, когда мы выполняли поручения: устраняли конкурентов или же просто несогласных с мнением Олега Владимировича.
Гнида!
Мазнул взглядом по комнате, отмечая аскетичность в интерьере: темные шторы на окне, широкая кровать — люблю, когда просторно и комфортно, две прикроватные тумбочки, шкаф-купе, на полу ковер — и все это цвета темного шоколада; на стенах черные обои с серебристым витиеватым узором и настенные часы, показывающие без пятнадцати восемь.
Моя берлога.
Усмехнулся. Об этом доме никто, кроме меня, Маши и Кольта не знает. Даже Диман и Каин не в курсе, где я сейчас обитаю. Да оно и к лучшему — чем меньше знающих, тем безопаснее. Да и схрон у меня тут имеется. Даже Кольт доверял мне свою «девочку», с которой ходил «на дело».
Как вспомню, сколько человек полегло от моей и его руки… Блядь, мне даже после смерти от этого не очиститься… Но это сейчас не имеет никакого значения, ведь если потребуется, я и пол города в крови утоплю, лишь бы с Машей ничего подобного больше не произошло.
Повернулся на левый бок, отвернувшись от окна в сторону двери. Всегда запираю ее, чтобы не проворонить незваных гостей. Но если таковые появятся, то пока они будут возиться с замком, я успею достать ствол, спрятанный один под матрацем, а другие в потаенном отделе в шкафу-купе. Еще, на всякий пожарный, в нижнем отделе прикроватной тумбы в секретном отделе спрятан тесак — я им не мало всяким ублюдкам горло перерезал.
Кроваво? Не спорю. Жестоко? Несомненно. Но ведь и я не божий одуванчик. Да, я может и убийца, но… Я никогда не трону женщин и детей. Убрать несговорчивого конкурента? Хорошо, если это только не конкурент женского пола, а мужик. Тогда тут встанет лишь вопрос цены. Криминального авторитета? Да не вопрос, дайте наводку — уберу в два счета.
Горько усмехнулся. Я — монстр. Жестокий и беспощадный… не знаю, что такое жалось к мразям, не ведаю сострадания к тем, кто убивает невинных людей. Я — бесчувственная машина по отношению к врагам. Но Маша… Она — мой светлый лучик в черной, словно деготь, душе. Она рассеивает ту тьму, что взращивалась годами… И как же больно видеть ее страдания!
Скрипнул зубами.
Голев ответит за то, что отдал тогда тот приказ! Я заставлю его поплатиться за это!
Тряхнул головой, прогоняя тяжелые думы — нужно как следует отоспаться, прежде чем браться за поиски моего бывшего шефа.
