— Ну что, Михалыч, ванну и чашечку кофе? — Гусев действительно был рад моему приезду.
От кофе не откажусь — у нас его нет и не было никогда. Даже из рейдов не приносили, всегда находилось что-то более ценное. А ванна… это, конечно, шутка. Мощности здешнего ветряка еле-еле хватает, чтобы наполнить бак водонапорной башни, а потому вода расходуется экономно, только на приготовление пищи. И унитазы поснимали во избежание искушения. Сортиры на улице, как и бани, в которые ходят мыться, а не париться. Недостаток дров, вот главная проблема Грудцино. Газ, проведенный сюда пятнадцать лет назад, отучил делать запасы, а почти все деревянные дома, покинутые жителями, уже разобрали. Это мы лесовики, да и при расчистке заросшей тополями деревни заготовили не на одну зиму, у местных же поход за топливом считается за подвиг.
Через двадцать минут я блаженствовал в мягком кресле с большой кружкой в руке. Андрей предпочел чай, тоже из старых запасов.
— Дядь Вань, а ведь мы к тебе по делу.
— Да? — почти натурально удивился Гусев. — А я-то, старый пень, думал, что просто на прогулку выехали. Или за грибами там…
— Ага, — соглашаюсь и киваю на сына, придерживающего на коленях ребенка. — И попутно в капустных зарослях детишек поискали. Дед, нам коза нужна.
— Так заведи.
— Так продай.
Дядя Ваня задумался. Наверное, размышляет, сколько с нас слупить за редкую теперь животину. И ведь заплачу, отдам все, что потребует. Иначе малышку не выкормить. Сейчас, летом, еще можно давать всякие там протертые овощи и фрукты, а зимой? Солеными огурцами? Из всей живности в Дуброво остались только мыши — единственной собакой был покойный Бобик, а привезенных кошек поселенцы-экологи съели в первую очередь. Коров и коз тем более не бывало.
— Козу, говоришь? — Гусев прищурил левый глаз. — Так забирай. В приданое!
— Кому?
— А забирай вместе с козой мою правнучку. Машку… или Любку — на выбор. Андрюху вот своего оженишь.
— Кого? — протянул Андрей и отставил в сторону кружку с чаем. — Так они же у тебя, дядь Вань, страшные. И та и другая.
— А у тебя что, невест перебор? — парировал дед.
— И жирные, — упорствовал сын. — Жопа в двери не пролезет.
— Целее будут! — Разговор продолжился на повышенных тонах. — Забирай обеих и из дома не выпускай!
— Да я лучше на Дуньке Кулаковой женюсь!
— Тихо! — Пришлось осторожно, чтобы не расплескать кофе, ударить кулаком по столу. — Так что, дед, продашь?
Гусев нахмурился и долго не отвечал. Я ждал. Не в первый раз отбиваем матримониальные поползновения, сейчас успокоится, переживая очередной отлуп, и отойдет. Да, конечно, Андрея оженить было бы неплохо, не все же обходиться сердобольными вдовушками, но уж больно страшны предложенные заразы. А вдвоем — в два раза страшнее.
— Сменяю. — Наконец председатель очнулся от раздумий и обид. — На десять мешков муки сменяю.
— Да ты что, сдурел? — ахнул я. — Да мне в три года не расплатиться.
— Знаю, — согласился дядя Ваня. — Но не тебе одному людей кормить нужно. Чем буду, хреном своим? Козу заберешь сейчас, расплатишься потом, по мере возможности.
— Но полтонны…
— Думай, Михалыч… думай.
Я и думал, прокручивая в уме возможные варианты. Андрей осторожно кашлянул и пригладил усы. Кажется, у него появилась хорошая мысль, иначе зачем бы подавал знак о необходимости разговора без свидетелей. Да, по-любому надо соглашаться.
— Ладно, Иван Федорыч, уговорил ты меня. Забираю.
— Только козу? — на всякий случай уточнил Гусев.
— Не только, — но при виде вспыхнувших глаз председателя безжалостно уточнил: — Девок не возьмем. А вот три сотни патронов пусть в багажник загрузят.
— Сколько?
— Три, и ни одним меньше. Заспиртованные железы занесу при случае.
— Не понял. — Дядя Ваня даже привстал с кресла. — У вас там что, еще одно Нашествие было?
— Стаю у озера постреляли.
— Большую?
— Да уж не маленькую.
— Вот еп…
— Не матерись при ребенке, дед.
— Этому ребенку давно пора своих иметь.
Андрей жизнерадостно заржал и покачал завозившуюся девочку:
— Так есть уже. И это при ней не нужно ругаться.
Выехали обратно на закате, чтобы успеть засветло вернуться в Дуброво. Понятно, что о рейде в Ворсму даже не вспоминали. Ладно, завтра сходим, если ничего больше не помешает. За руль посадил Андрея, а сам с малышкой расположился на заднем сиденье. Она уже оклемалась от действия макового отвара, и сейчас, накормленная какой-то быстрорастворимой кашей из банки и вполне довольная жизнью, весело агукала, прислушиваясь к стуку в багажном отделении. Там били копытами в борт две связанные по ногам скотины, рогатые, бородатые и вонючие. От козы пахло еще ничего, а вот полагающийся к ней в комплекте козел благоухал так, что даже опущенные стекла не помогали.
Вот уж не знал и не предполагал такой проблемы. В моем представлении коза должна есть траву и давать молоко, просто успевай доить. Нет, оказывается, ее еще и огулять нужно. Что же… пришлось согласиться за дополнительный мешок муки прихватить и козьего хахаля. И в самом деле — не самому же… Жена не поймет.
Да, что-то мысли в неправильную сторону пошли. И воняе-е-е-т… Видимо, последнее слово я произнес вслух, потому что Андрей обернулся и предложил включить кондиционер.
— Не надо. Лучше скажи, что за идея тебя посетила. Предложения о пошлом кидалове не рассматриваются.
— Идея? — переспросил сын, слегка притормаживая перед очередной выбоиной в асфальте. — Хлебозавод нужно искать. Или мукомольный.
— И где?
— В городе, лучше всего в Нижнем. Там должны оставаться старые запасы.
— Совсем дурак, да? — Неожиданное предложение показалось настолько диким, что слов не находилось.
— А что? — пожал плечами Андрей. — Самим пшеницу выращивать? Нашего поля хватает только, чтобы на праздники по кусочку каждому дать. И то не всегда.
Хм… а сама по себе идея, конечно, неплохая, вот только соваться в город опасно. Ворсма не считается — за исключением небольшого микрорайона многоэтажных домов, все остальное там деревня деревней. И то стараемся вглубь не заходить. А в больших что творится? Взвод разведки, отправленный из Шумиловской дивизии в Богородск в прошлом году, так и не вернулся. Тоже, кстати, хотели хлеб найти. Нет, бредово все это.
— Нижний исключаем.
— А если попробовать в Кстово поискать?
— Предлагаешь махнуть с бензиновым караваном?
— Зачем? От нас до Кудьмы семь километров — бросили резиновую лодку в воду, и вниз по реке. За сутки там будем.
— А обратно?
— Ну… машину найдем.
— И за собой полтыщи тваренышей притащим? На хер нужно такое счастье.
— На мосту отобьемся, как в прошлый раз.
Напомнил, бля… Сразу заболела нога, простреленная и до сих пор ноющая к непогоде. Мы тогда шли с тележкой, груженной двумя сорокалитровыми флягами с бензином, из Шумилово домой, и у бывшего поста ГАИ перед поворотом на Богородск крупно влипли. Твареныши еще не собирались в тройки, но и одиночек хватило — штук двадцать преследовали по пятам, постоянно бросаясь в атаки, а на смену убитым тут же появлялись другие, сказывалась близость довольно крупного города. Отступали до моста через какой-то ручей, не помню теперь название, и там, уже не опасаясь за фланги, устроили зверям настоящую бойню. И тут же получили сзади автоматную очередь. Андрею прилетело в бронежилет, и он упал за ограждение, отделяющее проезжую часть от пешеходной дорожки, а я так и остался лежать на асфальте, беспомощно наблюдая за вывалившейся из придорожных кустов троицей мародеров. Донельзя довольные богатой добычей, они с удивлением посмотрели на выкатившуюся под ноги гранату, раскрашенную в яркие цвета и с розовым бантиком на взрывателе. Лена так старалась, украшая подарок любимому брату на день рождения…
— Нет, Андрюш, погоди. — Какая-то мысль крутилась в голове, но все ускользала, все никак не удавалось поймать ее за хвост. Мосты, вода… нет, не то. Так и промолчал до самой деревни.
Там уже ждали. С Сотским связались по дороге, и сейчас у южных ворот растянулись в цепь несколько стрелков на случай увязавшихся тваренышей. Их оказалось всего две тройки, не замеченных нами в клубах пыли за машиной. Грохнуло сразу несколько стволов, разнося зверей в клочья — охрана стены всегда пользовалась волчьей картечью.
— Михалыч, — Валера восхищенно поцокал языком, оглядывая «Тойоту», — ты где такую классную лайбу надыбал?
— Завидно? — Я захлопнул за собой дверку и махнул Андрею: — Езжай к дому, мы сейчас подойдем.
Внедорожник рыкнул мотором и порулил дальше по улице, а Сотский заинтересованно спросил:
— Михалыч, да у тебя на лице написано, что что-то задумал.
