– Это точно, – согласился Харальд. – Но я не буду его продавать, Гуннар. Парнишка встал с камнем против ножа, а потом с ножом – против меча. Вряд ли из такого храбреца выйдет хороший раб… А вот добрый дренг[9] может получиться.
Радим понял не всё – по-нурмански понимал не очень хорошо и не все слова расслышал. Но главное – уяснил. Убивать его сегодня не будут. И слова «может получиться воин» он не столько понял, сколько угадал. Но это было так неожиданно, что он не рискнул поверить, что понял правильно.
– Эй, ты, как там тебя, Ногата! – повернулся к купцу Харальд. – Показывай свой товар!
– Я – Нагиба, – проворчал купец. – Нет, сначала ты деньги покажи, Харальд-хёвдинг[10]!
«Боится, – злорадно подумал Радим. – Боится, тать. Двух нурманов испугался!»
А вот нурман двух десятков ватажников не опасался ничуть. Снял с пояса увесистый кошель, подкинул на руке:
– Здесь десять марок серебром! – сообщил он.
– Маловато будет, – проговорил Нагиба.
– Ты сначала покажи товар, а потом торгуйся! – поощрил Харальд. – Я пока еще ничего не видел.
– Покажи ему! – велел купец Угрюму.
Тот принес сундучок. Раскрыл. Вынул по одной три серебряные чаши.
– Тут одного серебра больше, чем на сорок ваших марок[11]! – заявил купец. – А каменья какие, ты глянь! А работа ромейская! Из такой посуды князьям только пить!
Второй нурман, Гуннар, взял одну из чаш, взвесил на ладони:
– Полмарки, может, и потянет, – сказал он. – А камешки твои… Наш янтарь и то красивее. Пять марок – за эти три, и еще пять – за стекло. И покажи, что у тебя там еще?
– Ты смеешься, что ли? – взвился Нагиба. – Тридцать марок, ни дирхемом меньше!
Пока они торговались, Ольга думала. Стоит ли крикнуть сейчас этому нурману, чья она дочь?
Ольга колебалась. О нурманах говорили много плохого. И много страшного. Варяги с нурманами бились, как волкодавы с волками. И частенько волки оказывались сильнее. Крикнуть или не крикнуть?
Пока Харальд торговался, второй нурман зыркал во все стороны. Взгляд у него был цепкий, холодный, опасный. На Ольге – задержался. Выглядела Ольга плоховато. Растрепанная, одежда в пыли, да еще и похлебкой облита…
Но показалось ей, что нурман и под всей этой грязью разглядел, что платье на ней совсем не дешевое…
Глава 10. Ольга – одна-одинешенька
Торг завершился. Нурманы ушли, забрав с собой Радима и ромейскую утварь. Ватажники Нагибы вернулись к прерванной гульбе. Пенилось в кружках пиво, голоса звучали все громче и невнятнее. Разговоры сменились зычным нестройным пением.
Подвыпивший Нагиба в дальнем углу стола что-то втолковывал разобиженному Угрюму. Надо думать, уговаривал его успокоиться. Не помогало. Угрюм хлестал пиво да все больше злобился.
Про Ольгу как будто все забыли. Даже эсты в ее сторону не глядели. О чем-то горячо шептались по-своему в стороне.
Ольге было горько. Она горевала по угодившему в лапы нурманов Радиму. Никогда она уже не увидит друга, который так преданно защищал ее! Единственного друга! Вспомнила, как крикнула ему вслед:
– Удачи тебе, Радимка!
Тот рванулся к ней, хотел что-то сказать… Нурманы им попрощаться не позволили. Сразу утащили его с собой…
Слезы просились на глаза. Что может быть хуже, чем горькая участь раба? Только участь раба нурманов.
Проходивший мимо Ёрш – исцарапанный, с распухшим носом, – заметил, что она грустит, и тут же принялся растравлять ее раны.
– Что, угодил твой защитничек к нурманам? – злорадно спросил он. – А знаешь, что они с дерзкими рабами делают? Могут подрезать жилы под коленами – и будет всю жизнь ползать по грязи! Или глаза выколют – и отправят крутить мельничный ворот, как старую слепую клячу!
Ольга хотела накинуться на его, вцепиться в волосья, но не успела – подбежала Дайна, рявкнула на парня. Велела отойти от княжны и даже не приближаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты чего? – обиделся Ёрш. – Я ж так, шучу…
«Сейчас я тебе пошучу!» – внезапно Ольге захотелось как следует напугать Ерша. Вспомнив, как поступал гостивший у отца Кольгрим, чародей-годи, она одним движением завернулась по самые глаза в грубый синий плащ, который ей выдала Дайна, бросила на Ерша тяжелый, мрачный взгляд и низким голосом продекламировала по-нурмански:
– Норны вещие послали мне видение! Обращусь в лесную кошку, приду к тебе во сне и загрызу!
– Вот уж поверил, – хмыкнул Ёрш.
А вот нурман Хриси, внимательно следивший за ними, нахмурился.
Ольга, однако, этого не заметила.
Весь следующий день ватажка Нагибы продолжала отдыхать – то есть пить и обжираться.
Нагиба сторговался с нурманами и продал им ромейские чаши и блюдо. Получил за византийскую утварь два здоровенных мешка серебра. Один разделил между ватажниками. Доля каждого оказалась весьма велика. Кривичи были счастливы. Даже Угрюм перестал зубами скрипеть.
А вот чудины были недовольны. И не только тем, что их обошли в дележке.
– Уходить надо! Плыть дальше, – потребовал Урмас, старший эст. – Сегодня же. Князь ждет…
– Ждал год, подождет еще немного, – отмахнулся подвыпивший Нагиба. – Моим храбрецам нужен отдых. Они его кровью заработали.
– А мои не заработали? – вкрадчиво спросил чудин. – Троих наших варяги убили!
– И моих двое погибло, и что? Вы свою долю получили.
– Долю?! Вас нанял наш князь, чтобы похитить дочь плесковского князя.
– Он твой князь, не наш! – рявкнул подошедший Угрюм. Кривич опять был в дурном настроении. Обида точила его. – Тоже мне – князь… Над медведями да кабанами он князь! Над такими вот зверьми, как вы! А нам они – ништо! Небось, найдутся еще желающие за такую добычу серебра отсыпать! И пощедрее вашего лесовика!
– У нас уговор! – возмутился старший чудин. – Нагиба! Что болтает твой племянник?
Спор перешел в перебранку. Орали все разом. Что – толком не разобрать. Но за оружие пока не хватались. А жаль.
Ольга прислушивалась к нему очень внимательно.
Нет, не передерутся.
Взгляд ее упал на Ерша. Бледный, растрепанный, с распухшим носом и заплывшими синевой глазами, поганец болтался по двору и маялся. Вчера он еще и на пиво приналег… И перебрал с непривычки.
– Что-то ты бледный, – насмешливо сказала Ольга. – Укачало?
– Ты бы, княжна, лучше порадовалась, что тут есть я, – Ёрш плюхнулся на скамью рядом с ней и охотно вступил в беседу. – Тяжко одной в чужой стороне! Не с кем словом перемолвиться, некому заступиться…
Ольга сделала над собой усилие и не поставила его на место. Даже не отстранилась. Все равно тошно, так уж без разницы, от печали или от Ерша.
– Какая мне с тебя радость? – устало ответила она.
– А кто тебя защищать будет?! Щенка нахального нурманы увезли, только я у тебя и остался.
– Ты-ы? – хмыкнула Ольга. – Не забыл, что «нахальный щенок» тебя побил? Уж скорее меня Дайна защитит, чем ты!
– Дайна-то тебя защитит, конечно! – тут же попался Ерш. – Сбережет тебя в целости и сохранности – чтобы продать подороже!
– Врешь! – отозвалась Ольга, хотя внутри у нее все похолодело.
Радим не успел ей рассказать, что слышал – о князе Арво, – и Ольга все еще надеялась, что ее украли ради выкупа. А выходит, нет?
И Угрюм только что о каком-то князе кричал, с которым у них вроде уговор…
– Хотели бы меня продать – продали бы давеча тем нурманам, – возразила Ольга, – чем тащить в такую даль в Бирку…
– Да никто тебя в Бирку не потащит, – хмыкнул Ерш. – На тебя покупатель уже имеется – поближе!
– Поближе, – фыркнула Ольга. – Чтобы меня купить, во всех землях эстов серебра не наберется. Не знаешь ничего, а болтаешь!
– Да за тебя уже цена назначена! – вскинулся Ерш.
– Какая цена?
– Не знаю, – смутился Ерш.
