— Преимущество?
— Вы хотите, чтобы я дал несколько интервью. У вас есть удостоверение эксперта по детям. Мы можем договориться.
Это не была мольба в прямом смысле этого слова, зато это было потрясающее отступление. Но настолько далеко от того, что она себе представляла, что она рассмеялась.
— Я должна предупредить вас, что мои познания в детях чисто теоретические.
— Так вы не эксперт по детям?
— Я работала в этом журнале четыре года. Я была писателем. Я брала интервью у новоиспеченных мам и писала статьи.
Она почувствовала себя так, будто устраивается на новую работу. И что самое странное, она почувствовала, что хотела бы получить ее! Она специально не сказала ему, сколько очерков она сделала на тему ремонта детских комнат, решив, что он посчитает это несерьезным. Она также не упомянула, что знает по крайней мере двенадцать способов излечить сыпь от подгузников, подумав, что это просто вынудит его повесить трубку.
— Какие-нибудь из этих статей были на тему плачущих младенцев? — спросил он. Она была права. В его голосе слышалось отчаяние и паника.
Сара подавила смешок. Младенец мог поставить на колени этого здоровенного мужчину!
— Дюжины, — ответила она. — Я написала множество статей на тему орущих младенцев.
— Он уже два часа плачет.
— Младенцы очень чутко реагируют на напряжение, — сказала она.
— Мое? — скептически спросил он.
— Возможно, какая-то интонация в голосе его мамы, когда она уходила, изменения в режиме, теперь ее отсутствие, а еще и папа домой не возвращается. Он понимает, что что-то не так.
— Вы точно эксперт! Вы можете выручить меня, Сара?
Вместо того чтобы злорадствовать, она сфокусировала свое внимание на другом. Не мисс Макдугалл. Сара. У нее было ощущение, будто ее сердце начало таять, и это должно было ее насторожить. Но он сказал, что даст интервью! Во благо города она должна была это сделать.
— Что вы хотите, чтобы я сделала?
— Приезжайте сюда.
Внезапно она почувствовала, что играет с огнем. Она была слишком рада разговору с ним, и это было не только из-за его согласия.
«Не ходи туда», — предупреждала она себя. Она могла бы дать советы по телефону. Она могла обезопасить себя.
Сара заметила свое отражение в зеркале над кухонной раковиной. Она сильно разрумянилась, будто девочка-подросток, которой впервые позвонил мальчик. Ей нужно было думать о новой себе — независимой, невосприимчивой к слабостям сердца.
Вдруг она услышал грохот и рев.
— Что это было?
— Только что свалились шторы в гостиной. И мой племянник вместе с ними.
— Я выезжаю.
— Правда?
— Правда.
Он назвал адрес.
— Возьмите с собой немного того джема, — посоветовал он. — Дичка, верно? Который, как говорила ваша бабушка, лечит нервы. Еще никому он так не был нужен.
— Вам или ребенку?
— Обоим, — сказал он печально.
Казалось, будто он помнит все, что она говорила ему. Сара понимала, что не стоит так этому радоваться.
— Поспешите, пожалуйста.
Если бы она не спешила, то могла бы произвести на Оливера Салливана лучшее впечатление. Она могла сделать прическу и накраситься. Можно было бы надеть что-нибудь кокетливое и соблазнительное. Но ребенок уже охрип и икал. Это создавало ощущение срочности. И еще она не хотела суетиться, пытаясь понравиться Салливану. Ситуация и так была сложной, без их влечения друг к другу.
Пятью минутами позже она закрывала дверь, стараясь не допустить мысли о том, как она рада на самом деле сбежать от этих липких банок. Через некоторое время Сара прибыла к очаровательному маленькому домику, почти такому же, как и ее.
Когда Салливан открыл дверь, она поняла, что попытка удержать влечение будет подобна попыткам задержать прилив.
Он был просто восхитительный. Несколько дней назад он весь был холодное спокойствие. Сегодня ей открыл дверь неотразимый мужчина, как и тот, которого она видела в ролике. Его темные волосы были растрепаны. Щетина оттеняла лицо. В его глазах читалась усталость. Его футболка взмокла от слез. А на руках он держал ребенка. Было что-то захватывающее в контрасте между таким сильным мужчиной и младенцем на его руках. Он держал ребенка, крепко прижав его к широкой груди. Несмотря на то что он был измотан, поза Салливана говорила сама за себя. Этот хрупкий младенец был в безопасности с ним.
Маленький мальчик протиснулся у ног Салливана и толкнул сетчатую дверь. Когда она открылась, он вскрикнул и побежал на свободу, но его дядя, освободив руку, схватил мальчика за воротник и вернул обратно в дом. Ребенок, подобно заводной игрушке, наткнувшейся на препятствие, поменял направление и побежал вниз по коридору.
— Заходите, — сквозь крики младенца и визг своего второго племянника предложил он.
Сара понимала, что входит в опасную зону, незнакомую ей доселе. Вид Оливера Салливана, стоящего здесь с ребенком на руках, только подтверждал это. Он по-прежнему выглядел как воин, сильный, внушительный. Но она подозревала о его усталости. Его внезапное погружение в баталию, к которой он был, очевидно, плохо подготовлен, почти довело его до капитуляции.
«Беги», — сказала она себе.
Но бегство выглядело бы глупо, а она не хотела выглядеть глупо перед ним. Возможно, ей стоит смотреть на это как на испытание ее смелости. Глубоко вздохнув, Сара вошла в раскрытую дверь. Будто сам дьявол старался, создавая идеальную западню, чтобы соблазнить ее от той жизни, которую она сама выбрала для себя. Младенец был частью этой западни. Очаровательный, несмотря на свои крики. Его лицо покрылось красными пятнами от плача.
— Привет, крошка, — мягко сказала она.
Ребенок резко прекратил кричать и посмотрел на нее с подозрением и надеждой.
— Мама, — прошептал он.
— Я знаю, маленький. Ты скучаешь по мамочке, правда?
Он засунул большой палец в рот, почавкал, раздумывая, кивнул, выдавил еще немного слез, потом протянул обе пухлые ручонки к ней.
Салливан шепотом сказал слово, которое не стоит говорить при детях, и протянул ребенка ей. Сара скинула сумку с плеча на пол, потом приняла на руки ребенка. Его вес удивил ее. Ощущение прижавшегося к ее груди теплого детского тела вызвало в ней сентиментальные чувства.
— Его зовут Ральф, — тихо сказал Салливан.
Его голос был непреднамеренно чувственным, голос мужчины, боявшегося, что ребенок снова начнет кричать.
— Привет, Ральф, я Сара.
— Хочу к маме.
Сара переступила через перевернутый трехколесный велосипед и вошла в разгромленную гостиную. Карниз был сорван с одного края. Книги скинуты с полок и разбросаны повсюду. Мешок с подгузниками опрокинулся, его содержимое рассыпалось по полу. Она убрала кучу игрушек с дивана и погрузилась туда, прислонив мальчика к плечу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
