– Пятьдесят миллионов за убийство президента, и вы отказались? А почему не обратились в Скотланд-Ярд?
– Я не сумасшедший. Любая подобная попытка только ускорила бы высылку этого «подарка», от которого я спасся лишь чудом. У них могут быть свои люди в Скотланд-Ярде. Я подозреваю, что есть, так как мой знакомый из Эдинбурга, рекомендовавший мне пана Дзевоньского, как раз имеет очень неплохие связи со спецслужбами нашей страны. Более того, я полагаю, что сам Дзевоньский – бывший офицер польской или восточногерманской разведки. Он очень профессионально и грамотно выстроил нашу беседу. Хотя в конце сорвался, пытаясь меня уговорить.
– Вы рисковали, – заметил Дронго. – Они были уверены, что вы согласитесь…
– Очевидно, да. Я действительно часто помогаю людям, для чего и создал свое агентство. Но на такое даже я не способен. Мне пришлось бы полететь в Москву, сидеть там, разрабатывать план устранения русского президента. И вы думаете, что визит такого человека, как я, прошел бы незамеченным для русских спецслужб? Или для английских? Я стараюсь не выглядеть дураком.
– И поэтому решили выбрать именно меня? Но я не российский гражданин и точно так же могу находиться под подозрением российских спецслужб.
– Вы живете в Москве, у вас хорошие связи. И у вас есть то, чего нельзя купить ни за какие деньги, мистер Дронго. Это ваша репутация. В мире всего несколько специалистов вашей квалификации: сэр Мишель Доул из Лондона, комиссар Дезире Брюлей из Парижа, мистер Фредерик Миллер из Брюсселя. Четыре или пять человек. К сожалению, романтиков почти не осталось. Вы ведь как ангелы, вас все знают наперечет. А моя контора обеспечивает людей ложными алиби, готовит нужных свидетелей…
– И лжесвидетелей, – вставил Дронго.
– И лжесвидетелей, – согласился Хеккет. – Мы собираем компрометирующий материал на супругов, политиков, бизнесменов. Занимаемся экономическим шпионажем, находим нужных женщин, чтобы скомпрометировать чью-то репутацию. В общем, вся Европа знает, что мы не ангелы. Но мы и не убийцы. Во всяком случае, если бы речь шла о каком-то несчастном любовнике, который мешает состоятельному мужу-политику, то возможно, мы могли бы найти для пана Дзевоньского подходящую кандидатуру на предмет устранения подобного нежелательного субъекта. Ничего личного. Мы бы взяли свои комиссионные проценты и нашли нужного человека. Они сами обычно договариваются об оплате подобных услуг. Нашли бы… Но не для политического убийства. Это абсолютно исключено.
– А почему вы решили так срочно найти меня?
– Решил немного вам подыграть. Может, вы даже получите орден за то, что предотвратили покушение в Москве. Или другую благодарность. Я решил сдать вам пана Дзевоньского. Он оказался слишком неблагодарным и самонадеянным типом. Возьмите дискету. Здесь все, что я знаю. И его фотографии. Думаю, что они не успокоятся и будут искать специалиста с моим профилем. В мире не так много людей нашей профессии. Думаю, что вы сумеете вычислить аналитика, которого привезут в Москву. И сможете предотвратить покушение, – в руках у Хеккета появилась дискетка.
– А если это провокация? – снова спросил Дронго. – Если они решили таким образом просто устроить спектакль?
– Бомба, которую они мне прислали, тоже спектакль? – зло поинтересовался Хеккет. – Или это у них такое своеобразное чувство юмора?
– Когда это случилось? По датам?
– Первая встреча была второго октября, а бомбу прислали двадцать седьмого. Как видите, быстро.
– Давайте вашу дискетку, – прервал его Дронго, – и ваш контактный телефон. Может, мне придется еще раз с вами увидеться.
– Нет, – отказался Хеккет, – никаких телефонов. Я в больнице и без сознания. И я не приду в себя до тех пор, пока не получу известий из Москвы. Либо о том, что вы проиграли, либо о том, что вам удалось предотвратить это покушение. Учтите, они не остановятся на полпути. Если у них есть такие деньги и такие возможности, то боюсь, что они уже действуют. И оцените хоть немного мое благородство. Я ведь мог просто послать сообщение в Москву, а не вызывать вас сюда.
– А чувство мести? – напомнил Дронго. – Среди погибших были близкие вам люди.
– Оно мне знакомо, – ответил Хеккет, – я хорошо вас знаю, мистер Дронго. Вы не сможете отмахнуться от моего предложения. Уже сегодня вы начнете анализировать мои данные и действовать. И если в результате ваших действий будет арестован или убит этот пан Дзевоньский, я буду считать мою миссию выполненной. А если вы сумеете его арестовать и это приятное для меня сообщение появится в российских газетах, обещаю вам, что сразу «выздоровлю», прилечу в Москву и лично вас поздравлю. Но номера телефона я вам не дам. Слишком опасно.
– Понятно, – протянул Дронго. – Вам не кажется, что пора заканчивать с вашим частным агентством? Лучше займитесь благородными делами, помогайте находить пропавших детей, охраняйте высокопоставленных особ, ищите преступников. И люди скажут вам «спасибо».
– Могу сообщить вам некоторые факты из моего личного опыта, – живо возразил Хеккет. – Охотнее всего люди платят за информацию, добытую в обход моральных и юридических норм. Они платят за намеренное отклонение от закона гораздо больше, чем за пунктуальное ему следование. Хотите, сравните наши доходы. Идеалиста-романтика с циником. И вы увидите, что я получаю в десять раз больше вашего.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Дронго. – Но вы должны быть готовы и к тому, что среди ваших знакомых рано или поздно окажется новый пан Дзевоньский. И на этот раз вы можете случайно оказаться в офисе.
– Да, – помрачнел Хеккет, – но это уже «издержки» нашей профессии. Надеюсь, что моя дискетка вам поможет. До свидания. Я еще раз благодарю вас за то, что вы сюда приехали, – он повернулся и уже не прощаясь и не протягивая руки исчез за деревьями.
Двое его телохранителей также бесшумно растаяли среди деревьев, очевидно, выйдя к стоявшим на другой стороне парка автомобилям. Дронго остался один. Он посмотрел по сторонам и заторопился в сторону отеля «Мэрриот». Сегодняшняя новость не стала для него такой сенсацией. Он по-прежнему не доверял Хеккету, хотя и сознавал, что действительно был для него «последним шансом».
РОССИЯ. МОСКВА. 19 НОЯБРЯ, ПЯТНИЦА
Поезд прибыл в город почти вовремя. Гейтлер проснулся раньше обычного и, лежа в постели, прислушивался к стуку колес, такому забытому и одновременно памятному. В Европе почти не было поездов со спальными вагонами, не считая нескольких фирменных составов, курсирующих между различными странами. В небольшой по размерам ГДР в любую точку можно было добраться за несколько часов, выехав из Берлина. И только у соседей, в России, где Гейтлер провел так много лет своей жизни, можно было действительно отоспаться в поезде. Рядом дремал один из его помощников. Гейтлер посмотрел в его сторону и усмехнулся. Напрасно они ему так не доверяют. Если бы он хотел сбежать, то уже давно это сделал бы. Он приподнял голову и посмотрел в окно. Повсюду лежал снег. Скорый поезд «Красная стрела» шел из Санкт-Петербурга в Москву и должен был прибыть на Ленинградский вокзал ранним утром. Гейтлер вспомнил, что впервые воспользовался этим поездом тридцать семь лет назад. Как же давно это было! В шестьдесят седьмом. Тогда все было немного по-другому. Он поднялся с постели, и его напарник сразу открыл глаза.
– Спи, – строго по-русски сказал Гейтлер, – еще не хватает, чтобы ты ходил за мной в туалет, вызывая подозрения у проводников. Не бойся, я не убегу в тапочках и спортивных брюках. При таком морозе можно запросто замерзнуть.
Он с удовольствием говорил по-русски, используя уже забытые слова. Ему понравилось это всплывшее из памяти слово «запросто». Забрав щетку и зубную пасту, он вышел из купе. Когда же, почистив зубы и умывшись, вышел из туалета, его провожатый с каменным выражением лица стоял в коридоре. Наверняка все-таки боялся, что Гейтлер выпрыгнет из движущегося экспресса, да при таком морозе почти абсолютно раздетым. И наверное, правильно делает, что боится, подумал генерал. Вот если бы это происходило лет двадцать или тридцать назад, его никто не удержал бы. Только сначала он нейтрализовал бы своего провожатого. А сейчас убегать глупо. И не нужно. Тем более что он сам согласился на такой необычный шаг и решил приехать в Москву, чтобы продумать все на месте. Но верный своим прежним принципам конспирации, Гейтлер прекрасно понимал, что не стоит прилетать прямо в Москву, чтобы не оказаться под подозрением, даже при наличии безупречных документов. Поэтому он выбрал Санкт-Петербург, переехав в него из Хельсинки, и теперь ехал в Москву поездом.
Гейтлер вернулся в свое купе, ничего не сказав своему провожатому. Он не сомневался, что кроме этого парня в поезде должны быть еще несколько человек для подстраховки. «Какие же кретины, – возмущенно подумал генерал. – Слух о моем появлении в Москве разнесется по всему городу раньше, чем я начну что-то придумывать. Нужно предупредить Дзевоньского, чтобы он изолировал всех моих провожатых».
