Гейтлер вернулся в свое купе, ничего не сказав своему провожатому. Он не сомневался, что кроме этого парня в поезде должны быть еще несколько человек для подстраховки. «Какие же кретины, – возмущенно подумал генерал. – Слух о моем появлении в Москве разнесется по всему городу раньше, чем я начну что-то придумывать. Нужно предупредить Дзевоньского, чтобы он изолировал всех моих провожатых».
На вокзале их встречали. Гейтлера посадили в темный джип отдельно от его провожатого. В кабине было двое мужчин, один из которых уселся вместе с гостем на заднем сиденье. Они ехали долго, больше часа, куда-то за город. Но за все это время генерал не произнес ни слова. И его провожатые тоже не разговаривали. Очевидно, у них были строгие инструкции. Наконец автомобиль остановился, и Гейтлер вылез из машины, разминая затекшие ноги.
– Добрый день, господин Шайнер, – приветствовал его на русском языке сам Дзевоньский, одетый в светлый джемпер и темные шерстяные брюки. Волосы у него были зачесаны назад, на глазах появились очки, придавшие ему интеллигентный вид.
Гейтлер пожал протянутую руку и улыбнулся. По документам он теперь был чехом Йозефом Шайнером, архитектором из Праги. Какие документы были у Дзевоньского, генерал не знал, но понимал, что тот тоже их сменил. Они вошли в дом и, пройдя через большой холл, оказались в просторной гостиной. Дзевоньский показал на глубокие кресла у камина, устраиваясь в одном из них. Гейтлер сел в другое.
– Как добрались? – поинтересовался Дзевоньский. Он неплохо говорил по-русски, хотя с некоторым акцентом.
– Все нормально. Если бы не плотная опека ваших помощников, у меня было бы более хорошее настроение.
– Это в целях вашей безопасности, – пояснил Дзевоньский.
– Тогда в целях моей безопасности изолируйте всех месяца на три или на четыре, пока мы не завершим наше общее дело.
Дзевоньский улыбнулся:
– Вы думаете, что мы посвящаем их в детали операции? Они были обязаны всего лишь охранять вас.
– И тем не менее они знают, что я сюда приехал. Я не хотел бы видеть их еще раз.
– Мы учтем ваши пожелания, мистер Шайнер. Между прочим, меня зовут Станислав Юндзил. Я бизнесмен из Литвы. Из Клайпеды.
– Не сомневаюсь, что вы успешный бизнесмен, – пробормотал Гейтлер, – но мне хотелось бы знать, кто еще осведомлен о цели моего визита? – Он протянул руку, растопыривая пальцы. Если вы скажете, что их число превышает количество пальцев на моей правой руке, мы закончим с вами наши отношения немедленно. Прямо здесь. И я верну вам ваши деньги.
Они смотрели друг другу в глаза.
– У вас слишком много пальцев, – заметил Дзевоньский. – Кроме нас с вами никто не знает о цели вашего появления. Ни один человек, кроме меня, во всяком случае ни один из тех, кто сейчас находится в Москве, не знает, кто вы такой и зачем сюда приехали. Моему помощнику Карлу Гельвану известно лишь ваше имя и наша задача в общих чертах. Никто и не должен знать о цели вашего визита, мистер Шайнер. Не считайте меня дилетантом. Иначе я не сумел бы найти «Герцога» и убедить вас в серьезности наших намерений.
– Вы об этом уже говорили. Не нужно все время этим бравировать. Я оценил качество вашей работы во время моей «гибели» в Берлине. Сколько человек охраняет этот дом?
– Четверо. Все профессионалы, но они тоже не знают о цели вашего приезда. И будут охранять этот дом от назойливого любопытства каждых посторонних. Я правильно сказал по-русски?
– Не совсем. Лучше сказать «всех посторонних». Так будет точнее.
– Спасибо. Иногда я допускаю подобные ошибки. В доме будут еще кухарка и уборщица. Охрана дежурит в доме круглосуточно. Вся территория просматривается камерами. Дом находится в дачном поселке, который охраняется сотрудниками местной милиции. У них она называется вневедомственной охраной. Что еще вас интересует?
– Все, что касается нашего субъекта власти. Его привычки, круг общения, манера поведения, передвижения по стране. Какая у него охрана, каковы его маршруты, в общем все, что вы сможете о нем узнать.
– Мы готовим материалы уже достаточно давно. Но вы должны понимать, что мы проявляем особую осторожность во всем, что касается его персоны. Любая чрезмерная настойчивость может вызвать ненужное внимание его охраны. Там работают профессионалы. Кроме того, он сам знает, как себя вести и что делать. Не забывайте, он наш коллега.
– Не забуду, – улыбнулся Гейтлер, – а вам трудно беседовать по-русски. Если хотите, перейдем на немецкий или польский.
– Почему?
– Вы себя невольно выдали. Сказали, что он «наш коллега». А я ведь не спрашивал вашу биографию.
– Верно, – нахмурился Дзевоньский, – я много лет не был в России. И мне трудно себя все время контролировать. Давайте перейдем на немецкий или польский. Так мне будет легче.
– Пан Дзевоньский, – перешел на польский язык Гейтлер, – вы понимаете, что мне нужно время для разработки операции? И конкретный исполнитель. Или исполнители, которые ничего не будут знать до последнего момента. Это в фильмах и книгах прошлого века можно было нанять наемного убийцу, который будет действовать в одиночку. Сейчас такое невозможно. Нужны продуманные действия многих людей, хотя успеха чаще всего добиваются одиночки именно в силу законов конспирации.
– Вы хорошо говорите по-польски, – кивнул Дзевоньский, – и я понимаю все наши проблемы. Что-нибудь еще?
– Конкретные исполнители. Я скажу, кто именно мне нужен.
– Когда?
– Пока не знаю, скажу, когда изучу ситуацию. Мне понадобится автомобиль с водителем, чтобы немного поездить по городу. И уберите эту дурацкую охрану. Вы прекрасно понимаете, что если бы я захотел, то давно ушел бы от вас. Это не проблема.
– Думаю, да, – согласился Дзевоньский, – тем более что свои деньги вы очень ловко спрятали. Мы не смогли их найти. Не подскажете, куда вы их перевели?
– Не подскажу, пан Дзевоньский. Или лучше пан Юндзил? Это моя страховка на случай, когда вы решите, что «мавр сделал свое дело»…
– Охрану я не уберу, но машину мы вам дадим. Можете ездить, но будьте осторожны, не стоит привлекать ненужного внимания.
– Могли бы этого не говорить.
– Согласен. Я ценю ваш большой опыт, пан Шайнер. И готов выслушать все ваши рекомендации.
– И мое последнее условие. Вы сказали, что второго шанса не будет. С этим я могу согласиться. Поэтому мы всегда готовили два варианта. Основной и резервный, на случай провала первого. Основной вариант будем готовить мы с вами вдвоем. Резервный буду готовить я один. Вам придется мне поверить. И выплатить еще половину суммы. Если не получится у ваших людей и мы провалим основной план, то я задействую резервный вариант, о котором будет знать только один человек. Я сам. Это абсолютная гарантия безопасности.
– А исполнители? – поинтересовался Дзевоньский. – Разве вам не будут нужны конкретные исполнители? Как вы думаете осуществить свой план? Каким образом? Или вы возьмете пистолет и пойдете в Кремль?
– Вы сами сказали, что цените мой опыт. Я уже догадался, что вы работали в органах госбезопасности. Возможно, даже в разведке, пан Шайнер. И были очень толковым специалистом. Вы знаете, чем я занимался в нашей бывшей стране. Но вы даже не предполагаете, сколько на счету нашего отдела успешно проведенных операций. Не можете даже себе представить. И никто об этом никогда не узнает. Документы уничтожены. Свидетелей не осталась. Иногда мне бывает обидно, что мир не узнал всех подробностей о работе моих сотрудников. Даже в КГБ не было специалистов такого уровня. И столько успешно проведенных операций. Но в финале мы проиграли из-за просчета наших политиков и из-за предательства Москвы, которое я никогда и никому не простил. Вся моя жизнь изменилась. Я потерял Родину, семью, работу, свою честь. Надо мной смеялись, объясняя, что я всю жизнь служил ложным идеалам. – Гейтлер взглянул на огонь в камине и негромко продолжал уже по-немецки. – Поэтому давайте договоримся так. Вам придется мне поверить и не мешать. Я никуда не сбегу. Не потому, что вы мне так нравитесь. Я хочу завершить мою карьеру самым громким делом в моей жизни. Хочу поставить жирную точку и показать всему миру, что они слишком рано похоронили мою страну и нашу разведку. Эндшпиль будет за нами. Это моя историческая миссия, если хотите.
Наступило молчание. Дзевоньский молчал целую минуту, словно раздумывая. И наконец произнес, тоже по-немецки:
– Я вам верю, генерал. Можете делать все, что считаете нужным. Машину мы вам дадим. Разрабатывайте ваши варианты, я буду вам помогать. Только на всякий случай хочу вас предупредить. Если вдруг вы решите все-таки исчезнуть, мы не станем вас искать. У вас остались два внука в Берлине. И ваша единственная дочь. Это гарантия вашей лояльности. Извините, что вынужден так говорить, но я хочу быть искренним до конца.
Теперь целую минуту молчал Гейтлер. Его лицо превратилось в каменную маску, но многолетняя закалка в органах разведки сказывалась. Он ничем не выдал своего волнения. Две пары серых глаз снова скрестились. Они понимали друг друга. Они слишком хорошо понимали друг друга. И только через минуту генерал криво усмехнулся:
