Такой взгляд резко расходится со взглядом на предмет нашего современного богословия; но это не может нас особенно смущать потому, во-первых, что высказываемый нами взгляд находится в совершенной гармонии с основным практическим началом христианской жизни; и потому, во-вторых, что, расходясь с господствующей тенденцией современного богословия, этот взгляд совпадает всецело с учением отцов и учителей Вселенской Церкви, которые в устроении первохристианской общины видели идеальную форму церковного общения, а в общении имуществ — естественное выражение христианской любви, объединяющей людей в братскую семью; выражение, являющееся желательным во всякое мгновение жизни на земле Церкви Христовой. При этом в святоотеческой письменности первых трех веков встречается не только признание идеального значения за формой общения имуществ в деле устроения материального быта общины, но и положительный призыв к этому, и указание на действительное существование такого общения в среде христиан. А в последующие века взоры учителей Церкви обращаются от современного им положения церковной жизни к первым дням христианства, и в сиянии этого царства любви они показывают своим современникам, какой должна быть жизнь христианская.
Все это ясно откроется при изложении святоотеческого учения о собственности; но прежде, чем перейти к изложению этого учения подведем кратко итоги тому, что стало ясным для нас из откровенного учения в его отношении к праву человека владеть своим.
Прежде всего, мы думаем и утверждаем, что в откровенном учении нет и намека на долг «приобретать, хранить и умножать» свое имущество. Всюду вместо этого заповедуется не приобретать себе сокровищ на земле, не заботиться о том, что тлеет, и раздавать свое достояние неимущим. Иными словами, в откровенном учении заповедуется как раз обратное тому, что дозволяется и одобряется нашими системами нравственного богословия. Вследствие этого, естественно, и отношение к праву собственности в новозаветном Откровении и в нашем богословии устанавливается неодинаковое. Откровенное учение, как мы сказали, признает это право как наличный факт действительной жизни. И не только в прямых словах св. апостола Петра Анании[97], но и в абсолютном запрещении всякого посягательства на чужую собственность утверждается принцип неприкосновенности права каждого владеть принадлежащим ему по гражданскому закону. Христианство по самой своей природе не отрицало юридических норм общежития, даже такой нормы, как институт рабства. Но оно сообщало этим нормам новое освещение, вдыхало в них новый дух и через это преобразовывало их. Так было вообще, так и в отношении христианства к праву собственности. Оно признало это право в качестве юридической нормы, но само говорило не об этом праве, но о долге нашем отказываться от этого права в случае внешнего насилия и всегда думать не о том, чтобы владеть своим, но о том, чтобы делиться своим с другими. Поэтому, когда наше богословие говорит о том, что право собственности «святыня для христианина», то мы думаем, что это не христианская характеристика. Конечно, если под терминами «священный» и «святыня» подразумевать принцип неприкосновенности, то это — бесспорная истина. Но такое словоупотребление все-таки будет не вполне точным. Термины «священный» и «святыня» приложимы в истинном смысле слова лишь к идеальным нормам собственно христианского нравственного закона. А такой идеальной нормой в христианстве является не право собственности, но, согласно учению Откровения и Церкви, добровольное внутреннее, а иногда и внешнее отречение от права собственности, когда последняя рассматривалась как общее достояние. Мысль эта, как сейчас увидим, проходит яркой нитью через все века жизни древней Церкви и находит в святоотеческом учении такое резкое выражение, что самое происхождение права собственности рассматривается как признак оскудения любви среди людей и наглядное выражение отсутствия среди них истинно братского единения в жизни.
На рубеже письменности апостольской и святоотеческой находятся писания мужей апостольских. В этих памятниках древней церковной письменности мы, конечно, не встречаем подробно развитого учения о собственности, но, однако, находим существенно важные для нас указания на то, что человек является в этом мире собственником лишь в условном смысле, только распорядителем Божиих даров; и, согласно воле Божией, должен смотреть на свое, как на принадлежащее всем его собратьям. В «Послании апостола Варнавы», этом древнейшем памятнике церковной письменности, его святой автор изображает, между прочим, два возможных пути нашей жизни: путь света и тьмы, путь любви и злобы. И в изображении первого пути встречается, как неотделимый признак истинной любви, совершенное общение верующих. «Люби ближнего, — пишет св. Варнава, — более души своей... Имей общение с ближними во всем и не называй ничего собственностью; ибо если вы общники в благах нетленных, то не более ли в вещах тленных?... Не будь простирающим рук к принятию и сгибающим их, когда ты должен дать»[98].
В «Пастыре» Ерма находится довольно подробное раскрытие той мысли, что все в мире — Божие достояние, и человек должен владеть им так, чтобы все участвовали в обладании Божиими дарами. «Не пользуйтесь, — увещает старица в видении Ерма, — одни творениями Божиими, но щедро раздавайте нуждающимся»[99]. «Всем давай, — заповедует Пастырь, — потому, что Бог хочет, чтобы всем было даруемо из Его даров. Берущие отдадут отчет Богу... Дающий же не будет виноват, ибо он исполнил служение, какое получил от Бога»[100]. В подобии первом подробно раскрывается та мысль, что человек в этом мире не может иметь истинной собственности, но что если кто владеет чем-либо, то должен всем делиться с нуждающимися ближними. «Пастырь сказал мне: знаете ли, что вы, рабы Божии, находитесь в странствии? Ваш город находится далеко от этого города. Итак, если знаете ваше отечество, в котором имеете жить, то зачем здесь покупаете поместья, строите великолепные здания и ненужные жилища?... Несмысленный, двоедушный и жалкий человек, не понимаешь ли, что все это — чужое и под властью другого... Итак, смотри, подобно страннику на чужой стороне, не приготовляй ничего более, как сколько тебе необходимо для жизни... Итак, вы, служащие Богу и имеющие Его в сердцах своих, смотрите: делайте дела Божии... Вместо полей, искупайте души от нужды, сколько кто может, помогайте вдовам и сиротам; богатство и все стяжания ваши употребляйте на такого рода дела, на которые вы и получили их от Бога. Ибо Господь обогатил вас для того, чтобы вы исполняли такое служение Ему. Делать это гораздо лучше, чем покупать поместья или дома, потому что все это погибнет в этом мире»[101]. «Должно всякого человека исхищать из бедствия... Кто знает о бедствии такого человека и не избавляет его, тот допускает великий грех и делается виновен в крови его. Итак, благотворите, сколько кто получил от Господа»[102]. Таким образом, Ерм требует отрешиться от взгляда на свое имущество как на свою неотъемлемую собственность, но видит в нем нечто такое, на что имеют право все нуждающиеся.
«Учение двенадцати Апостолов», этот древний памятник, примыкающий к веку писаний мужей апостольских, содержит очень выразительное поучение, как должно смотреть на свою собственность, причем в этом случае близко примыкает к взглядам, высказанным в послании апостола Варнавы. «Всякому просящему у тебя дай, — повторяет «Учение» слова Господа, — и не требуй назад; ибо Отец желает, чтобы всем было даруемо от Его благодатных даров»[103]. «Не отвращайся от нуждающегося, но во всем имей общение с братом своим; и ничего не называй своей собственностью; ибо если вы соучастники в нетленном, то тем более в вещах тленных»[104].
В писаниях мужей апостольских, соответственно их учительному характеру, мы слышим только призыв к отказу от того, чтобы называть что-либо своей собственностью, но не встречаем определенных указаний, осуществлялось ли это идеальное требование и в действительной жизни Церкви. В писаниях христианских апологетов мы находим положительный ответ и на этот вопрос, когда они дают отчет врагам христианства в тех началах, какими руководится Церковь в своей жизни. Так, св. Иустин, философ и мученик, свидетельствует в своей первой «апологии», что и в его время существовало в Церкви общение имуществ. «Прежде мы, — говорит св. Иустин о христианах, — более всего заботились о снискании богатства и имения; ныне и то, что имеем, вносим в общество и делимся со всяким нуждающимся...»[105]. «И достаточные из нас помогают всем бедным, и мы всегда живем заодно друг с другом... Достаточные и желающие, каждый по своему произволению, дают, что хотят, и собранное хранится у предстоятеля; а он имеет попечение... о всех, находящихся в нужде»[106].
