— А ты дерзкий. Мне нравится это в карликах.
Когда толстяк рассмеялся, его плоть затряслась так энергично, что Тирион испугался, как бы он не упал и не раздавил его.
— Ты голоден, мой маленький друг? Устал?
— Страдаю от жажды, — Тирион поднялся на колени. — И измарался.
Толстяк фыркнул.
— Ванна прежде всего, да. Потом еда и мягкая кровать, так? Мои слуги позаботятся об этом, — он отложил инструменты в сторону. — Мой дом — твой дом. Друг моего друга за морем — друг Иллирио Мопатиса. Да.
«А каждому другу Паука Вариса я доверяю ровно настолько, насколько далеко я могу его зашвырнуть».
Толстяк все-таки предоставил обещанную ванну. Едва Тирион, наконец-то, погрузился в горячую воду и закрыл глаза, он тут же уснул.
Он проснулся обнажённым на перине из гусиного пуха, столь пышной и мягкой, что можно было представить, будто тонешь в облаке. В рот набились и прилипли к языку волосы, в горле пересохло, зато член был словно железный прут. Он скатился с кровати, разыскал горшок и с блаженным вздохом постарался наполнить его до краев.
В комнате стоял полумрак, но в щели между ставнями пробивались жёлтые лучи солнечного света. Тирион стряхнул последние капли и проковылял по мирийскому ковру, мягкому, словно первая весенняя травка. Он неуклюже вскарабкался на подоконник и распахнул ставни, чтобы посмотреть, куда благодаря Варису и всем богам его занесло.
Под окном вокруг мраморного прудика, словно часовые на посту, стояли шесть вишен. На тонких бурых ветках не было ни единого листочка. Обнажённый мальчик с коротким мечом в руке, стоя в воде, изображал поединок. Он был стройным и симпатичным, не старше шестнадцати лет, с прямыми светлыми волосами, доходящими ему до плеч. Он был как живой, так что карлику потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это раскрашенный мрамор, хотя меч сверкал, словно настоящая сталь.
За прудом оказалась двенадцатифутовая кирпичная стена с железными пиками наверху. За ней находился город. Вокруг залива теснилось море черепичных крыш. Он увидел возвышающиеся между ними квадратные башни, огромный красный храм и дворец, вдалеке на холме. У горизонта на солнце сверкало море. Через бухту сновали рыбацкие лодки, их паруса трепетали на ветру, и еще он различил мачты больших кораблей, стоявших в порту у причала. — «Какой-нибудь из них непременно идет в Дорн или в Восточный Дозор у моря». — Он не имел представления, как заплатить за проезд, да и за весло он взяться не смог бы. — «Я мог бы наняться юнгой и позволить команде в качестве платы матросить меня всю дорогу через Узкое море».
Ему стало интересно, куда же его занесло. — «Даже воздух здесь пахнет иначе». — Прохладный осенний воздух был насыщен странными запахами, и издалека, с улиц из-за стены, до него доносился слабый отзвук незнакомой речи. Язык был похож на валирийский, но он смог разобрать лишь одно слово из пяти. — «Нет, это не Браавос, — решил он, — но и не Тирош». — Облетевшие деревья и холодный ветер так же говорили против Лисса, Мира и Волантиса.
Услышав звук открывшейся за спиной двери, Тирион обернулся навстречу толстому хозяину дома.
— Это Пентос, не так ли?
— Точно. Что ж ещё?
«Пентос», — что ж, это лучше, чем Королевская гавань, большего пока сказать было нельзя.
— Куда отправляются шлюхи? — услышал он собственный вопрос.
— Здесь, как и в Вестеросе, шлюх можно найти в любом борделе. Но тебе они не потребуются, мой маленький друг. Выбирай любую служанку. Никто не посмеет тебе отказать.
— Рабыни? — с пониманием уточнил карлик.
Толстяк погладил один из зубцов своей напомаженной желтой бородки — жест, который Тириону показался довольно непристойным.
— Рабство в Пентосе запрещено по условиям соглашения, заключенного нами с Браавосом сотню лет тому назад. И все же, они тебе не откажут, — Иллирио сделал неуклюжий полупоклон. — А теперь, мой маленький друг должен меня извинить. Я имею честь быть магистром этого города, и меня вызывает к себе на совещание принц. — Он улыбнулся, продемонстрировав полный рот кривых жёлтых зубов. — Если желаешь, посмотри дом и окрестности, но не вздумай выбираться за стену. Лучше никому не знать, что ты был здесь.
— Был? Разве я куда-то собираюсь?
— Об этом мы вдоволь поговорим сегодня вечером. Мой маленький друг вместе со мной покушает, выпьет и разделит великие планы, не так ли?
— Да, мой толстый друг, — ответил Тирион. — «Он хочет использовать меня для собственной пользы».
Торговые принцы Вольных городов всегда думали только о собственной выгоде. — «Солдаты пряностей и сырные лорды», — презрительно называл их отец. Если как-то утром Иллирио Мопатис вдруг решит, что от мёртвого карлика для него больше пользы, чем от живого, то уже вечером Тирион вновь окажется упакованным в бочку. — «Лучше убраться отсюда до того, как наступит этот день». — Он ни капли не сомневался, что он когда-нибудь придет. Серсея его ни за что не простит, да и Джейме не поблагодарит за стрелу в отцовском брюхе.
Легкий ветерок взволновал воду вокруг меченосца в пруду. Это напомнило ему, как Тиша трепала его волосы во время ложной весны, когда они поженились, до того, как он помог отцовским солдатам её изнасиловать. За время своего бегства он часто думал о тех солдатах, пытаясь припомнить, сколько же их было. Казалось бы, уж это он бы запомнил, но нет. Дюжина? Две? Сотня? Он не мог сказать. Они были взрослыми мужчинами, высокими и сильными… хотя для карлика тринадцати лет отроду все взрослые мужчины кажутся великанами. — «Тиша точно знала, сколько их было». — Каждый должен был дать ей серебряного оленя, так что ей нужно было просто их сосчитать. — «Серебряный за каждого из них и золотой от меня». — Отец настоял, чтобы Тирион тоже заплатил. — «Ланнистеры всегда платят свои долги».
— Куда отправляются шлюхи? — он вновь услышал голос лорда Тайвина и треньканье тетивы.
Магистр пригласил его осмотреть дом. Тирион разыскал чистую одежду в сундуке из кедра, украшенного ляписом и перламутром. Облачаясь, он понял, что она была сшита на ребенка. Одежда была довольно дорогой, правда слегка старомодной, но крой был такой, что штаны были велики, а рукава коротки. Воротник же был таким узким, что попытайся Тирион его застегнуть, то его собственное лицо стало бы чернее лица Джоффри. Как видно, моли одежда больше пришлась по вкусу. — «По крайней мере, не воняет рвотой».
Свое обследование Тирион начал с кухни, где обнаружились две толстушки и поваренок, которые с опаской наблюдали за тем, как он наложил себе сыра, хлеба и фиг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
