Петух и жемчужное зерно[44]
Навозну кучу разрывая,Петух нашел Жемчужное зерноИ говорит: «Куда оно?Какая вещь пустая!Не глупо ль, что его высóко так ценя́т?А я бы, право, был гораздо боле радЗерну ячменному: оно не столь хоть видно,Да сытно».
Невежи судят точно так:В чем толку не поймут, то все у них пустяк.
Обоз[45]
С горшками шел Обоз,И надобно с крутой горы спускаться.Вот, на горе других оставя дожидаться,Хозяин стал сводить легонько первый воз.Конь добрый на крестце почти его понес,Катиться возу не давая;А лошадь сверху, молодая,Ругает бедного коня за каждый шаг:«Ай, конь хваленый, то-то диво!Смотрите: лепится, как рак;Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!Смелее! Вот толчок опять.А тут бы влево лишь принять.Какой осел! Добро бы было в горуИли в ночную пору, —А то и под гору, и днем!Смотреть, так выйдешь из терпенья!Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!Гляди-тко нас, как мы махнем!Не бойсь, минуты не потратим,И возик свой мы не свезем, а скатим!»Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,Тронýлася лошадка с возом в путь;Но только под гору она перевалилась,Воз начал напирать, телега раскатилась;Коня толкает взад, коня кидает вбок;Пустился конь со всех четырех ногНа славуПо камням, рытвинам; пошли толчки,Скачки,Левей, левей, и с возом – бух в канаву!Прощай, хозяйские горшки!
Как в людях многие имеют слабость ту же:Все кажется в другом ошибкой нам;А примешься за дело сам,Так напроказишь вдвое хуже[46].
Вороненок[47]
ОрелИз-под небес на стадо налетелИ выхватил ягненка,А Ворон молодой вблизи на то смотрел.Взманило это Вороненка,Да только думает он так: «Уж брать так брать,А то и когти что марать!Бывают и орлы, как видно, плоховаты.Ну, только ль в стаде что ягняты?Вот я как захочуДа налечу,Так царский подлинно кусочек подхвачу!»Тут Ворон поднялся над стадом,Окинул стадо жадным взглядом:Из множества ягнят, баранов и овецВысматривал, сличал и выбрал наконецБарана, да какого!Прежирного, прематерóго,Который доброму б и волку был в подъем.Изладясь, на него спустилсяИ в шерсть ему что силы есть вцепился.Тогда-то он узнал, что добычь не по нем.Что хуже и всего, так на баране томТулуп такой был прекосматый,Густой, всклокоченный, хохлатый,Что из него когтей не вытеребил вонЗатейник наш крылатыйИ кончил подвиг тем, что сам попал в полон.С барана пастухи его чинненько сняли;А чтобы он не мог летать,Ему все крылья окорналиИ детям отдали играть.
Нередко у людей то ж самое бывает,Коль мелкий плутБольшому плуту подражает:Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют.[48]
Слон на воеводстве[49]
Кто знатен и силен,Да не умен,Так худо, ежели и с добрым сердцем он.
На воеводство был в лесу посажен Слон.Хоть, кажется, слонов и умная порода,Однако же в семье не без урода:Наш ВоеводаВ родню был толст,Да не в родню был прост;А с умыслу он мухи не обидит.Вот добрый Воевода видит:Вступило от овец прошение в Приказ:«Что волки-де совсем сдирают кожу с нас».«О плуты! – Слон кричит. – Какое преступленье!Кто грабить дал вам позволенье?»А волки говорят: «Помилуй, наш отец!Не ты ль нам к зи́ме на тулупыПозволил легонький оброк собрать с овец?А что они кричат, так овцы глупы:Всего-то при́дет с них с сестры по шкурке снять[50];Да и того им жаль отдать».«Ну то-то ж, – говорит им Слон, – смотрите!Неправды я не потерплю ни в ком:По шкурке, так и быть, возьмите;А больше их не троньте волоском».
Осел и соловей[51]
Осел увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище.Хотел бы очень яСам посудить, твое услышав пенье,Велико ль подлинно твое уменье?»Тут Соловей являть свое искусство стал[52]:Защелкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался;То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.Внимало все тогдаЛюбимцу и певцу Авроры[53]:Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,И прилегли стада.Чуть-чуть дыша, пастух им любовалсяИ только иногда,Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом:«Изрядно, – говорит, – сказать неложно,Тебя без скуки слушать можно;А жаль, что незнакомТы с нашим петухом;Еще б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.
Избави бог и нас от этаких судей.
Из «Книги третьей»
Откупщик и сапожник[54]
Богатый Откупщик в хоромах пышных жил,Ел сладко, вкусно пил;По всякий день давал пиры, банкеты;Сокровищ у него нет сметы.В дому сластей и вин, чего ни пожелай:Всего с избытком через край.И, словом, кажется, в его хоромах рай.Одним лишь Откупщик страдает,Что он недосыпает.Уж Божьего ль боится он судаИль просто трусит разориться:Да только все ему не крепко как-то спится.А сверх того, хоть иногдаОн вздремлет на заре, так новая беда:Бог дал ему певца соседа.С ним из окна в окно жил в хижине беднякСапожник, но такой певун и весельчак,Что с утренней зари и до обеда,С обеда до ночи без умолку поетИ богачу заснуть никак он не дает.Как быть и как с соседом сладить,Чтоб от пенья́ его отвадить?Велеть молчать: так власти нет;Просил: так просьба не берет.Придумал наконец и за соседом шлет.Пришел сосед.«Приятель дорогой, здорóво!»«Челом вам бьем за ласковое слово».«Ну, что, брат, каково делишки, Клим, идут?»(В ком нýжда, уж того мы знаем, как зовут.)«Делишки, барин? Да не худо!»«Так оттого-то ты так весел, так поешь?Ты, стало, счастливо живешь?»«На Бога грех роптать, и что ж за чудо?Работою завален я всегда;Хозяйка у меня добра и молода:А с доброю женой, кто этого не знает,Живется как-то веселей».«И деньги есть?» – «Ну нет, хоть лишних не бывает,Зато нет лишних и затей».«Итак, мой друг, ты быть богаче не желаешь?»«Я этого не говорю,Хоть Бога и за то, что есть, благодарю;Но сам ты, барин, знаешь,Что человек, пока живет,Все хочет более: таков уж здешний свет.Я чай, ведь и тебе твоих сокровищ мало,И мне бы быть богатей не мешало».«Ты дело говоришь, дружок:Хоть при богатстве нам есть также неприятства,Хоть говорят, что бедность не порок,Но все уж коль терпеть, так лучше от богатства.Возьми же: вот тебе рублевиков мешок:Ты мне за правду полюбился.Поди: дай Бог, чтоб ты с моей руки разжился.Смотри, лишь промотать сих денег не могиИ к нýжде их ты береги!Пять сот рублей тут верным счетом,Прощай!» Сапожник мой,Схватя мешок, скорей домойНе бегом – лётом;Примчал гостинец под полой;И той же ночи в подземельеЗарыл мешок – и с ним свое веселье!Не только песен нет, куда девался сон(Узнал бессонницу и он!);Все подозрительно, и все его тревожит:Чуть ночью кошка заскребет,Ему уж кажется, что вор к нему идет:Похолодеет весь, и ухо он приложит.Ну, словом, жизнь пошла, хоть кинуться в рекý.Сапожник бился, билсяИ наконец за ум хватился:Бежит с мешком к ОткупщикуИ говорит: «Спасибо на приятстве,Вот твой мешок, возьми его назад:Я до него не знал, как худо спят.Живи ты при своем богатстве;А мне, за песни и за сон,Не надобен и миллион».
Волк и волчонок[55]
Волчонка Волк, начав помалу приучатьОтцовским промыслом питаться,Послал его опушкой прогуляться;А между тем велел прилежней примечать,Нельзя ль где счастья им отведать:Хоть, захватя греха,На счет бы пастухаПозавтракать иль пообедать!Приходит ученик домойИ говорит: «Пойдем скорей со мной!Обед готов; ничто не может быть вернее:Там под горойПасут овец, одна другой жирнее;Любую стоит лишь унестьИ съесть;А стадо таково, что трудно перечесть».«Постой-ка, – Волк сказал, – сперва мне ведать надо,Каков пастух у стада?»«Хоть говорят, что онНе плох, заботлив и умен,Однако стадо я обшел со всех сторонИ высмотрел собак: они совсем не жирны,И плохи, кажется, и смирны».«Меня так этот слух, —Волк старый говорит, – не очень к стаду манит;Коль подлинно не плох пастух,Так он плохих собак держать не станет.Тут тотчас попадешь в беду!Пойдем-ка, я тебя на стадо наведу,Где сбережем верней мы наши шкуры:Хотя при стаде том и множество собак,Да сам пастух дурак;А где пастух дурак, там и собаки дуры».
Слон и моська[56]
