С магазинного крылечка Лёхин сошёл в полном убеждении: исчезновения подростка и девушки взаимосвязаны. Притормаживало лишь одно. Родители Ромки — люди, конечно, с достатком, но где уж им тягаться с богатством Егора Васильевича. И что же? Похитители — судя по всему, целая шайка! — не брезгуют и мелочью?
Дошлёпал по ручьям до подъезда. Под навесом, ссутулившись, курила мокрая чёрная фигура. Сквозь ширму-капель с крыши Лёхин прыгнул рядом и только-только начал разворачиваться закрыть зонт, как из стены за чёрной фигурой высунулись Касьянушка и Дормидонт Силыч. Оба в ужасе вылупили глаза "Ой, что случилось-то!" и, дружно ткнув пальцами в чёрную фигуру, пропали.
Внутренне подобравшись, Лёхин неспешно закрыл наконец зонт и обратился к неизвестному:
— Добрый вечер!
— Добрый, — ответил неизвестный и поднял голову взглянуть на Лёхина.
При виде смуглого лица с проницательными глазами Лёхин здорово пожалел, что заговорил, а не удрал сразу домой.
Профессор Соболев собственной персоной! Именно его испытующий взгляд заставлял Лёхина не ходить к Ане в гости, а назначать ей встречи где-нибудь в городе. Её старшего брата он побаивался из-за истории с месяц назад, когда неконтролируемые в момент смерти эзотерические способности профессора впустили чудовищ в человеческий мир. Рядом с Соболевым Лёхин всегда держался настороже: профессор почему-то напоминал ему склад боеприпасов, в двери которого застрял кончик бикфордового шнура. Только спичку поднести…
— Я за хлебом выходил, — попытался завязать разговор Лёхин. — Вы, Дмитрий Витальевич, наверное, поднимались, в квартиру звонили?
— Свет горел, — тихо сказал Соболев. — Я подумал, вы не хотите открывать.
— Ну, что ж, вот он я. Давайте зайдём? Вы ведь не просто так приехали? По делу?
— Заходить не буду. Поздно уже. Анюта будет беспокоиться. Да и дело моё к вам на два слова. Алексей, возможно, человек вы хороший. Но я всё-таки вас очень прошу оставить мою сестру в покое. Пожалуйста, не приходите больше и не звоните. Это всё, что я хотел сказать. До свидания.
Он приподнял плечи, машинально защищаясь от дождя, и стремительно зашагал к машине, приткнувшейся слева от приподъездной площадки… С обеих сторон от Лёхина повеяло неопределённым движением, и голосом Дормидонта Силыча прошептали:
— Обалдеть! Ишь, герцогА каке нашлись!
5.
Перед сном привидения уговорили Лёхина перечитать последнюю запись в тетради, чтобы приснилось продолжение приключений Джона Гризли. Особенно настаивал на чтении призрак когда-то безымянного агента.
— Поверьте профессионалу в данной сфере жизни, — вещал Глеб Семёнович. — Сны должны иметь логический конец!
Слушая его, Лёхин почему-то не мог отделаться от ощущения, что агент просто-напросто увлечён Лёхиными сновидениями, как хорошим сериалом, и ждёт не дождётся продолжения. Остальные три призрака, кстати, того же желания и не думали скрывать.
Черти настырные… Глаза закрываются, а они — перечитай.
Но перечитал. И пока читал, все четверо с живым интересом висели над ним и тетрадью, как будто не знали его личного сна наизусть. Этакий портрет в интерьере получился: кровать, торшер, крупным планом Лёхин с тетрадью, склонившиеся над ним тени гигантскими вопросительными знаками.
На последних строках, с корявым от спешки почерком, Лёхин мягко ткнулся головой в подушку. Елисей некоторое время прислушивался к сонному дыханию хозяина, потом шёпотом велел:
— На кухню все! Касьян, закрой рот! Лексей Григорьича разбудишь.
Домового слушались. Улетучились быстро. Касьянушка, правда, промычал что-то жалобное сквозь крепкую ладонь Дормидонта Силыча, но особо не трепыхался.
А Елисей стянул тетрадь с постели, донёс до письменного стола. Потом ещё раз оглядел комнату с хозяином, погрозил кулачишком коту, выключил торшер и тихонько ушёл, неслышно топая валенками.
Первой к Лёхину съехала с торшера "помпошка" и деловито устроилась на ухе человека. Затем на кровать мягко прыгнул Джучи, сначала обнюхал лицо хозяина, потом Шишика и, уверившись, что все свои, привалился к животу Лёхина. Здесь коту тепло и уютно, а во сне — Джучи знал — человек ворочается редко. Не задавит.
"… Джон Гризли стоял очень неудобно — широко расставив ноги над лежащим Крисом. Несмотря на вкрадчивые уверения Боба Кувалды, Джон знал, что рейнджера под присмотром бандитов оставлять нельзя ни на секунду. И ещё охотник знал, что Кувалда не сможет драться по-настоящему и сподличает. И всё это не оттого, что лучшие годы бандита позади. Нет, Кувалда сам дал себе слабину. Когда-то он был хорошим бойцом, а кулак какой был!.. Настоящая кувалда!.. А сейчас обрюзг, хотя, наверное, и не замечает…
Кувалда двинулся вперёд медленно и даже с ленцой. Правила поединка просты: кого с ног собьют, тот и проиграл. А уж что ты в ход пустишь, защищаясь или нападая, — дело твоё. Можешь кулак, а можешь — холодное или огнестрельное оружие. Не возбраняется. На всё остальное — табу. Поэтому Джон Гризли только шевельнул бровью, приметив в приоткрывшихся пластинах Кувалдового бронежилета лучевой зарядник. Забавно. Пустит ли бандит в ход припрятанный бластер? А если пустит, как отреагируют его подчинённые? Или на сей раз он отобрал в команду откровенных подонков?
Размышляя обо всем, Джон Гризли слегка покачивался, машинально копируя движения противника. Охота на крупного зверя. Если перед тобой опасный враг, главное — вовремя уловить миг, когда он начнёт атаку. Зверь думает, что внезапен. Пусть думает. Закон охотника — начать движение вместе с противником, и тогда противник — дичь.
Кувалда резко выбросил вперёд руки с короткоствольным автоматом. До поры до времени оружие таилось в боковых ремнях. Короткая деловитая очередь заткнулась в самом начале: опередив явление автомата, из рукава Гризли выстрелила серая металлическая змея, цапнула оружие и свистнула обратно, в рукавное укрытие.
Движение противника за оружием для Джона Гризли началось с момента, когда лицо Кувалды напряглось. Так что кинуть охотничью сеть-ловушку чуть раньше не составило труда. Вообще-то, несколько озадаченный Джон Гризли легко читал и с лица, и с фигуры бандита, потому и озадачился: то ли он, Гризли, стал Великим охотником, то ли Кувалда сдал гораздо больше, чем видно на первый взгляд… А вдруг он притворяется?
Но Кувалда не притворялся. Он, кажется, слишком привык полагаться на подчинённых и стал менее сдержанным. Вот и сейчас он отметил удачу противника раздражённо-яростным воплем… Прежний Кувалда, напротив, затаился бы, перестал бы слишком откровенно двигаться. Но сейчас, пока он вопил, отмечая свою потерю, Джон Гризли насчитал на нём около двенадцати единиц оружия, которые противник выдал нечаянным прикосновением плохо контролируемых рук. Мда, расслабился некогда опасный и непредсказуемый поединщик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
