Спустя пару минут явилась мисс Эндрюс, худенькая миниатюрная особа, которая была бы хорошенькой, если бы не покрасневшие от слез глаза и нос. Ее шляпка напоминала перевернутое ведерко для угля, а черное бомбази новое платье было на редкость безобразным. Вспомнив изящную девушку в муслиновом платье с узором из веточек, которой мисс Эндрюс была когда-то, Виола мягко сказала:
– Входите детка, не бойтесь. Я леди Виола.
– Мне очень неприятно обременять вас, миледи, – прошептала девушка, подавив рыдание.
– Садитесь, – сказала Виола с подчеркнутой добротой. – Вас зовут Мэри? – продолжила она бодрым тоном, когда девушка уселась. – Мэри Эндрюс?
Мэри вскинула на нее изумленный взгляд и снова потупилась.
– Миледи очень д-добра, – произнесла она запинаясь. – Я никогда не думала, что вы запомните мое имя.
– Едва ли хорошая память является признаком доброты, – сухо отозвалась Виола, за что удостоилась взгляда карих глаз, полных ужаса. – Но я не чудовище, надеюсь, – поспешно добавила она. – А теперь, моя дорогая, почему вы едете в Лондон в почтовой карете?
Печальная история мисс Эндрюс, перемежавшаяся потоком слез, заключалась в том, что ее отправили в Лондон жить с теткой, которую она совсем не знала.
– Отец поссорился со своей сестрой еще до моего рождения. Папа не одобрял мужчину, за которого она вышла замуж, и не простил ее даже после смерти ее мужа. Боюсь, моя тетя не совсем респектабельная особа, но мне больше некуда идти.
– А почему вы не остались со своей мачехой? – нетерпеливо спросила Виола.
– Она собирается поселиться у своего кузена в Глостере. Но он не богат и не может взять меня.
– Понятно. Но может, ваша тетя не так уж плоха, – предположила Виола. – Ваш отец не любил ее, но, как я заметила, священники часто думают о людях хуже, чем те этого заслуживают. Надо будет мне повидаться с ней.
Мэри пораженно моргнула.
– Вам, миледи?
– Разумеется, – отозвалась Виола. – Я собираюсь в Лондон сама, но по некоторым причинам предпочитаю путешествовать инкогнито. Так что все складывается весьма удачно. Я отправлюсь в Лондон в почтовой карете вместо вас. И заодно повидаюсь с вашей теткой, чтобы решить, годится ли она вам в опекунши. Если да, я пришлю за вами. А тем временем вы вместе с Доббинс вернетесь домой.
– У меня нет дома, миледи, – жалобно произнесла Мэри.
– Я имею в виду мой дом, – сказала Виола. – Фэншо. Доббинс поможет вам переодеться в мою одежду, и никто в Йорке не догадается, что леди Виола отправилась в Лондон.
– А что я буду делать в Фэншо, мадам?! – воскликнула Мэри в панике.
– Вы будете моей гостьей, дорогая, – объяснила Виола. – Вам нечего не придется делать. Доббинс присмотрит за вами. По крайней мере, ей будет, чем заняться, пока я в отъезде.
Спустя трое суток, туманным утром, почтовая карета из Йорка въехала во двор лондонской гостиницы. Полусонная и измученная, Виола сошла вниз по ступенькам, щурясь от неожиданно яркого света фонарей. Впервые в жизни она чувствовала себя грязной. Коротких остановок едва хватало, чтобы удовлетворить естественные потребности, не говоря уж о том, чтобы принять ванну или сменить одежду. Ее кожа зудела под нестиранным нижним бельем, голова раскалывалась. И хотя всю дорогу она не снимала с головы шляпку, все равно опасалась, что подхватила насекомых от своих попутчиков.
– Дочь священника... – долетели до нее слова кучера почтовой кареты. – Бедна как церковная мышь... Это просто позор...
Хозяин гостиницы бросил на нее сомневающийся взгляд, и его можно было понять. Приличные женщины не путешествуют в одиночестве в почтовой карете.
Никто не пришел встречать мисс Эндрюс, даже слуга, осознала Виола, ощутив легкую панику. Оказаться во дворе лондонского постоялого двора, в сотнях миль от дома, в предрассветные часы, было не слишком приятным опытом. До сих пор она, по крайней мере, могла рассчитывать на защиту охранников, сопровождавших карету. И это прием, приготовленный миссис Дин для ее юной племянницы?
Полыхая от ярости, Виола, казалось, целую вечность простояла во дворе, прежде чем к ней подошел хозяин гостиницы.
– Мисс Эндрюс? – произнес он неуверенным тоном, словно сомневался в точности сведений, полученных от кучера.
– Доброе утро, хозяин, – деловито отозвалась она. – Я бы хотела отдельную комнату. И горячую ванну с горячим завтраком, если вас не затруднит.
Для мистера Дженнингза она была загадкой. Ее тон свидетельствовал о благородном происхождении и привычке к тому, что ее желания исполняются. Ее одежда, хоть и пострадавшая во время путешествия, была отличного качества. Мисс Эндрюс не произвела на него впечатления бедной, несмотря на слова кучера. Если она не бедна, то почему приехала в Лондон в почтовой карете? Если бедна, то, как она предполагает расплатиться за кров и пищу? Что-то здесь нечисто, решил он.
Пока он размышлял, Виола достала кошелек и протянула ему шиллинг.
– Мне нужна комната, хозяин, – решительно произнесла она.
– У меня есть отличный номер с очаровательной гостиной, мисс, – сказал он, спрятав серебряную монету в карман, а вместе с ней все свои сомнения.
Хотя Виола никогда не назвала бы крохотную гостиную, куда он привел ее, очаровательной, комната была вполне приемлемой.
– Что пожелаете сначала, мисс? – поинтересовался хозяин, когда слуга принес ее багаж. – Ванну или завтрак?
Хотя в последние три дня Виола питалась хлебом и сыром, она и думать не могла о пище, пока не вымоется.
– Ванну, и мне понадобится горничная. Подойдет любая девушка, – добавила она, заметив колебания хозяина.
После ванны она снова ощутила себя человеком. Облаченная в стеганый халат из голубого атласа, она расположилась перед огнем в гостиной, чтобы высушить волосы, пока служанка наводила в комнате порядок.
Получив указание избавиться от сваленной в углу одежды, девушка бросила на Виолу недоверчивый взгляд, но молча повиновалась.
Прибыл завтрак, и Виола утолила голод, запивая жареные колбаски свежими сливками. После еды ей захотелось спать, но тут раздался резкий стук в дверь. Не успела она откликнуться, как дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин, тащивший за ухо незадачливую служанку. Он втолкнул девушку в комнату, и она приземлилась у ног Виолы.
– Вас обокрали, мисс! – прорычал он. – Я поймал ее с вашей одеждой в руках.
Хотя Виола была аристократкой, ей не нравилось дурное обращение со слугами.
– Я отдала ей эти вещи, – сердито сказала она, помогая плачущей девушке подняться на ноги.
Хозяин растерялся.
– Что вы имеете в виду?
