Н.В.Н.
Есть в близости людей заветная черта,Ее не перейти влюбленности и страсти,Пусть в жуткой тишине сливаются устаИ сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и годаВысокого и огненного счастья,Когда душа свободна и чуждаМедлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ееДостигшие – поражены тоскою…Теперь ты понял, отчего моеНе бьется сердце под твоей рукою.
2 мая 1915, Петербург* * *
Выбрала сама я долюДругу сердца моего:Отпустила я на волюВ Благовещенье его.Да вернулся голубь сизый,Бьется крыльями в стекло.Как от блеска дивной ризыСтало в горнице светло.
4 мая 1915, ПетербургМОЛИТВА
Дай мне горькие годы недуга,Задыханья, бессонницу, жар,Отыми и ребенка, и друга,И таинственный песенный дар —Так молюсь за Твоей литургиейПосле стольких томительных дней,Чтобы туча над темной РоссиейСтала облаком в славе лучей.
1915. Духов день, Петербург. Троицкий мост* * *
Перед весной бывают дни такие:Под плотным снегом отдыхает луг,Шумят деревья весело-сухие,И теплый ветер нежен и упруг.
И легкости своей дивится тело,И дома своего не узнаешь,А песню ту, что прежде надоела,Как новую, с волнением поешь.
Лето 1915, Слепнево* * *
Широк и желт вечерний свет,Нежна апрельская прохлада.Ты опоздал на много лет,Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,Гляди веселыми глазами:Вот эта синяя тетрадьС моими детскими стихами.
Прости, что я жила скорбяИ солнцу радовалась мало.Прости, прости, что за тебяЯ слишком многих принимала.
Июль 1915, Слепнево* * *
Будем вместе, милый, вместе,Знают все, что мы родные,А лукавые насмешки,Как бубенчик отдаленный,И обидеть нас не могут,И не могут огорчить.
Где венчались мы – не помним,Но сверкала эта церковьТем неистовым сияньем,Что лишь ангелы умеютВ белых крыльях приносить.
А теперь пора такая,Страшный год и страшный город.Как же можно разлучитьсяМне с тобой, тебе со мной?
1915* * *
Нам свежесть слов и чувства простотуТерять не то ль, что живописцу – зренье,Или актеру – голос и движенье,А женщине прекрасной – красоту?
Но не пытайся для себя хранитьТебе дарованное небесами:Осуждены – и это знаем самиМы расточать, а не копить.
Иди один и исцеляй слепых,Чтобы узнать в тяжелый час сомненьяУчеников злорадное глумленьеИ равнодушие толпы.
23 июня 1915, Слепнево* * *
Ведь где-то есть простая жизнь и свет,Прозрачный, теплый и веселый…Там с девушкой через забор соседПод вечер говорит, и слышат только пчелыНежнейшую из всех бесед.
А мы живем торжественно и трудноИ чтим обряды наших горьких встреч,Когда с налету ветер безрассудныйЧуть начатую обрывает речь.
Но ни на что не променяем пышныйГранитный город славы и беды,Широких рек сияющие льды,Бессолнечные, мрачные садыИ голос Музы еле слышный.
23 июня 1915, Слепнево* * *
Нет, царевич, я не та,Кем меня ты видеть хочешь,И давно мои устаНе целуют, а пророчат.
Не подумай, что в бредуИ замучена тоскоюГромко кличу я беду:Ремесло мое такое.
А умею научить,Чтоб нежданное случилось,Как навеки приручитьТу, что мельком полюбилась.
Славы хочешь? – у меняПопроси тогда совета,Только это-западня,Где ни радости, ни света.
Ну, теперь иди домойДа забудь про нашу встречу,А за грех твой, милый мой,Я пред Господом отвечу.
7 июля 1915, Слепнево* * *
Столько раз я проклиналаЭто небо, эту землю,Этой мельницы замшелойТяжко машущие руки!А во флигеле покойник,Прям и сед, лежит на лавке,Как тому назад три года.Так же мыши книги точат,Так же влево пламя клонитСтеариновая свечка.И поет, поет постылыйБубенец нижегородскийНезатейливую песнюО моем веселье горьком.А раскрашенные яркоПрямо стали георгиныВдоль серебряной дорожки,Где улитки и полынь.Так случилось: заточеньеСтало родиной второю,А о первой я не смеюИ в молитве вспоминать.
Июль 1915, Слепнево* * *
Я не знаю, ты жив или умер,На земле тебя можно искатьИли только в вечерней думеПо усопшем светло горевать.
Все тебе: и молитва дневная,И бессонницы млеющий жар,И стихов моих белая стая,И очей моих синий пожар.
Мне никто сокровенней не был,Так меня никто не томил,Даже тот, кто на муку предал,Даже тот, кто ласкал и забыл.
Июль 1915, Слепнево* * *
Господь немилостив к жнецам и садоводам.Звеня, косые падают дождиИ, прежде небо отражавшим, водамПестрят широкие плащи.
В подводном царстве и луга, и нивы,А струи вольные поют, поют,На взбухших ветках лопаются сливы,И травы легшие гниют.
И сквозь густую водяную сеткуЯ вижу милое твое лицо,Притихший парк, китайскую беседкуИ дома круглое крыльцо.
Осень 1915, Царское Село* * *
Всё мне видится Павловск холмистый,Круглый луг, неживая вода,Самый томный и самый тенистый,Ведь его не забыть никогда.
Как в ворота чугунные въедешь,Тронет тело блаженная дрожь,Не живешь, а ликуешь и бредишьИль совсем по-иному живешь.
Поздней осенью свежий и колкийБродит ветер, безлюдию рад.В белом инее черные елкиНа подтаявшем снеге стоят.
И, исполненный жгучего бреда,Милый голос как песня звучит,И на медном плече КифаредаКрасногрудая птичка сидит.
Осень 1915, Царское Село* * *
Муза ушла по дорогеОсенней, узкой, крутой,И были смуглые ногиОбрызганы крупной росой.
Я долго ее просилаЗимы со мной подождать,Но сказала: «Ведь здесь могила,Как ты можешь еще дышать?»
Я голубку ей дать хотела,Ту, что всех в голубятне белей,Но птица сама полетелаЗа стройной гостьей моей.
Я, глядя ей вслед, молчала,Я любила ее одну,А в небе заря стояла,Как ворота в ее страну.
15 декабря 1915, Царское Село* * *
Тот август, как желтое пламя,Пробившееся сквозь дым,Тот август поднялся над нами,Как огненный серафим.
И в город печали и гневаИз тихой Корельской землиМы двое – воин и деваСтуденым утром вошли.
Что сталось с нашей столицей,Кто солнце на землю низвел?Казался летящей птицейНа штандарте черный орел.
На дикий лагерь похожийСтал город пышных смотров,Слепило глаза прохожимСверканье пик и штыков.
И серые пушки гремелиНа Троицком гулком мосту,А липы еще зеленелиВ таинственном Летнем саду.
И брат мне сказал: «НасталиДля меня великие дни.Теперь ты наши печалиИ радость одна храни».
Как будто ключи оставилХозяйке усадьбы своей,А ветер восточный славилКовыли приволжских степей.
1915КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Далеко в лесу огромном,Возле синих рек,Жил с детьми в избушке темнойБедный дровосек.
Младший сын был ростом с пальчик, —Как тебя унять,Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,Я дурная мать.
Долетают редко вестиК нашему крыльцу,Подарили белый крестикТвоему отцу.
Было горе, будет горе,Горю нет конца,Да хранит святой ЕгорийТвоего отца.
1915, Царское Село* * *
Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,Ни даже предчувствием тайным моим.Зачем же в ночи перед темным порогомТы медлишь, как будто счастьем томим?Не выйду, не крикну: «О, будь единым,До смертного часа будь со мной!»Я только голосом лебединымГоворю с неправедною луной.
1915* * *
Словно ангел, возмутивший воду,Ты взглянул тогда в мое лицо,Возвратил и силу и свободу,А на память чуда взял кольцо.Мой румянец жаркий и недужныйСтерла богомольная печаль.Памятным мне будет месяц вьюжный,Северный встревоженный февраль.
Февраль 1916, Царское Село* * *
Я знаю, ты моя наградаЗа годы боли и труда,За то, что я земным отрадамНе предавалась никогда,
За то, что я не говорилаВозлюбленному: «Ты любим»,За то, что всем я все простила,Ты будешь Ангелом моим.
28 апреля 1916, Царское Село* * *
Эта встреча никем не воспета,И без песен печаль улеглась.Наступило прохладное лето,Словно новая жизнь началась.
Сводом каменным кажется небо,Уязвленное желтым огнем,И нужнее насущного хлебаМне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,Вестью душу мою оживи,Не для страсти, не для забавы,Для великой земной любви.
17 мая 1916, Слепнево* * *
Небо мелкий дождик сеетНа зацветшую сирень.За окном крылами веетБелый, белый Духов день.
Нынче другу возвратитьсяИз-за моря – крайний срок.Все мне дальний берег снится,Камни, башни и песок.
На одну из этих башенЯ взойду, встречая свет…Да в стране болот и пашенИ в помине башен нет.
Только сяду на пороге,Там еще густая тень.Помоги моей тревоге,Белый, белый Духов день!
Весна 1916, Слепнево* * *
Как люблю, как любила глядеть яНа закованные берега,На балконы, куда столетьяНе ступала ничья нога.И воистину ты – столицаДля безумных и светлых нас;Но когда над Невою длитсяТот особенный, чистый часИ проносится ветер майскийМимо всех надводных колонн,Ты – как грешник, видящий райскийПеред смертью сладчайший сон…
1916* * *
Б. А.
