ВЕРСАТИ: Богословие?
ТЕО: Слишком мудрено. Чем прямей, тем лучше.
ВЕРСАТИ: Поэзия?
ТЕО: Лучше на гвозди лягу.
ВЕРСАТИ: Вы отрицаете силу поэзии? Я подарю вам томик стихов. Поклянитесь, что прочтёте.
ТЕО: Я вам вот что скажу. Я уж лучше в зоопарк пойду и на жирафа погляжу.
ВЕРСАТИ: Зачем?
ТЕО: Он как вся ваша поэзия. В том и в другом нет никакого смысла.
ВЕРСАТИ: Герр Маске, человек ведь не из одних мышц состоит, не правда ли? У него есть также мозг и сердце, как источник силы половой.
ТЕО: В моём доме я прошу вас не выражаться.
ВЕРСАТИ: Я отсылаю вас к Фрейду!
ТЕО: А я возвращаюсь к себе!
ВЕРСАТИ: Поймите, герр Маске, человек оценивается по его вкладу в общественное самосознание. Гениальные мыслители, величайшие поэты, художники и композиторы — вот настоящие герои всех времён и народов. А люди простые обретают своё значение только в связи с ними.
ТЕО: А как насчёт того, чтобы быть мужчиной?
ВЕРСАТИ: Я мужчина и есть.
ТЕО: Не уверен.
ВЕРСАТИ: А я вам говорю, что я мужчина!
ТЕО: А я вам говорю — нет!
ВЕРСАТИ: Откуда вам это известно?
ТЕО: Потому что я знаю, что такое — настоящий мужчина. Мне известно, чем настоящие мужчины занимаются, и чего вы не умеете.
ВЕРСАТИ: Ах, даже так?
ТЕО: Именно так.
ВЕРСАТИ: И чем же таким, по-вашему, настоящие мужчины занимаются?
ТЕО: Настоящие мужчины любят кого-нибудь.
ВЕРСАТИ: (После паузы) И я кое-кого люблю.
ТЕО: Сам себя — это не считается.
ВЕРСАТИ: Герр Маске, позвольте мне задать вам философский вопрос?
ТЕО: Я очень люблю философские вопросы, задавайте.
ВЕРСАТИ: Считаете ли вы возможным, что при определённых обстоятельствах, у замужней женщины может появиться увлечение?
Луиза вскрикивает.
ТЕО: Конечно, нет.
ВЕРСАТИ: Почему?
ТЕО: Потому что это удел мужчин. Иметь увлечения, вести бизнес, или ходить на службу и всё такое.
ВЕРСАТИ: Из чего вы это заключаете?
ТЕО: (Обращаясь к Коэну) Разве не сказано об этом в Библии?
КОЭН: Конечно… да… я уверен… Библия… о… конечно… от Святого… этого… Лукавого.
ТЕО: Я приведу пример: когда у жены моего столоначальника появилось такое увлечение, и он узнал об этом, он посмотрел на это сквозь пальцы, ходил и всем рассказывал, что не хочет мешать развитию её творческой индивидуальности. Могу представить, куда приведут нас эти новомодные идеи.
ВЕРСАТИ: Он поступил, как герой, его жена может им гордиться.
ЛУИЗА: Его жена его презирает.
ВЕРСАТИ: Ведь он позволил ей самовыражаться.
ЛУИЗА: Она презирает его до кончиков ногтей.
КОЭН: Могу вас примирить. У меня однажды случилось увлечение одной замужней фрау, так после одной ночи со мной, она вернулась к мужу и с тех пор верна ему до гроба.
ТЕО: Это нельзя поощрять. Это разрушает семью.
ЛУИЗА: А если семья не складывается?
ТЕО: Это мужчине решать: складывается она или нет.
ВЕРСАТИ: (Тео) Я не могу поверить, что вы верите в то, во что вы верите.
ТЕО: Я не могу изменить свои мозги, тогда мне нечем будет думать.
ВЕРСАТИ: А я могу их вам изменить. Я могу открыть ваше сердце для большого искусства.
ТЕО: Ну, это вряд ли.
ВЕРСАТИ: Не хотите ли пойти, продолжить нашу дискуссию где-нибудь за стаканчиком шнапса?
ТЕО: Почему бы и нет?
ВЕРСАТИ: (К Луизе) Вы не возражаете?
ТЕО: Да, Луиза, ты не возражаешь, если мы посидим в каком-нибудь баре с Версати?
ЛУИЗА: Я…
ТЕО: Ха-ха-ха! Я пошутил. Пошли, Версати, жду, не дождусь увидеть, как вы сломаете об меня свои зубы. Коэн, за мной.
КОЭН: Я устал.
ТЕО: Дело твоё.
ВЕРСАТИ: (На ходу) Итак, я начинаю. Декарт утверждал, что мы существуем.
ТЕО: А до него никто не знал?
Они уходят. Коэн смотрит им вслед.
КОЭН: Я смотрю, вас распалил этот Версати своими руладами.
ЛУИЗА: (Смутившись) С чего вы взяли.
КОЭН: Я всё понял.
ЛУИЗА: Что вы поняли?
КОЭН: Виной всему ваши упавшие панталончики.
ЛУИЗА: Вас ведь это тоже привело сюда?
КОЭН: Да, но моё желанье было защитить, тогда как его — овладеть.
ЛУИЗА: О, пожалуйста, оставьте.
КОЭН: Я подвергаюсь оскорбленьям в вашем доме. Вы мне не доверяете, Версати ненавидит, а Тео так жестокосердно жесток.
ЛУИЗА: Да, что он вам такого сделал?
КОЭН: Он поселил меня в комнате окном на северо-восток.
ЛУИЗА: Но потом передвинул кровать.
КОЭН: Слишком поздно. Меня уже продули вирусные ветры. (Кашляет, морщась от боли)
ЛУИЗА: Пошли бы прилегли.
КОЭН: Нет, слишком рано.
ЛУИЗА: Тогда пройдитесь, пойдите, хорошенько прогуляйтесь.
КОЭН: Ни в коем случае. Вечерняя прохлада только усугубит моё дурное самочувствие.
ЛУИЗА: Не вижу, чтоб вы были нездоровы.
КОЭН: Да?! Тогда почему мой доктор, которого я посетил сегодня, прописал мне это? (Достаёт из кармана пузырёк с таблетками)
ЛУИЗА: От чего они?
КОЭН: Они называются… (читает) ва-лери-ана.
ЛУИЗА: Вы знаете, по-моему, вы немного побледнели.
КОЭН: Побледнел?
ЛУИЗА: Я сейчас вам дам чего-нибудь бодрящего.
КОЭН: Какого бодрящего?
ЛУИЗА: Того, что мигом поднимет вас на ноги. (Она идёт к буфету и достаёт микстуру, которую ей дала Гертруда)
КОЭН: Я лучше обойдусь без этого.
ЛУИЗА: Почему? Оно поможет вам.
КОЭН: Я никогда не смешиваю лекарства.
ЛУИЗА: Ну, капельку-то можно принять.
КОЭН: Ни в коем случае, доктор запретил.
ЛУИЗА: Точно не хотите, ну, смотрите, а то вы прямо побелели.
КОЭН: Неужто?
ЛУИЗА: Дайте-ка, я посмотрю вам горло?
КОЭН: Зачем? (Она усаживает его; он открывает рот) Красное?
ЛУИЗА: (Всматриваясь) Розоватое.
КОЭН: Как гланды?
ЛУИЗА: Как теннисные мячи.
КОЭН: Потрогайте мой лоб.
ЛУИЗА: (Накладывая ладонь на лоб) Адский жар!
КОЭН: Язык? (Вываливает язык)
ЛУИЗА: Обложен жутко.
КОЭН: Давайте ваше снадобье!
ЛУИЗА: Вот, сделайте большой глоток.
КОЭН: Нервы на пределе. Ещё одна ночь на северо-востоке, и я развалюсь на части. (Пытается подняться на ноги) О! Я ног под собой не чую.
ЛУИЗА: Бедняжка.
Он бредёт в свою комнату.
КОЭН: Ничего не чувствую! Ты знаешь, как больно ничего не чувствовать? (На негнущихся ногах он поднимается по лестнице и останавливается у своей двери) Мальчик мой, я вдруг устал. (Он заходит в свою комнату и закрывает за собой дверь. Луиза остаётся одна)
ЛУИЗА: Вот так вот. Я вам не какая-нибудь там домохозяйка! (За стеклянной дверью появляется Гертруда, стучится в неё, Луиза впускает её.) Ты откуда так поздно?
ГЕРТРУДА: Комедию смотрела, пьеса Штернхейма, ну очень смешная.
ЛУИЗА: Стоит посмотреть?
ГЕРТРУДА: Подожди, пока сократят наполовину. (Возбуждённо) Мы одни?
ЛУИЗА: Одни.
ГЕРТРУДА: Тогда рассказывай, как там у вас с Версати…
Она хватает Луизу за руки и всматривается в её лицо.
ЛУИЗА: Что рассказать?
ГЕРТРУДА: Хочу насладиться твоим счастьем сполна, хочу видеть искорки весёлые в твоих глазах. Ну, говори! Как всё произошло? Не упуская мельчайшей детали, уважь свою наставницу. С чего всё началось?
ЛУИЗА: Он стоял вон там.
ГЕРТРУДА: О, мой Бог! (Бросается к этому месту, руками щупая воздух) Я всё ещё чувствую здесь жар! Где ты была?
ЛУИЗА: Возле спальни.
ГЕРТРУДА: Значит, он пошёл к тебе.
ЛУИЗА: Нет, он остался стоять, где был.
