Как ни чудно это было предположить, но такое объяснение напрашивалось само собой. Незнакомец и в самом деле так выглядел. Туловища у него не было совершенно или оно составляло с головой единое целое. Шея отсутствовала, талия тоже. Не было также и подбородка. Зато нос был налицо и весьма выдающийся – размером с небольшую дыню и такой же формы. К тому же незнакомец умел им уморительно шевелить, когда разговаривал, и оттого его физиономия имела весьма комичное выражение. Глаза были большие, как блюдца, такие же круглые, выпуклые и какого-то неопределённого цвета. Точнее, этот цвет менялся, то ли в зависимости от настроения, то ли от освещения, превращаясь из восторженно-синего в угрожающий чёрно-красный. Рот незнакомца был под стать его носу – большой, похожий на вырез в арбузе, едва не делящий своего обладателя на две половинки, когда он улыбался, но способный вдруг делаться маленьким и прятаться под носом, когда он пугался или был озадачен. Брови были самыми обыкновенными, но сидели высоко, чуть не на самой макушке, в которую переходил широкий треугольный лоб. Это придавало незнакомцу постоянный радостно-удивлённый вид. Редкие волосики, совсем не скрывающие лысину, заменяли этому существу шевелюру, что впрочем, казалось вполне уместным при такой внешности. Ушки маленькие, вполне человеческие, располагались на тех местах, где положено было быть плечам.
Он твёрдо стоял на коротких ножках, обутых в уже замеченные Анджеликой кроссовки, а одет был в, невероятного фасона, джинсы, держащиеся каким-то чудом на круглом животе и в подобие рубашки, которая в вороте была не намного уже, чем в поясе. Руки его, тоже короткие, едва сходились на животе, так что ему приходилось слегка разворачиваться боком для того, чтобы взять что-нибудь.
"Мультяшка какая-то!" – подумала Анджелика, разглядывая своего спасителя с искренним изумлением. А тот, по своему истолковав её взгляд, заговорил высокопарным тоном, обращаясь к сидящей на полу девушке, как будто перед ним стояла важная придворная дама:
– Я вижу, вы восхищены моей внешностью, о прекрасная принцесса Анджелика! Позвольте представиться – Фигарио Фиголини Фиглориус – дворецкий, мажордом и главный помощник хозяина этого замка, великого чародея и волшебника… впрочем, он сам хотел бы вам представиться при следующей встрече. К сожалению, Хозяин не может сейчас сам сопровождать вас, как это ему хотелось бы. Его отвлекли неотложные дела. Но я буду счастлив, оказать любую услугу и предупредить все желания нашей очаровательной гостьи! – И он отвесил почтительнейший поклон, шаркнув ножкой и делая взмахи рукой, будто в ней была зажата шляпа.
Анджелика припомнила строки из той записки, оставленной на столе:
"В крайнем случае, пришлю Вам своего помощника, но предупреждаю, что он существо экстравагантное и ненадёжное".
(То, что это самое экстравагантное существо из всех, что я видела в жизни, это факт, но насчёт надёжности… А кто спас меня только что
из клешней той жуткой твари? Уж куда ещё больше надёжности!)
Так девушка подумала, а вслух сказала:
– Позвольте искренне поблагодарить Вас, уважаемый Фиглопиус за моё спасение! Если бы не Ваша доблесть и отвага, меня бы ожидала страшная и мучительная смерть…
– Фиг! – перебил её новый знакомый. – Для друзей, просто Фиг! И вот что, давай на "ты". Я же вижу, что ты, принцесса, не из жеманниц, а девчонка, что надо, так зачем все эти церемонии? Кстати насчёт мучительной смерти можешь не беспокоиться – пауконь убивает свою жертву мгновенно, яд у него мощнейший и ты бы долго не мучилась!
Слегка сбитая с толку такой переменой в обращении, Анджелика, тем не менее, пролепетала:
– Хорошо. Но, всё равно, спасибо, э-э… Фиг!
– Не за что! – беспечно отозвался тот. – Хорошо, что я успел вовремя, а то ведь за тобой не угонишься. Я ведь поначалу думал, что ты в библиотеке. А потом, когда понял, что тебя там нет, смотрю – ты вылетаешь из "Галереи пяти чувств" и прямо в "СТОЛЕТИЕ"! Я за тобой чуть-чуть не успел, ну и застрял там, понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Анджелика кивнула.
– А где ты провела столетие? – спросил Фиг.
– Простояла статуэткой на комоде в спальне своих пра-пра-бабушки и пра-пра-дедушки, – был ответ, – а ты?
– О! Я много путешествовал и побывал в таких краях, что так сразу и не расскажешь. Натерпелся там всякого! Зато много узнал. Теперь меня называют одним из самых знающих в мире. Как чуть что неясное, так сразу говорят – "Фиг знает!" А последний десяток лет прожил в доме одной козы. Вот было времечко!
Фиг замолчал, вздохнул и глаза его печально затуманились. Видимо он вспоминал проведённое у козы счастливое времечко.
– У какой козы? – спросила Анджелика, которая не поняла его последней фразы.
– У самой настоящей козы! Можно даже сказать у Козы с большой буквы! Я как-нибудь тебе потом расскажу. Да, вот кстати взгляни!
И он протянул ей фотографию. На этом снимке была изображена странная компания. В центре, опираясь на крыло белоснежного автомобиля, на задних копытах стояла белая коза и улыбалась. На козе был золотой ошейник с брильянтами, в ушах красовались серёжки, а на вымени был надет какой– то, шитый узорами чехол, по своей конструкции напоминающий бюстгальтер. В правой… руке (впрочем, вместо человеческой кисти у этой руки было всё же раздвоенное козье копыто), она держала свежий кочан капусты, как будто это был цветок. Справа от козы стоял Фиг в такой же одежде, какая на нём была сейчас, а слева бык чёрной масти со слегка испуганной физиономией, такой огромный, что не помещался в кадр.
– Жаль Волка здесь нет, – сказал Фиг забирая у удивлённой Анджелики фотографию, – а нет его потому, что он как раз тогда нас фотографировал!
Фиг снова печально вздохнул и вдруг заговорил стихами:
Ты помнишь, Коза, наши лучшие дни,
Когда мы с тобою бывали в ударе!
Волшебного леса ожившие пни
И Фига летящего на самоваре!
Ты помнишь, Козаура, как мы с тобой
Бесстрашно свою защищали капусту!
И храбро давали Волкании бой,
Летали и плавали быстро и шустро…
С точки зрения Анджелики, стихи были так себе, но голос Фига, при последних словах, дрогнул, казалось, он сейчас расплачется. Но он тут же овладел собой, улыбнулся и сказал, глядя на снимок:
– Ничего, Козаура, ещё встретимся, я ведь обещал вернуться. А ведь ты на неё похожа, принцесса!
Девушка не знала, как к этому сравнению отнестись, поэтому она решила спросить Фига о другом.
– Ты говорил про "Галерею пяти чувств"– это что, та дверь от э-э… моей спальни сразу налево?
– Она самая, а что, понравилось?
– Да как тебе сказать…
Анджелика невольно поёжилась, вспомнив своё приключение в этой галерее.
– Я знал, что тебе понравится! – воскликнул Фиг, который по-своему истолковал её жест. – Там всем нравится, надо только не слишком поддаваться нахлынувшим чувствам, а то они могут далеко завести!
– Да, это уж точно, – пробормотала Анджелика, а Фиг между тем продолжал:
– Хранящиеся там произведения созданы великими мастерами и призваны не просто изображать пять чувств – они вызывают их реальные образы! Ты обратила внимание, что сова с биноклем, как живая, а из бронзового радио звучат мелодии и можно послушать новости, хотя понимаешь, что на самом деле нет ни звука? А какая там капуста! Я и сейчас чувствую её аромат. А тарелка с сосисками… А статуя Фигушки из розового мрамора!..
– Подожди, подожди, ты о чём? – перебила его Анджелика. – Какая ещё капуста с сосисками? Я там видела совсем другое!
– Ах, да! – Фиг звонко хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл, ведь в этой галерее каждый видит то, что больше соответствует его натуре. Значит, ты не видела то, что видел я. А что ты там видела?
– Ну-у, орла, розовый куст, арфу, фрукты в вазочке и… В общем, это не важно!
