Помощь народа всегда была самым верным средством в борьбе против врагов революции.
Еще на окраине Киева шли бои, а в особый отдел ВЧК Украинской армии уже стали приходить люди. Они сообщали о затаившихся в подполье контрреволюционерах и их пособниках.
Едва расположились мы в небольшом, когда-то очень красивом особняке на одной из центральных улиц Киева, как дежурный доложил:
— Товарищ начальник, тут одна гражданка просит принять ее.
— Пусть войдет.
Вошла молодая женщина. Я предложил ей сесть.
— Какое дело у вас ко мне?
Женщина, волнуясь, начала скороговоркой рассказывать:
— Работала я в прислугах у одного офицера. А он все вертелся при самом гетмане Скоропадском. Вроде бы его помощником, адъютантом себя называл. Теперь хозяин убежал куда-то за границу. Но от него осталось много всяких бумажек и фотоснимков. Вот я и подумала: может, они вам сгодятся.
Я сердечно поблагодарил женщину. А через несколько часов в моем кабинете оказалась большая корзина, полная бумаг. Вместе с А. Б. Кушнаревым мы принялись рассматривать ее содержимое. Среди документов было немало таких, которые имели прямое отношение к гетману Скоропадскому и представляли несомненный «исторический» интерес. В одной из бумаг подробно рассказывалось о том, как крупный украинский помещик, бывший царский флигель-адъютант Скоропадский был провозглашен «гетманом всея Украины» на кулацко-помещичьем съезде, созванном в Киеве немецкими оккупантами. Правда, держался он у власти всего несколько месяцев.
С любопытством прочли мы телеграмму новоиспеченного правителя Украины:
«Всем, всем, всем, по учреждениям Украины, всем войсковым частям и военным учреждениям!
Я, гетман всей Украины, в течение 7 ½ месяцев все силы положил на то, чтобы вывести страну из тяжелого положения, в котором она очутилась. Бог не дал мне сил справиться с задачей. Ныне, ввиду сложившихся обстоятельств, руководствуясь исключительно желанием видеть Украину счастливой, от власти отказываюсь. Киев, 14 декабря 1918 года. Павел Скоропадский».
Мы не могли не рассмеяться. Вот оно, дело какое! Сам признался, что никудышный из него гетман и не удержаться ему с его бандитами против Советов.
Кроме бумаг было в корзине еще с полсотни фотографий, все больше женские головки — видно, неравнодушен был к прекрасному полу владелец этих снимков.
— Здесь, кажется, для нас ничего интересного не найдется, — сказал А. Б. Кушнарев, бегло перебирая фотографии.
— Подожди, подожди! — я вытащил из пачки небольшую групповую фотографию. В центре стоял мужчина высокого роста. Рядом с ним — офицеры, все высоких званий.
— Ба! Да не сам ли это господин Скоропадскии со своим штабом?! — воскликнул Кушнарев.
— Он и есть! Вон он своей собственной персоной в середине, — подтвердил я. Фотографии «гетмана всея Украины» и раньше приходилось видеть.
По правую руку гетмана стоял полковник, удивительно напоминавший внешностью начальника оперативного отдела штаба 1-й Украинской красной армии Баскова.
— Посмотри, — сказал я Кушнареву, — никого не напоминает тебе этот человек?
— Уж не Басков ли?! — вырвалось у того, но он сразу осекся. — Вот ведь как бывают похожи люди друг на друга!
Мне и самому плохо верилось, чтобы Басков — начальник одного из ведущих отделов штаба армии, через руки которого проходят важнейшие документы, планы секретных боевых операций, чтобы Басков — доверенное лицо, ведавшее судьбами десятков тысяч людей, был в этой компании.
Большие стенные часы в комнате пробили час ночи. Кушнарев ушел. Мне было не до сна. Фотография с гетманом и полковником не давала мне покоя. Тут легко можно попасть впросак, думал я. Да это еще полбеды. Главное другое: навести тень на честного человека, бросить ему тягчайшее обвинение. Вот что терзало меня.
Рано утром я направился к члену РВС фронта Ефиму Афанасьевичу Щаденко, находившемуся в это время в Киеве. Рассказал ему все, показал снимок.
— Одного подозрения мало, — помолчав, сказал Ефим Афанасьевич… — Сходство, возможно, и случайное… Однако и не придавать этому значения тоже нельзя. Вот что мы сделаем, товарищ Фомин. Надо позвать начальника штаба Дубового. Он-то уж должен хорошо знать Баскова.
Щаденко пригласил Дубового и попросил его рассказать о начальнике оперативного отдела Баскове. Дубовой не сообщил нам ничего предосудительного. Напротив, Басков старателен, исполнителен, знает свое дело.
— Нам нужно увидеть его, — сказал Щаденко. — Только вы вызовите его сами, и не к нам, а к себе. У вас, вероятно, найдется какой-нибудь предлог для вызова?
— Мне действительно сейчас понадобится Басков, — сказал Дубовой. — Ему поручили разработать план предстоящего наступления.
Через несколько минут вошел Басков — видный, еще не старый мужчина с отличной выправкой. Он обстоятельно объяснил план задуманной операции, со знанием дела нарисовал обстановку…
Щаденко и я сидели за отдельным столом, не вмешиваясь в разговор, время от времени поглядывали на фотографию: похож или нет?
Басков вскоре ушел, а мы втроем обменялись впечатлениями. Ни у кого не оставалось сомнений: на фотографии рядом с гетманом был наш начальник оперативного отдела Басков.
Однако я считал, что для ареста Баскова еще нет достаточного основания. Решил сначала произвести обыск на его квартире и поручил это Кушнареву.
— Читай, — сказал я ему, подавая только что полученную инструкцию за подписью Ф. Э. Дзержинского, — и действуй соответственно…
В инструкции говорилось, что при обыске нужно быть вежливым, даже более вежливым, чем с близким человеком. Каждый производящий обыск должен помнить, что он представитель Советской власти. Всякий его окрик, грубость, нескромность, невежливость ляжет пятном на эту власть…
Начальника штаба Дубового я попросил, чтобы он задержал Баскова на работе, пока не закончится обыск.
Через два часа работники особого отдела привезли мне найденные при обыске документы: приказы по штабу гетмана Скоропадского и секретные документы нашей армии, с указанием дислокации отдельных частей, фамилий командиров, оперативные и разведывательные сводки штаба 1-й Украинской армии.
Среди приказов гетмана Скоропадского я обратил внимание на подчеркнутые красным карандашом места. Все они касались лично Баскова. Из них выяснилось, что Басков был полковником генерального штаба царской армии. При гетмане Скоропадском служил для особых поручений. Неоднократно командировался гетманом в качестве начальника карательных экспедиций на Полтавщину и Черниговщину для подавления крестьянских восстаний.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
